Бхагаван Раджниш - Путь один- в глубь себя
Ум всегда ветхий, а сердце всегда свежо, как новый побег, появившийся на дереве весной. Ум всегда старый и дряхлый — это просто хлам, обломки прошлого. Сердце всегда здесь и сейчас. Так что в глазах ума, сердце — сумасшедшее и слепое.
Влюбленных и медитирующих встретишь нечасто, и это закономерно. Мы соглашаемся с тем, что человек медитирующий — явление редкостное, но менее склонны признать, что и влюбленных на свете не так уж много: нам кажется, будто все мы влюблены. Но я говорю вам, что это иллюзия. Влюбленных так же мало, как и людей, способных на медитацию, ведь любовь тоже относится к медитативным переживаниям. Как людей, способных на медитацию, можно сосчитать на пальцах — это Будда, Махавира, Кришна, Иисус, — так и влюбленных раз-два и обчелся: Сита, Мира и Радха.
Ты ошибочно считал любовью секс, но это не любовь; и сексуальный акт, которому ты придаешь такое огромное значение, сам по себе вообще ничего не значит. Это просто природный инстинкт, влечение, заложенное в тебя природой, которая позаботилась о том, чтобы ты стал хорошей машиной для производства себе подобных. Семена всходят, затем из них вырастают деревья, те снова дают семена. Птицы распевают свои брачные песни, привлекают самок, спариваются, самки откладывают яйца, из них появляются птенцы. Все то же самое делаешь и ты! В этом смысле ты ничем не отличаешься от птиц, рыб и деревьев; в твоем сексуальном поведении нет никаких отличий.
Секс — это природное явление.
Любовь — не природна, она не от мира сего.
Любовь — это явление сверхъестественное, она выходит далеко за рамки природного феномена. Пожалуйста, постарайся это воспринять, а затем попробуй осознать.
Любовь Рамы и Ситы — это именно любовь, а не брак. Если ты не читал «Рамаяну» Вальмики10 — поэму о Раме, то обязательно прочти. Тулси и многие другие уже после Вальмики написали свои варианты «Рамаяны», но чистота «Рамаяны» Вальмики в них уже утрачена. Вариант Вальмики безупречен, поскольку автора не заботили мораль и религия. Вальмики рассказывает «Рамаяну» в духе самого Рамы. А вот Тулси слишком озабочен сохранением имиджа Рамы, потому все, что, по мнению автора, вредит нравственному облику Рамы, в повествовании опущено. Тулси убрал из «Рамаяны» каждую подробность, даже мельчайшую, которая могла бы запятнать светлый образ Рамы. Тулси — идеалист, Вальмики — реалист. Многое из того, о чем рассказывает Вальмики, вызовет у тебя недоумение, так как целый ряд событий, происходящих с Рамой и Ситой, твое воображение просто откажется воспринять.
Рама приходит в город, где живет Сита, и, гуляя по саду, вдруг видит ее. Он тут же влюбляется. Для нас это просто немыслимо. Так может вести себя какой-нибудь бродяга: увидел девушку — и тут же в нее влюбился. Но разве такое поведение приличествует самому Раме? Но так оно и было! Любовь случилась с Рамой еще до свадьбы. Женить-6а произошла позднее и была дополнением к любви. Сита тоже влюбилась сразу, как только увидела этого молодого человека. Их сердца встретились еще до того, как они поженились. Самая главная встреча уже произошла до того, как общество сыграло свою роль формального свидетеля. Я полагаю, что если бы Сите после всего случившегося между нею и Рамой пришлось выйти замуж за другого мужчину, то это была бы лишь видимость брака. Любой другой брак был бы лишен чистоты и невинности встречи этих двух сердец. Это была бы обыкновенная деловая операция, что-то на уровне союза двух тел.
Вот почему, даже если бы Раване удалось жениться на Сите, он не смог бы завладеть ею; это событие уже произошло, она уже отдала себя. Точно так же, если бы Рама женился на другой женщине, он бы упустил мелодию, звучащую при встрече двух сердец; все стихийное, нежданное ни в каком другом браке состояться не смогло бы.
С этой точки зрения Раму и Ситу никогда не изучали, поскольку любовь — это тема, которую не исследуют, — такого мы предпочитаем избегать. Любовь, вспыхнувшая между Рамой и Ситой, — это самое первое, что между ними случилось, и все, что происходило между ними впоследствии, следует рассматривать именно в этом свете. Если же мы проигнорируем тот факт, что вначале — и прежде всего — Рама и Сита полюбили друг друга, тогда в истории их жизни появится много совершенно непонятных и бессмысленных мест и разобраться во всем этом будет очень сложно.
