Екатерина Останина - Фонтенбло

В торцовых стенах галереи можно видеть еще две картины Россо – «Венера и Амур» и «Вакх и Венера», представляющие гедонистическое стремление французской аристократии к изяществу и роскоши, элитарности и богемному образу жизни. Благодаря прекрасному оформлению, созданному Россо, проходная галерея Франциска I сделалась парадным помещением королевской резиденции. Конечно, Россо трудился над оформлением галереи не один, ему помогал огромный штат помощников – и столяров-краснодеревщиков, и лепщиков, и рисовальщиков, и резчиков, и граверов. А у самого Россо, помимо росписей королевской галереи, было еще множество обязанностей. По его рисункам создавалась посуда для короля, солонки, вазы, кувшины, маскарадные костюмы для праздников и торжественных шествий, даже попоны для лошадей. Мастер работал в Фонтенбло, не зная усталости; несколько помещений он оформил в одиночку, прочие, например павильон Помоны, Нижнюю галерею и павильон Балдахинов, – совместно с Приматиччо.

Франциск I очень высоко ценил Россо. Ученик Россо Вазари вспоминал, что благосклонность французского короля к мастеру не имела пределов: он назначил ему огромное по тем временам содержание – 400 скудо и подарил особняк в Париже. Как пишет Вазари, «…он был назначен главным начальником всех строений и всех живописных и других работ… он (Россо) большую часть времени проводил в Фонтенбло, где у него были свои покои и где он жил по-барски». К концу жизни Россо стал по воле короля Франциска каноником церкви Сент-Шапель в Париже. Мастер прожил во Франции девять лет, до самой смерти, и, как вспоминал Вазари, «в этой стране слава, которая выпала на долю Россо, способна была утолить жажду самого непомерного тщеславия».

Галерея, созданная Россо Фиорентино в Фонтенбло, признается не имеющей мировых аналогов, поскольку итальянский мастер придумал совершенно новый стиль, который стал именоваться французской манерой. Под этим термином искусствоведы подразумевают декоративную отделку, в которой применяется сочетание живописи, скульптуры и стукового обрамления.

Галерея Франциска I вела, как соединительный коридор, в один из корпусов, расположенных на Овальном дворе.

В Средневековье этот двор являлся замкнутым пространством, которое создавали фасады хозяйственных построек, где буквально задыхался зажатый со всех сторон главный корпус. Сейчас на этом месте находятся входные решетчатые ворота, а современный посетитель не может непосредственно пройти в этот двор, и ему остается любоваться им из окон дворца. Нынешний облик придал Овальному двору архитектор Лебретон. Именно он освободил двор от большинства строений или же, сохранив старые постройки, объединил их фасады, возвел на старых фундаментах новые здания и придал овальную форму двору. Главная примечательность Овального двора – павильон Святого Луи, по сути старый донжон. Это здание отличают мощный цоколь, стройный силуэт, античные пилястры, треугольный фронтон. Этажи, как и в Средневековье, отмечены только окнами и карнизами. Золотые ворота, являющиеся укрепленным входом в замок, Лебретон разместил в юго-западной части Овального двора.

Даже нашим современникам они кажутся такими же неприступными, как и тем, кто смотрел на них в XVI столетии.

Золотые ворота – это павильон, выполненный из нарядного белого камня и красного кирпича. Слегка вытянутый вверх, он как будто устремляется в небо, увенчанный островерхими крышами и лесом дымоходов, усиливает изящество, присущее всему ансамблю королевской резиденции. В средней части павильона, фасад которого четко разделяется на три части, находятся ворота под арочным сводом. Эти ворота, напоминающие античный храм благодаря пилястрам, несущим треугольный фронтон, всегда называли фасадом короны. Между этими пилястрами, как в нише, помещен бюст Франциска I, облаченного в доспехи. К сожалению, портрет, с которого делался бюст, исчез бесследно во время беспорядков 1789–1794 годов.

Еще одна ценная реликвия времен Франциска I – это часы, установленные на одном из зданий Овального двора и украшенные семью скульптурами – аллегориями семи планет.

И сегодня можно услышать, как Вулкан молотом отбивает каждый час.

