Марк Цицерон - Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту
10. Так я, поддерживая наш порядок и проведение его в жизнь, оберегаю, как могу, все склеенное мною согласие256. Но так как это весьма непрочно, то я для сохранения своего положения укрепляю один, надеюсь, верный путь. В письме разъяснить тебе его достаточно я не могу, но все покажу намеком. С Помпеем я в очень дружеских отношениях. Предвижу, что ты скажешь. Остерегусь, чего следует остеречься, а в другом письме напишу тебе о своих планах государственной деятельности подробнее.
11. Знай, что Лукцей257 намерен немедленно добиваться консульства. Говорят, у него будет только два соперника. Цезарь думает сговориться с ним через Аррия, а Бибул полагает, что с ним можно заключить союз через Гая Писона. Ты смеешься? Верь мне, это не смешно. О чем еще писать тебе? Что? Есть многое, но — на другое время. Дай мне знать, когда ожидать тебя. Ведь я скромно прошу о том, чего сильно желаю: приезжай как можно скорее. Декабрьские ноны.
XXIV. Титу Помпонию Аттику, в Эпир
[Att., I, 18]
Рим, 20 января 60 г.
1. Знай, я теперь ни в чем так не нуждаюсь, как в человеке, которому я мог бы поведать все то, что меня заботит, который любит меня, который обладает светлым умом и в беседе с которым я ничего не выдумываю, ничего не скрываю, ничего не прячу. Ведь со мной нет брата, искреннейшего и глубоко любящего. (Метелл) — не человек, а
Берег, воздух и пустыня258.
Где же ты, так часто облегчавший мою заботу и беспокойство своей беседой и советом, мой обычный союзник в государственной деятельности, поверенный во всех личных делах, участник всех моих бесед и замыслов? Я так покинут всеми, что отдыхаю только в обществе жены, дочки и милейшего Цицерона. Ведь эта льстивая, притворная дружба создает некоторый блеск на форуме, но дома радости не доставляет. Поэтому, когда в утреннее время мой дом переполнен, когда я схожу на форум, окруженный толпами друзей259, то я не могу найти в этом множестве людей никого, с кем я мог бы свободно пошутить или откровенно повздыхать. Поэтому жду тебя, тоскую по тебе, даже призываю тебя. Ведь многое волнует и угнетает меня. Мне кажется, что если бы ты выслушал меня, то я мог бы исчерпать все в беседе в течение одной прогулки.
2. Обо всех терниях и шероховатостях домашней жизни я умолчу и не доверю их этому письму и неизвестному мне посланцу. К тому же они (не хочу волновать тебя) не очень тягостны, но все же они имеются и тревожат меня, и нет любящего человека, который бы успокоил меня советом или словом. Что касается государственных дел, то хотя присутствие духа и не покидает меня, но само лекарство каждый день наносит новые раны. Ибо достаточно мне вкратце перечислить все то, что произошло после твоего отъезда, и ты обязательно воскликнешь, что Римское государство не может дольше существовать. Итак, после твоего отъезда, мне думается, началась комедия Клодия; найдя, как мне казалось, место, где следует отсечь разврат и обуздать молодежь, я громко затрубил и не пожалел всех сил своей души и ума, движимый не ненавистью к кому-либо, но надеждой не на исправление, а на оздоровление государства.
3. Государство повержено вследствие того, что судебное решение было куплено и осквернено. Вот что последовало далее. Нам навязали того консула260, которого никто, кроме нас, философов, не может видеть без вздоха. Что за рана! После того, как сенат принял постановление о подкупе избирателей261 и о судах262, не проведено ни одного закона, сенат подвергся нападкам, а римские всадники отвернулись от него. Так прошедший год ниспроверг две опоры государства, созданные мной одним: и сломил авторитет сената, и разорвал согласие между сословиями. Теперь наступает этот прекрасный год. Начало его ознаменовано тем, что ежегодные жертвоприношения Ювенте не были совершены, ибо Меммий посвятил жену Марка Лукулла в свои таинства263, а Менелай, огорченный этим, развелся с ней. Тот пастух с Иды оскорбил одного только Менелая, а этот наш Парис не пощадил ни Менелая, ни Агамемнона.
4. Существует некий народный трибун Гай Геренний, которого ты, возможно, даже не знаешь. Однако ты можешь знать его, ибо он из той же трибы, что и ты, а отец его Секст обычно распределял между вами деньги. Он помогает Публию Клодию перейти в плебеи и устраивает так, что весь римский народ будет голосовать о Клодии на Марсовом поле264. Я принял его в сенате по своему обыкновению, но нет человека медлительнее, чем он.
5. Метелл — выдающийся консул и любит меня, но умалил свой авторитет, обнародовав ради соблюдения формы265 то самое о Клодии. Что же касается сына Авла, о, бессмертные боги, какой это вялый малодушный воин, как он достоин ежедневно подставлять Паликану266 лицо для оскорбления, что он и делает.