Пришел ко мне один ученый, приверженец Кришны и противник Рамы. Эти ученые все такие: если он приверженец Кришны, то обязательно будет против Рамы, если же он поклоняется Раме, то будет выступать против Кришны. Ученые всегда за одних и против других. У них нет сердца, способного понять, иначе они бы увидели, что Рама и Кришна — одно и то же.
Этот ученый мне говорит: «В жизнеописании Рамы меня все устраивает, за исключением той истории, когда он прогнал Ситу в джунгли, наслушавшись сплетен, которые распустил какой-то жалкий мойщик. Слухи и пересуды заставили Раму прогнать свою беременную жену из дому. Рама повел себя весьма недостойно — этот поступок показывает, что его любовь угасла. Может быть, в мирских делах он проявлял себя как настоящий царь и мудрый правитель, но любящим назвать его никак нельзя, что же это за любовь?»
Не думаю, что ученый понял мой ответ, когда я сказал ему: «Как по мне, это одно из редких проявлений любви. Только любящий может так поступить». Ученому было сложно уловить смысл моих слов.
Вот как я это вижу. Рама мог отослать Ситу в джунгли только по одной причине: любовь между ними была столь глубока, что Раме и в голову не приходило подумать, будто Сита может усомниться в его любви к ней. Их любовь столь уникальна, что Сита могла принять все, что бы ни случилось, при этом она ни разу не подумала, что Рама причинит ей зло. Все вокруг, но только не Сита, сомневаются в том, насколько правильно повел себя Рама. Даже ее сыновья, Лав и Куш, терзались этим вопросом; Лакшмана тоже его задавал, а Сита — нет. Каждый, кто читает «Рамаяну», недоумевает: «Почему? В чем причина?» Только Сита никаких вопросов не задавала. Она принимает происходящее.
Любить — значит принимать человека всецело, таким, какой он есть. Тогда, как бы этот человек с тобой ни поступил, в его поступке не может быть ничего дурного. Такова природа любви: пусть хоть целый свет считает твои промахи и ошибки, любовь не видит в тебе ни малейшего изъяна. Любящий уже отпустил свое «я».
Рама может прогнать Ситу в джунгли, ведь он не ее изгоняет, он уходит туда сам. Между ними не осталось ни малейшего различия. Когда доставляешь неприятности другому, то начинаешь об этом думать, размышлять; но если ввергаешь в неприятности самого себя, задумываться об этом ты не станешь. Для Рамы Сита была частью его самого, поэтому у него и мысли не было, что, изгнав ее, он совершает что-то неподобающее. Сита уходит в джунгли точно так же, как ушел однажды Рама, которому повелел это сделать отец. Там, где есть любовь, никаких вопросов не возникает, там есть только полное приятие.
Случившееся между Рамой и Ситой — не что иное, как высшее проявление любви. То, что они муж и жена, — вторично, не более чем общественная формальность, уступка обществу. Никакого значения это не имеет. Сите никогда не придет в голову мысль о других мужчинах, а Рама никогда не станет думать о других женщинах. Мысли о других мужчинах и женщинах появляются только там, где любви нет. Другие привлекают нас, когда любовь отсутствует, когда мы неудовлетворены.
Любовь — это не-дуальность, когда не возникает ни единой мысли об интересе к другому. В тот день, когда ты кого-то полюбишь, все женщины или все мужчины воплотятся для тебя в твоем возлюбленном. Эта женщина — пракриты, вся женская энергия Вселенной; этот мужчина — пуруш, вся мужская энергия Вселенной, и целый мир для тебя исчезает. Вот почему все так жаждут любви. И пока ты не найдешь такую любовь, удовлетворения тебе не испытать — не важно, сколько партнеров ты уже сменил или еще сменишь.
На Западе люди очень торопятся, потому они меняют партнеров снова и снова, по многу раз за одну жизнь. Здесь, на Востоке, люди не столь нетерпеливы, они сменяют партнеров в разных жизнях. Но в основе своей подход везде одинаков. Здесь, в Индии, мы знаем, что путь наш долог, мы путешествуем из жизни в жизнь, и торопиться незачем. Одна жизнь — одна жена; другая жизнь — другая жена, другой муж. В такой смене партнеров есть свои удобства.
Поскольку христианство приучило западный мир к мысли о том, что жизнь — лишь одна, жители Запада, в отличие от нас, не могут себе позволить подобную роскошь. Все, что ты растягиваешь на множество жизней, они вынуждены втискивать всего в одну. Вот и получается, что, поскольку времени у них совсем немного, приходится поторапливаться. У тебя времени предостаточно, вот ты и не торопишься, но, в сущности, разницы между вами никакой нет.