В целом во время правления Франциска I средневековый замок Фонтенбло стал дворцом с новым обликом, в котором гармонично сочетались весь ансамбль и его отдельные части, средневековые традиции и стройность античных ордеров, что соответствовало настроениям эпохи, и каждому было ясно, что основное предназначение излюбленной королевской резиденции Фонтенбло – служить для пышных празднеств двора и торжественных приемов, будней, которые не исключали изобилия удовольствий буквально на все вкусы, и придворные делали все возможное, чтобы, помимо уже известных удовольствий, изобретать новые.

А Франциску I все еще казалось, что его резиденция может иметь более величественный вид: ведь, как известно, совершенству нет предела, и он обратился к мантуанскому герцогу Гонзага с просьбой прислать в помощь Россо и его соотечественнику П. Тибальди талантливых живописцев и скульпторов. Наконец, к этим мастерам в 1533 году присоединился архитектор, скульптор и живописец Ф. Приматиччо, который работал вместе с Джулио Романо, украшая фресками палаццо дель Тэ. Судьба этого итальянского мастера решительным образом изменилась после работы в Фонтенбло как и у большинства его соотечественников. Пораженные красотой этого места, они обретали во Франции новую родину. Так и Приматиччо остался во Франции на 40 лет.

Едва Приматиччо прибыл в Фонтенбло, как у него, подобно Россо, появилось множество обязанностей. Его дар расцвел в этом удивительном месте, и прославился он прежде всего как несравненный декоратор при отделке парадных залов. Приматиччо продумывал сценарии придворных празднеств, оформлял их; делал эскизы мебели, ювелирных изделий. По поручению Франциска I в 1540 году Приматиччо отправился в Рим с целью приобретения коллекции античных скульптур. Вазари пишет об этой миссии Приматиччо: «Он накупил сто двадцать пять штук всяких бюстов, торсов и фигур». Большинство из этих произведений были вскоре отлиты мастером в бронзе. Некоторые из этих слепков, ранее украшавших Фонтенбло, в настоящее время находятся в музеях Рима и Ватикана, в частности такие шедевры, как «Нил» и «Ариадна», а другие пополнили коллекцию Лувра («Тибр», «Лаокоон», «Венера»). Бенвенуто Челлини вспоминал в своих мемуарах, с каким торжеством были встречены бронзовые отливки Приматиччо, которые сразу же после их доставки в Фонтенбло были выставлены на цоколе галереи Близнецов – королевской галереи. Франциск был необыкновенно доволен, поскольку его дворец, по словам Челлини, стал воплощением нового Рима: «Это была на едином порыве воодушевления возникшая остроумная, несколько безрассудная, необыкновенная ночная феерия. Зрелище всем представлялось волшебным, это была самая настоящая сказка, мир чудесного. Цоколь с бронзой освещался и свечами в канделябрах, и множеством факелов».

Скульптуры, созданные Приматиччо, украсили сады, в которых утопал замок, ниши, окружавшие Чудесный источник. По свидетельствам современников, придворные были в полном восторге при виде этого необыкновенного зрелища, и с этого времени при дворе стало привычным обсуждение рассматриваемых коллекций, оценивание их с разных точек зрения.

Чтобы пополнить коллекцию Фонтенбло (как оказалось, пополнять ее можно было бесконечно), Приматиччо ездил в Италию еще два раза: первый раз при жизни Франциска I, в другой раз уже по поручению Генриха II. Из первой поездки мастеру пришлось срочно вернуться: Франциск сообщил ему, что скончался Россо и, по свидетельству Вазари, «…осталась незаконченной длинная галерея, начатая по его проекту и в значительной своей части им уже отделанная лепниной и живописью».

В 1541 году Приматиччо получил новое назначение организатора и руководителя всех строительных работ в Фонтенбло, а вместе с тем стал аббатом прихода Святого Мартина. Мастер завершил работы, которые начал еще совместно с Россо: в королевских апартаментах и павильоне Помоны, в покоях королевы и герцогини д’Этан, любовницы Франциска I. К сожалению, большинство фресок работы Приматиччо не сохранились до сегодняшнего времени; остались только гравюры, по которым работал художник, и каждый раз при взгляде на эти произведения поражает филигранность и необычайная изысканность живописной манеры Приматиччо. Достаточно хотя бы взглянуть на декор зала, расположенного над Большим Винтом – винтовой лестницей, его лепнину и фрески. Когда-то в этом зале жила герцогиня д’Этан. Здесь в натуральную величину мастер изобразил бюсты и маски, лиственные и фруктовые гирлянды. Длинноногие стройные девушки кажутся необыкновенно жизненными в своем бесконечном упоительном танце.