Бхагаван Раджниш - Я праздную себя. Будь спокоен и знай
Ученые открыли, что в уме есть автоматическая система прокрутки: как только происходит остановка, он возвращается в исходную точку. Если снова коснуться этого участка, человек снова начинает говорить то же самое. Никакой причины говорить нет - никто ни о чем не спрашивает, но он ничего не может сделать: память начинает повторяться, как пластинка.
Дэйтен, наверное, был очень сведущим человеком. Он процитировал это предложение - не из собственного опыта, но из писаний.
Что он сказал, когда Секито спросил его: “Что есть твой не-ум? ”
Дэйтен ответил: “Тот, кто говорит, он и есть”. Тот, кто говорит оригинально. Если человек говорит только то, что заимствовано, это приходит из ума. Но если человек говорит оригинально, спонтанно, тогда это приходит из пространства, называемого не-умом. Но он забыл слово “оригинально”. Это происходит со сведущими; этого не может случиться с буддой. Все, что приходит, приходит из самого источника. Но когда вы повторяете писание, которое не ваш собственный опыт, вас ждут трудности.
Если бы он сказал: “Тот, кто говорит спонтанно - это состояние не-ума...” Он забыл слово “оригинально”, или, может быть, его не было и в самом писании, потому что ни один из будд не написал в писаниях ни слова. Все писания были собраны учениками будд, иногда после их смерти. Иногда проходят сотни лет, и тогда уже ученики учеников... миновало много поколений.
Четыре евангелия Иисуса были записаны после его смерти, и не сразу же, а спустя триста лет. Теперь не оставалось уже ни одного свидетеля; все свидетели умерли. И эти евангелия были записаны людьми, которые не видели Иисуса. Они не видели даже Иерусалим. Теперь ученые-исследователи Библии нашли, что даже география, которая упоминается в четырех евангелиях, неправильна. Эти люди никогда не были в Израиле. Они слышали от других, которые слышали от третьих, которые слышали от четвертых.
Именно поэтому я говорил о Евангелии от Фомы, которое было написано в Индии. Он был прямым учеником Иисуса, но его евангелие не включено в Священную Библию. Оно было открыто всего тридцать лет назад, но оно красивее всех остальных, потому что, по крайней мере, Фома был живым свидетелем. И в его евангелии много красивого, потому что он не только был свидетелем жизни Иисуса, но и сам, здесь в Индии, пережил трансформацию.
Он медитировал, практиковал йогу, жил как саньясин и переходил из одного монастыря в другой. Здесь все еще сохранялась атмосфера Будды. Будда ушел за пятьсот лет до этого, но его аромат был еще жив. И в евангелии Фомы есть определенная весомость, которой недостает четырем евангелиям Библии. Во-первых, он был свидетелем, он слышал Иисуса, а во-вторых, он пережил истину сам. Это сочетание придает пятому евангелию, от Фомы, больше веса, чем всей Священной Библии.
Фома был единственным человеком во всем мире, тело которого не разложилось. Его тело все еще хранится в церкви в Гоа. Каждый год во время рождества его тело выносят из церкви, и гроб открывают для любого наблюдателя, любого ученого, любого исследователя. Никто еще не смог объяснить, почему он выглядит таким свежим, словно только что умер. Кажется, не было применено никаких средств. Его тело не содержится при низких температурах, находится в жаркой стране, но даже кожа не выглядит мертвой. Она кажется такой свежей. Я туда ездил и видел его тело.
Чудеса Иисуса, может быть, и мифологичны, но этому человеку действительно удалось чудо. За две тысячи лет он был единственным человеком, тело которого выглядит так, словно он только что умер -или, может быть, крепко спит. Никакого запаха... и если оно смогло сохраняться две тысячи лет, нет никаких препятствий к тому, чтобы оно сохранялось вечно. Нужно только позаботиться о том, чтобы никто его не испортил.
Были попытки испортить его, совершенные индуистами, мусульманами, людьми, не принадлежащими христианству, потому что это весомый довод в пользу христианства. Но этот человек, Фома, не был христианином, он никогда не слышал о христианстве. Он появился сразу после того, как Иисус был распят. Он покинул Иерусалим по той простой причине, что Иисус, наверное, рассказал близким друзьям - а Фома был одним из самых близких - об Индии, об университетах Наланды и Ташашилы и о медитации.
