Бхагаван Раджниш - Мессия. Том 1
Самое большее, он может воззвать к пустому небу — ему пришлось создать Бога, хоть для какого-то утешения, куда он может обратиться, — есть суды, но окончательный суд гораздо выше, над облаками в небесах.
Все религии утешали людей. Иисус говорит: «Благословенны бедные, ибо их есть царство Божие. Благословен человек, стоящий последним в очереди, так как его примут первым в царстве Божьем». Явные утешения — кое-как перенести и вытерпеть в надежде, что однажды он будет первым, а первый будет последним; однажды невинных провозгласят непорочными и чистыми, а прослывшие победителями будут повержены навечно.
Я всегда удивлялся, неизменно: как такого человека, как Халиль Джебран, угораздило остаться в третьеразрядной религии мира, христианстве. У него никогда не было вопросов к христианству.
Но как же те, для кого жизнь — не океан, и законы, созданные человеком, — не башни из песка, для кого жизнь — скала, а закон — резец, которым они обращают ее в свое подобие?
Временами он, похоже, лишался своего зрения. Он забывал, что Бог сотворил человека по своему собственному образу, и с тех пор каждый отец занимается тем же, делая попытку создать в своих детях собственный образ. Он уйдет, но его образ будет оставаться.
Но в тот момент, когда вы начинаете создавать свой собственный образ, вы становитесь насильственным, не любящим. Вы не даете другой личности иметь свое собственное оригинальное лицо; вы даете ей маску, похожую на вас.
Однажды я гостил в одной семье и сидел ранним утром в саду. Единственный ребенок семьи, восьми или девяти лет, очень подружился со мной. Он тоже подсел ко мне. Я спросил его: «Кем бы ты хотел стать в жизни?»
Он сказал: «Самое вероятное, я попаду в дурдом».
Я спросил: «Ты хочешь быть в дурдоме?»
Он сказал: «Я не хочу быть в дурдоме — но мой отец хочет сделать из меня доктора, моя мать хочет сделать из меня инженера, мой дядя хочет сделать из меня профессора, старшие моей семьи… каждый имеет свое представление, и все они хотят навязать его мне. Никто даже не спросит у меня, кем же я хочу стать, они не интересуются мною — они интересуются своими собственными амбициями. Они хотят создать меня точно собственную копию под копирку, каждый. Само собой, я окажусь в дурдоме — немножко доктор, немножко инженер, немножко этого и немножко того».
Я сказал: «Ты очень умен, никто не сможет поместить тебя в дурдом. Сегодня вечером я поговорю с твоими родителями и старшими».
Он сказал: «Так было с самого начала. С тех пор как я научился разговаривать, каждый приходит в дом — гость, друг — и обычно говорит моему отцу: «Его глаза выглядят точно как твои». Или: «Его нос выглядит точно как у его мамы», — и так далее, и тому подобное. И меня заинтересовало: а не выдумка ли я всех этих людей? — ничего похожего на меня! Мои глаза похожи на отцовские, мой нос как у матери, по цвету я как мой дядя — получил я что-нибудь свое, или я просто составная картинка-загадка? Чей-то нос, чьи-то глаза, чей-то цвет кожи, чьи-то волосы… они сводят меня с ума с тех пор».
Все это преступное действо начинается с Бога. Не случайно все вы называете Бога «отцом» — все отцы старались делать то же, что делал он. А из-за того, что никому не давали быть самим собой, существуют сопротивление, гнев, насилие, глубокий разлад в сердце. И все эти сочетания создают преступника. Если людям позволять, помогать и любить их такими, как они есть, если не предъявлять им требований, а лишь дать им свободу быть самими собой, преступление исчезнет на земле. А с преступлением и все преступники — политики, судьи, законники — обязательно исчезнут. Естественно, вложен такой огромный капитал, что они не позволят человеку вроде меня даже разговаривать.
Ведь я могу пробудить бунтаря в вас. Они затолкали его глубоко в ваше бессознательное — я могу вывести его в ваше сознание и помочь вам поднять его к сверхсознательным уровням. Но тогда вы не будете выглядеть как ваш отец. Вы будете выглядеть просто самими собой. И у вас не будет никакого расстройства, никакого гнева, никакого буйства, никакого насилия, потому что насилие не было применено к вам.
Запомните фундаментальный закон существования: все, что делали с вами, вы возвращаете обратно обществу. Если вы преступник, общество совершило нечто преступное.