6. Флавий обнародовал земельный закон267, без сомнения, почти такой же незначащий, каким был закон Плоция. Но в настоящее время не удается найти ни государственного мужа, ни даже его тени. Тот, кто мог бы оказаться им, — мой друг Помпей (ведь это так, я хочу, чтобы ты знал это), в молчании оберегает ту свою расшитую тогочку268. Красс — ни слова наперекор тем, кто пользуется благоволением. Прочих ты уже знаешь. Они269 настолько глупы, что, видимо, надеются, что их рыбные садки уцелеют несмотря на гибель государства.
7. Есть один, кто, мне кажется, действует более своей стойкостью и неподкупностью, нежели продуманностью и врожденным умом; это — Катон. Вот уже третий месяц он мучит несчастных откупщиков, которые были к нему очень расположены, и не допускает, чтобы сенат дал им ответ270. Поэтому мы вынуждены не выносить никаких решений по прочим делам, пока не будет дано ответа откупщикам. Думаю, что по этой причине также будет отложен прием посольств271.
8. Ты видишь теперь, по каким волнам я ношусь, и если ты поймешь из написанного мной, что есть многое, о чем я не написал, то повидайся, наконец, со мной, и хотя и нужно избегать мест, куда я тебя зову, докажи все же, что ты ценишь нашу дружбу так высоко, что готов приехать сюда даже несмотря на эти тяготы. Я позабочусь, чтобы твое имущество не подверглось оценке, как имущество отсутствующего; я сделаю заявления и объявлю во всех местах272. Производить оценку имущества к концу пятилетия свойственно подлинному дельцу273. Постарайся поэтому, чтобы мы увидались с тобой возможно скорее. Будь здоров. За десять дней до февральских календ.
XXV. Титу Помпонию Аттику, в Эпир
[Att., I, 19]
Рим, 15 марта 60 г.
1. Я легко превзошел бы тебя и писал бы гораздо чаще, чем ты, не только в случае, если бы у меня было столько же досуга, сколько у тебя, но также, если бы я захотел посылать тебе такие же краткие письма, какие ты обычно пишешь мне. Между тем к моей чрезвычайной и невероятной занятости присоединяется еще то, что я обычно не позволяю себе отправить тебе ни одного письма без содержания и рассуждений. И вот сначала, как и подобает, опишу тебе, гражданину, любящему отечество, положение государства. Затем, так как следующее место в твоей любви занимаю я, напишу также о себе то, что ты, по моему мнению, не прочь знать.
2. Что касается государственных дел, то теперь больше всего боятся войны с галлами. Ведь наши братья-эдуи недавно проиграли битву274, а гельветы, без сомнения, вооружены и совершают набеги на Провинцию. Сенат постановил, чтобы консулы бросили между собой жребий о двух Галлиях275, чтобы был произведен набор, чтобы освобождение от службы было недействительным и чтобы к племенам Галлии были отправлены полномочные послы, которые склонили бы их не соединяться с гельветами. Послы — Квинт Метелл Критский и Луций Флакк, а также — елей на чечевицу276! — Лентул, сын Клодиана.
3. А в этом месте не могу я умолчать о том, что когда из числа консуляров первым выпал мой жребий, то собравшийся в полном составе сенат единогласно постановил оставить меня в Риме. То же случилось после меня и с Помпеем, так что нас обоих, видимо, оставляют, как залог безопасности государства. Что мне ожидать одобрительных возгласов от чужих, когда я слышу их дома?
4. В Риме положение следующее: народный трибун Флавий усиленно ратовал за земельный закон277, исходивший от Помпея и не содержавший ничего угодного народу, за исключением его автора. С одобрения народной сходки я старался выбросить из этого закона все, что было невыгодно частным собственникам: освободить от распределения земли, бывшие в консульство Публия Муция и Луция Кальпурния государственными278, утвердить права собственности за сулланцами, сохранить право на владение землей жителям Волатерр и Арреция279, земли которых Сулла конфисковал, но не разделил. Я не отверг только одного положения, а именно: чтобы земля покупалась на те неожиданно полученные деньги, которые составятся за пятилетие от новых налогоплательщиков280. Сенат противился принятию этого земельного закона в целом, подозревая, что Помпей ищет какой-то новой власти. Помпей прилагал все усилия к тому, чтобы создать благоприятное отношение для проведения закона. Я же, с полного одобрения жаждущих земли281, подтвердил права собственности всех частных лиц. Ведь нашу силу, как ты хорошо знаешь, составляют богатые люди. Народу же и Помпею я вполне угодил своим предложением о покупке земель (ведь этого я и хотел); я полагал, что, проведя ее настойчиво, можно будет вычерпать городские подонки и заселить безлюдные области Италии. Но все это дело, прерванное войной, замерзло. Метелл, несомненно, хороший консул и очень любит меня. Тот другой так ничтожен, что не знает даже того, что купил282.