И теперь, когда Иисус был распят, он не видел никакого смысла там оставаться и уехал. Он приплыл на корабле и высадился в Южной Индии. Но он путешествовал по всей Индии, встречался со всевозможными мистиками, глубоко укорененными в медитации. Его тело является доказательством того, что, наверное, он следовал определенному методу, известному тибетским ламам, людям Ладакха.
Они применяли определенный метод медитации, когда человек умирает... в последний момент: определенный процесс под названием Бардо. Это не что иное, как постгипнотическое внушение. Когда человек умирает, он находится в очень уязвимом состоянии. И если он был медитирующем, он остается в полном сознании. Наступает смерть; но он в полном сознании. Его вводят в гипноз, и ему говорят: “Когда ты покинешь тело, тело останется в неприкосновенности, таким, как есть...” И это нужно продолжать повторять, чтобы это вошло... - не только в его ум, но проникло до мозга костей, вошло в плоть и кровь.
Бардо - это очень интенсивный гипноз, и возможно также дать душе, покидающей тело, направление на будущее. Можно сделать и то, и другое. Тело можно сохранить путем постгипнотического внушения. Но если человек уже умер, этого сделать нельзя. Слушать постгипнотическое внушение уже некому. Человек должен быть живым, на самой грани смерти. Ему дают постгипнотическое внушение: “Твое тело останется неприкосновенным, останется неприкосновенным... ты пойдешь дальше”. И если он - медитирующий, даже кости, кровь, тело начнут слушать. Душа покинет тело, но тело останется точно в таком виде, как когда его покинула душа. Это было одним из способов, которыми метод Бардо применялся к телу.
Есть другой способ. Можно дать уходящей душе внушение, какое ей подойдет чрево матери: “Выбери правильно. Не полагайся на случай”. Миллионы людей занимаются любовью, и миллионы людей умирают. И все эти души бродят вокруг, находят пару, занимающуюся любовью. Это происходит случайно. Поскольку они умирают бессознательно, то бессознательно же и ищут, ощупью во тьме, и тот из них, кто оказывается ближе, просто случайно входит в это материнское чрево.
Бардо предотвращает случайность. Этот метод дает душе правильное направление: “Тебе нужно определенного рода материнское чрево, не торопись. Ты был медитирующим, и теперь тебе нужно найти такую мать, такого отца, которые позволят тебе медитировать - и не только позволят, но и помогут, которые медитируют сами. Поэтому, не торопись! Выбери подходящую пару”.
Иногда человеку медитации требуется время, чтобы выбрать правильное материнское чрево; обычные люди входят в него тотчас же. Бардо дает две возможности: можно сохранить тело, а душе дать чувство направления, куда ей двигаться. Но это возможно, только если человек был глубоко в медитации, практиковал медитацию долгое время, и способен оставаться в сознании, когда приходит смерть, потому что смерть - величайшая операция.
Природа распорядилась таким образом, чтобы никто не умирал сознательно, точно как хирург не станет оперировать, пока пациент в сознании. Сначала он даст вам хлороформ или что-то другое, что сделает вас бессознательным. Тогда он может вас оперировать, потому что вы не знаете, что происходит. Вы глубоко спите, и что-то можно удалить из вашего тела, можно разрезать кости, что-то заменить, сделать что угодно.
Смерть - это величайшая операция, потому что все семьдесят лет привязанности к телу разбиваются вдребезги. Природа распорядилась так - и это мудрость природы, разум природы - чтобы человек, неспособный к непривязанности к телу, не знающий, что он - не тело, терял сознание. Иначе он должен будет пережить невообразимую боль и тревогу.
Это мудрость природы, но она неприменима к медитирующему. Медитирующий может позволить себе умереть сознательно, без всякой боли, без всякой тревоги.
Дэйтен ответил:
- Тот, кто говорит, он и есть.
В ответ на это Секито закричал:
- Квац! - и ушел.
Этот крик говорит Дэйтену: “Заткнись! Это не твое, это заимствованно. Я вижу, что твои слова мертвы”. Крик “Квац!” говорит: “Заткнись!” И он тут же ушел, потому что не было смысла терять время с этим человеком, который просто мертвый школяр.
Десять дней спустя Дэйтен снова пришел к Секито и спросил:
- Последний ответ, который я тебе дал, не был не-умом. Что такое не-ум?
Он осознал. Он был искренним, по крайней мере, честным.
Сначала он попытался обмануть Секито - но нельзя обмануть мастера, невозможно. Он видит вас насквозь. Он знает, откуда приходит ответ: из ума или из не-ума. Для мастера так ясно, откуда приходит ответ. Любой ответ из ума, и - “Квац! Заткнись!”
