Дмитрий Силлов - Реальный уличный бой. Система выживания на улице, в армии, в тюрьме, в обществе
И во всех этих и массе других ситуаций важно трезво понимать, что приемы рукопашного боя — серьезное оружие, которое следует применять лишь в крайней ситуации, и лучшая драка — это драка, которой не было.
Правда (повторюсь!) сейчас в статью Уголовного кодекса о необходимой обороне внесены изменения, позволяющие начинать бой не после того, как вас уже начали бить, а при угрозе опасного для жизни насилия. Также не возбраняется, применяя силовые методы, доставить преступника, совершившего преступление, в отделение милиции, пресекая возможность совершения им новых преступлений (ст. 38. Причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление).
Но меняет ли это все что-либо? И хочется ли вам проверять это все на себе?
Поэтому моделируйте, просчитывайте ситуации заранее, помните, что физическая сила и владение приемами рукопашного боя не есть панацея от всех бед, думайте головой, а не кулаками!..
А коли надумали — не попадайтесь.
Тюрьма
Но, к сожалению, в жизни далеко не все ситуации удается просчитать заранее. Одно из самых страшных последствий нашего самомнения, беспечности, безрассудства, от которого, как и от «сумы», никто не застрахован, — это тюремное заключение. Конечно, в критической ситуации желательно сделать все возможное, чтобы туда не попасть, но уж коль попал — надо выжить и в этих условиях, причем выжить так, чтобы вернуться оттуда нормальным человеком, а не озлобленным существом с окончательно «съехавшей крышей» (слова и выражения, принятые в криминальной среде, я буду выделять в кавычки).
Итак, предположим на секунду, что вас «приняли менты». Чаще всего «прием» сопровождается психологической обработкой, т. е. избиением и угрозами «сидеть» по меньшей мере до пенсионного возраста. Конечно, как говорил товарищ Сухов, все это вряд ли, но лучше своих сомнений вслух не высказывать — бить будут меньше. Вообще, по-моему, лучше сделать вид, что ты жутко испугался «дяденьку милиционера» и уже созрел для чистосердечного признания, которое, как известно, «смягчает вину, но не уменьшает срока наказания».
В органах правопорядка существует должность — оперуполномоченный.
Это дядя, который, помимо, собственно, поимки подозреваемого, до появления адвоката и следователя, до предъявления обвинения, словом, до начала каких-либо законных следственных действий любыми способами «уполномочен» вытянуть из вас показания против самого себя (кстати, вопреки конституционным правам человека). Все это происходит сразу после «приема», когда человек находится в состоянии стресса от свалившегося на него несчастья. Важно именно в этот момент не потерять присутствия духа и не навредить себе, т. к. суд прежде всего будет принимать всерьез именно ЭТИ показания, а не те, которые вы будете давать потом в присутствии следователя и адвоката. Кстати, об адвокате лучше позаботиться сразу, а еще лучше (конечно, в зависимости от рода занятий и материального положения) подумать о своей юридической защите еще на свободе, как это принято в цивилизованных странах. Тогда достаточно «развести» наиболее сердобольного (или жадного) милиционера на телефонный звонок адвокату, и вы будете на 90 % защищены от произвола властей.
Итак, вы сидите перед оперуполномоченным или дознавателем, сзади стоит его помощник с «дубиналом» (дубинкой) или без таковой, в лицо вам светит лампа, и на вас сыплются разные каверзные вопросы. На первый вопрос — будете ли вы давать показания? — лучше ответить утвердительно во избежание лишних тумаков. А потом, когда расслабленный от удовлетворения своим талантом великого детектива и психолога дознаватель начнет писать протокол допроса, лучше всего, подробно описывая место и время «происшествия», рассказать, глядя на служителей правопорядка честными и полными раскаяния глазами, как вы там (или совсем не там) были (или вовсе не были) и при этом, естественно, ничего противозаконного не делали. Когда же ваши излияния заполнят первую страницу протокола, можно скорее всего особенно не опасаться последующих избиений — кому охота переписывать надоевшие бумажки?
Будьте осторожны! Думайте над каждым словом! Не исключено, что «дубинал» будет пущен вход и не один раз. Возможно, и не только он. Потерпите! Лучше немного помучиться здесь, чем несколько лишних лет куковать на «зоне».
Можно попробовать предложить взятку, но только с глазу на глаз с дознавателем или оперуполномоченным, что-то в стиле: «Товарищ лейтенант, ну зачем вам это надо — может, так договоримся…» О чем «договоримся», умный лейтенант поймет, не сомневайтесь.