Мы прожили пять лет вместе — пять тысяч саньясинов — и мы никогда не нуждались ни в каком судье, ни в каком суде. Никто не сражался, потому что каждый был благодарен всем другим за предоставление ему его собственного пространства, его собственного существования. Как может он быть насильственным?
Насилие, незаконность, преступность — все это лишь симптомы очень глубокой причины; а причина в том, что никому не дали осуществить его собственное предназначение. Как же радоваться, как быть счастливым, как быть любящим? — это невозможно, это наперекор всем чувствам.
Что сказать о хромом, который ненавидит плясунов?..
Как может закон помочь калеке, который ненавидит плясунов? Это утверждение весьма чревато. Все американское правительство разгневалось на нас, потому что они искалечены, а мы танцевали, — они не могли простить нам. Они были слепы, а мы наслаждались всеми цветами радуги, солнечным светом и луной, — как они могут простить?
Медицина установила факт, который скрывали от людей все правительства — они против наркотиков, они против марихуаны: марихуана безвредна. Она просто делает вас более расслабленным, более радостным — и без похмелья. Но марихуана незаконна, а алкоголь законен. Кто же такие эти законодатели? Алкоголь разрушает вас, может привести вас к ранней смерти — с марихуаной не так. Но иметь марихуану — это преступление, а алкоголь вы можете пить сколько захотите.
Похоже, это из-за того, что марихуана дает людям расслабление, радость, — калеки, которые не способны танцевать, не позволят также танцевать никому. Убогий, который не может быть счастливым, не позволит быть счастливым никому.
Алкоголь не делает вас счастливым, он просто заставляет вас забыть свои несчастья. Но назавтра несчастий будет не меньше, даже больше прежнего — с головной болью и похмельем. Это законно, закон благоприятствует этому — но марихуана незаконна.
Только один человек понимания в этом столетии — Олдос Хаксли — имел мужество сказать, что марихуана должна быть легализована во всем мире, а алкоголь запрещен. Это был человек, который сказал, что марихуана определенно связана с древними ведическими временами, когда использовали какое-то вещество под названием сомрас. Это был наркотик, который находили только в Гималаях. Описанные эффекты очень напоминают марихуану.
Олдос Хаксли был смелым человеком и заявил, что у нас есть вся научная технология для извлечения всего вредного из любого наркотика, чтобы сделать наркотики не только безвредными, но и питающими ваше здоровье, вашу умственную стабильность — и, быть может, способными дать вам проблеск запредельного. Он назвал это основным открытием науки после самрасы.
Древнейшая книга в мире, Риг Веда, упоминает, что перед молитвой жрецы обычно принимали самрасу, и тогда им было легко танцевать, петь, радоваться. Олдос Хаксли говорил, что однажды, когда человечество придет к своим чувствам, мы создадим синтетический наркотик, который не дает плохих эффектов вообще, который выводится за двадцать четыре часа, не задерживается в теле. Он назвал его сома в память о тех первых пионерах, которые называли его сомрас, сок сомы. Слово сома означает луна. В тот миг, как выпивали сомрас, земля становилась прекрасной, словно в ночь полнолуния; отсюда название — сомрас.
Но никто не слушал его. Человечество не спешит слушать, а когда начинает — уже слишком поздно.
Я начал говорить еще в 1950 году, что нужно установить контроль над рождаемостью, а всякий противящийся этому должен считаться преступником. Меня забросали камнями, ведь я высказывался против религии, дети приходят от Бога. В то время население Индии составляло четыреста миллионов человек, и если бы они прислушались ко мне, то не оказались бы в такой беде. Сейчас население возросло более чем вдвое — почти девятьсот миллионов человек…
Но политик интересуется только властью. Его не интересует, что к концу этого столетия пятьдесят миллионов человек умрет от голода в этой стране — каждая улица, каждый дом будет окружен разлагающимися трупами. Действительно, лучше будет умереть, чем жить с пятьюдесятью миллионами трупов — никто не сможет доставить их на кладбище или на погребальный костер.
А когда пятьдесят миллионов людей умирает вокруг вас, вы можете улыбаться? Можете танцевать? Можете праздновать?
Что сказать о хромом, который ненавидит плясунов, об отсталых людях, которые ненавидят гениев — которые распяли Иисуса Христа, которые убили Аль-Хилладж Мансура, которые жили в Афинах и отравили Сократа… Все это заключено в простом предложении, что калека не в силах выносить кого-то другого танцующим.
