Публий Назон - Метаморфозы

525 В этих потемках моих поистине зрячим признаешь».

        Но говорившего так вон выгнал сын Эхиона.

        Подтверждены словеса, исполняются речи пророка.

        Либер пришел, и шумят ликованием праздничным села.

        Толпы бегут, собрались мужчины, матери, жены,

530 Весь поспешает народ к неведомым таинствам бога.

        «Змеерожденные! Что за безумье, о Марсово племя,[144]

        Вам устрашило умы? — Пенфей закричал. — Неужели

        Меди удары о медь, дуда роговая, — волшебный

        Этот столь мощен обман, что вас, которым не страшны

535 Меч боевой, ни труба, ни строи, сомкнувшие копья,

        Женские возгласы вдруг и безумие толп непристойных

        И возбужденных вином, и тимпан пустозвонный осилят?

        Старцы, как вам не дивиться? Приплыв по широкому морю,

        В этих местах вы восставили Тир и бежавших пенатов,[145] —

540 Сдаться ль готовы теперь без боя? Вам, возрастом крепче,

        Юноши, ровни мои, которым не тирс[146], а оружье

        Должно держать и щитом, не листвой, прикрываться пристало?

        Не забывайте, молю, от какого вы созданы корня!

        И да исполнит вас дух родителя змея, который

545 Многих один погубил! Он за озеро только вступился

        И за источник, а вы победите для собственной славы!

        Храбрых тот умертвил, вы неженок прочь прогоните!

        Честь удержите отцов! Но если судьба воспретила

        Долее Фивам стоять, так воины пусть и тараны

550 Стены разрушат у них под грохот огня и железа!

        Были б несчастными мы без вины; оплакивать жребий

        Мы бы могли — не скрывать; не постыдными были бы слезы.

        Ныне под власть подпадут безоружного мальчика Фивы,

        Кто на войне не бывал, не знаком ни с мечом, ни с боями,

555 Сила которого вся в волосах, пропитанных миррой,

        В гибких венках, в багреце да в узорах одежд златотканных,

        Если отступитесь вы, его я заставлю признаться

        Вмиг, что себе он отца сочинил и что таинства ложны.

        Духа достало ж царю Акризию а Аргосе — бога

560 Ложного не признавать и замкнуть перед Вакхом ворота!

        Или пришлец устрашит Пенфея и целые Фивы?

        Живо ступайте, — велит он рабам, — ступайте, в оковах

        Приволоките вождя! Приказ мой исполнить немедля!»

        Дед, Атамант[147] и толпа остальных домочадцев напрасно

565 Увещевают его, воспрепятствовать делу стараясь.

        Он от советов лишь злей; раздражается, будучи сдержан,

        Бешеный пыл растет; во вред ему были препоны.

        Видывал я, как поток, которого путь беспрепятствен,

        Вниз по наклону бежит спокойно, с умеренным шумом.

570 Если ж завалами скал иль стволами бывал он задержан,

        Пенился он и кипел и сильней свирепел от преграды.

        Вот возвратились в крови, на вопрос же: «Где Вакх?» — господину

        Дали посланцы ответ, что они и не видели Вакха.

        «Все же прислужник один, — сказали, — и таинств участник

575 Пойман». При этих словах выводят — за спину руки —

        Мужа, — что к Вакху ушел вослед из Тирренского края.[148]

        Глянул Пенфей на него очами, которые страшны

        Стали от гнева; меж тем отложить не желал он расправы, —

        «Ты, что погибнешь сейчас, — сказал, — и другим назиданье

580 Гибелью дашь, — объяви мне свое и родителей имя,

        Родину и почему соучаствуешь в таинствах новых?»

        Он же, ничуть не страшась, — «Акетом, — сказал, — именуюсь,

        Я из Меонии сам; а родители — званья простого.

        Мне не оставил отец полей, где паслись бы телята,

585 Или стада шерстоносных овец, иль иная скотина.

        Был мой отец бедняком; всю жизнь крючком да лесою

        Рыб вводил он в обман и удою тянул, трепетавших.

        Этим искусством он жил и его мне передал, молвив:

        «Ныне богатства мои, продолжатель труда и наследник,

590 Ты получай»; ничего, умирая, он мне не оставил,

        Кроме воды; лишь ее от отца почитаю наследством.