Возможно, кто-то упрекнет меня в излишней предвзятости. Возможно. Но, уважаемые господа читатели! Прежде всего я описываю ТОЛЬКО реальные факты и ситуации, которым я сам был очевидцем либо через которые прошли мои знакомые, которым мне нет оснований не доверять. И — поверьте — как только я стану ОЧЕВИДЦЕМ корректного, цивилизованного отношения нашей милиции к задержанному или подозреваемому, я тут же с превеликим удовольствием опишу этот факт в следующем своем произведении. Но, к сожалению, очень часто красная корочка служит прикрытием для разнокалиберных садистов и психопатов, получающих удовольствие от человеческих страданий. Хотя, буду объективным — есть и исключения. Но лично я встречал этих исключений, к сожалению, до обидного мало. Как знать, может, кому-то повезет больше, чем мне…
Но вот вам снова не повезло. Либо дело оказалось слишком серьезным и лейтенант не «развелся» на взятку, либо план у них горит, либо еще что… Короче говоря, всегда надо быть готовым к худшему.
Камера при отделении милиции — это обычно холодный подвал с деревянным полом и со «сценой» — лежаком на 10 см выше пола, который лишь условно можно назвать местом для отдыха — такой же деревянный пол, только повыше.
Особо распространяться о причинах задержания среди сокамерников, пока вас не перевели из отделения милиции (да и впоследствии тоже!), не стоит — вместе вы будете пару суток, не более. А вот милиционер потом может поинтересоваться у твоего камерного сотоварища, о чем это вы беседовали долгой бессонной ночью. Учтите, что «сотоварищи» в камерах порой бывают и подсадными.
Не изводите себя ненужными переживаниями — думайте о том, как поскорее отсюда вырваться. Все проходит, пройдет и эта минута. Жизнь бросила вас в суровый университет, и что вы вынесете из этого урока, зависит только от вас.
Если через сутки-двое вы не вышли на свободу, вас переведут в ИВС (изолятор временного содержания), или более распространенное в народе название — КПЗ (камера предварительного заключения). Тот ИВС, в котором мне довелось провести недельку, не блистал ни особой чистотой, ни роскошью обстановки. Тесный двухместный «номер» с влажной от сырости «шубой» на стенах. «Шуба» — изобретение весьма своеобразное, одинаковое и для ИВСа, и для тюрьмы. На бетонную стену лепят цемент так, что стена становится похожей на спину крокодила, только еще более неровную и шершавую. Дотронешься неосторожно — кожа содрана. Официальная версия этой архитектурной выдумки — чтобы арестанты не рисовали на стенах. Не знаю, как насчет рисования, но рассказывают, что в петербургских «Крестах» (тамошний следственный изолятор) обладающий неимоверной силой маньяк Джага, содержащийся в особой камере, «воспитывал» несговорчивых арестантов, которых исправно поставляла ему администрация, тем, что возил их лицом по «шубе», уродуя и калеча людей. За достоверность этой легенды не ручаюсь, но в техническом отношении она вполне возможна. Кстати, ободравшись об «шубу», сразу продезинфицируйте рану, т. к. подобным образом оформленные стены мыть невозможно, потому стерильностью они не отличаются.
Еще одно «милое» изобретение — параша с «верхней» и «нижней» водой.
«Верхняя» для питья и умывания, «нижняя» — для смывания экскрементов.
Друг от друга обе трубы с водой находятся на весьма небольшом расстоянии, и включается и та, и другая вода лишь тогда, когда ты попросишь об этом дежурного. А так как дозваться его бывает ой как трудно, то частенько приходится довольно долгое время вдыхать ароматы собственных испражнений.
На окне, помимо решетки, имеется кусок плексигласа, в котором через дырочку, размером с пятикопеечную монету, продета труба, выходящая на волю. Через трубу идет воздух в камеру (по крайней мере таково ее предназначение), правда, толку от нее мало. Когда открывают «кормушку» — отверстие в двери, через которое подают миски с баландой, — в камере создается некое подобие сквозняка. Если удастся упросить дежурного оставить «кормушку» открытой, еще жить можно, если нет — извольте задыхаться во влажной духоте и ароматах собственных испарений. Из «удобств» — матрас (если он есть), пропитанный влагой и вонью, железный лежак с металлическими полосами вместо пружин («шконка»), слегка подгнившая подушка, хотя этот вонючий мешочек с остатками ваты назвать подушкой затруднительно. Не менее мерзко класть его под голову. Но человек приспосабливается ко всему.