        Вскоре, чтоб мне не торчать все время на тех же утесах,

        Я научился корабль поворачивать, киль загибая

        Правой рукой; Оленской Козы[149] дождевое созвездье,

595 Аркта, Тайгеты, Гиад[150] в небесах различать научился.

        Ветров жилища узнал и пристани, годные суднам.

        Раз я, на Делос идя, приближался к Хиосскому краю,[151]

        Вот подхожу к берегам, работая веслами справа;

        Прыгаю с судна легко и на влажный песок наступаю, —

600 Там и проводим мы ночь. Заря между тем заалела

        Ранняя. Вот я встаю и велю сотоварищам свежей

        Влаги принесть, указую и путь, до ключей доводящий.

        Сам же на холм восхожу, — узнать, что мне обещает

        Ветер; сзываю своих и опять на корабль возвращаюсь.

605 «Вот мы и здесь!» — Офельт говорит, из товарищей первый,

        Сам же добычей гордясь, на пустынном поле добытой,

        Мальчика брегом ведет, по наружности схожего с девой.

        Тот же качался, вином или сном отягченный как будто,

        И подвигался с трудом. На одежду смотрю, на осанку

610 И на лицо — ничего в нем не вижу, что было бы смертным.

        Понял я и говорю сотоварищам: «Кто из бессмертных

        В нем, сказать не могу, но в образе этом — бессмертный.

        Кто бы ты ни был, о будь к нам благ и в трудах помоги нам!

        Их же, молю, извини!» — «За нас прекрати ты молитвы!» —

615 Диктид кричит, что из всех проворней наверх забирался

        Мачт и скользил на руках по веревкам. Его одобряют

        И белокурый Мелант, на носу сторожащий, и Либид

        С Алкимедоном, затем призывающий возгласом весла

        Двигаться или же стать, Эпопей, побудитель отваги,

620 Так же и все; до того ослепляет их жадность к добыче.

        «Нет, чтоб был осквернен корабль святотатственным грузом,

        Не потерплю, — я сказал, — я первый права тут имею!»

        Вход преграждаю собой. Но меж моряками наглейший

        Ярости полн Ликабант, из тускского изгнанный града,

625 Карою ссылки тогда искупавший лихое убийство.

        Этот, пока я стоял, кулаком поразил молодецким

        В горло меня и как раз опрокинул бы в море, когда бы

        Я не застрял, хоть и чувства лишась, бечевою задержан.

        И в восхищенье толпа нечестивцев! Но Вакх наконец-то —

630 Ибо тот мальчик был Вакх, — как будто от крика слетела

        Сонность и после вина возвратились в грудь его чувства, —

        «Что вы? И что тут за крик? — говорит. — Какою судьбою

        К вам, моряки, я попал? И куда вы меня повезете?»

        «Страх свой откинь! — отвечает Прорей, — скажи лишь, в какой ты

635 Гавани хочешь сойти, — остановишься, где пожелаешь».

        Либер в ответ: «Корабля вы к Наксосу[152] ход поверните.

        Там — мой дом; и земля гостей дружелюбная примет».

        Морем клялись лжецы и всеми богами, что будет

        Так, мне веля паруса наставлять на раскрашенный кузов.

640 Наксос был вправо; когда я направо наставил полотна, —

        «Что ты, безумец, творишь!» — Офельт говорит, про себя же

        Думает каждый: «Сошел ты с ума? Поворачивай влево!»

        Знаки одни подают, другие мне на ухо шепчут.

        Я обомлел. «Пусть иной, — говорю, — управление примет».

645 И отошел от руля, преступленья бежав и обмана.

        Все порицают меня, как один корабельщики ропщут.

        Эталион между тем говорит: «Ужели же наше

        Счастье в тебе лишь одном?» — подходит и сам исполняет

        Труд мой: в другую корабль от Наксоса сторону правит.

650 И удивляется бог, и, как будто он только что понял

        Все их лукавство, глядит на море с гнутого носа,

        И, подражая слезам, — «Моряки, вы сулили не эти

        Мне берега, — говорит, — и просил не об этой земле я.

        Кары я чем заслужил? И велика ли слава, что ныне

655 Мальчика, юноши, вы одного, сговорясь, обманули?»