Третье открытие силы - Сидерский Андрей Владимирович
- Я резко сел, благостное чувство расслабления мигом улетучилось, а сердце словно сдавила холодная рука необъяснимого чувства тревоги.
- Но почему ты должен уходить?! - воскликнул я.
- Сегодня истекают три года... Я говорил тебе об этом. Ты не поверил.
- Почему не поверил? Поверил...
- Потом - возможно, но не тогда, когда я тебе об этом рассказывал.
Он был прав. В тот раз я считал его психом до самого того мгновения, когда он движением руки добыл из глубин моего подсознания воспоминание о нашей с ним первой встрече, которая произошла больше трех тысяч лет назад.
- Три года, отведенные мне на обучение и перенастройку энергетической структуры, закончились. И, судя по тому, что я все еще жив, я справился... Помнишь, я тебе говорил, что для решения задач, которые будут стоять передо мной, если я проскочу, мне нужно будет покинуть эту страну? Паспорт с визой и билет - в кармане моего рюкзака. А ты пока что остаешься... Тебе еще многое предстоит сделать здесь. Я передал тебе всю практическую информацию, которой располагаю. Остальное - за тобой.
- Но ты вернешься?
- Не думаю. Мы не возвращаемся. И даже не оглядываемся. У нас нет будущего, а прошлое уничтожается в тот самый миг, когда перестает быть настоящим. Мы никогда не можем прийти туда, откуда ушли. В этом текучем мире все непрестанно меняется, и следы наши на теле времени затягиваются одновременно с тем, как мы переставляем ногу, чтобы сделать следующий шаг. Мне ли тебе об этом рассказывать?
От его слов мне сделалось как-то не по себе. Он, видимо, в точности представлял, что со мной происходит, так как сказал:
- Это пройдет. Всегда чувствуешь себя не в своей тарелке, когда предстоит сделать первый самостоятельный шаг. Потом привыкаешь, и уже не соглашаешься променять свободу принятия собственных - пусть иногда ошибочных - решений ни на какие - даже самые надежные - чужие рецепты. Я все тебе передал, а теперь ты должен отыскать что-нибудь свое. Для развития твоего самоосознания требуются твои методы, и никто, кроме тебя, не может знать, какие именно. Не бойся, у тебя будет, на кого опереться. Тот, кто вел меня до настоящего момента, передает меня другому. Сам же он теперь будет вести тебя. Сегодня ночью, после того, как я уйду, ты с ним встретишься.
- Как, прямо здесь?
- А где же еще? - улыбнулся он. - В том пространстве, где происходят подобные встречи, не существует ничего, кроме сейчас и здесь...
Тут мне в голову пришла странная мысль, не совсем, как мне показалось, соответствовавшая столь внезапно проявившейся драматичности момента.
- Послушай, - сказал я, - мы тут вспоминали только что Кастанеду... У меня есть ощущение, что происходящее с нами как-то очень уж подозрительно перекликается с тем, что описано у него. Может быть, я сплю, начитавшись его книг, и все это мне снится?
- Что, все три года? - с ироничной усмешкой бросил он. - Прямо летаргия...
- Да нет, это я так, фигурально... Но ты сам посуди: мы как бы случайно встретились неизвестно где, виделись время от времени в местах, которые он охарактеризовал бы как места Силы... Теперь вот ты уходишь... Не столь, правда, драматичным способом, как дон Хуан. И с обрыва сигать меня никто не заставлял...
- Ну... Всего ведь три года. Кто знает, во что бы это вылилось, пообщайся мы с тобой лет десять? Уверяю тебя, обрыв подходящий мы бы отыскали.
- Вот и я говорю... Очень уж совпадений много. То ли символично, то ли просто до неприличия банально. Тебе не кажется?
- Ничуть, - ответил он.
Это прозвучало для меня несколько неожиданно. Он заметил мое недоумение и пояснил:
- Здесь очень трудно придумать что-либо новое. Так, чтобы - кардинально... И Кастанеда - отнюдь не оригинален. В своих книгах он описал совершенно стандартную ситуацию. Его взаимоотношения с доном Хуаном строились по самой распространенной и типичной из традиционных классических схем взаимодействия учителя с учеником. Такие ситуации были описаны сотни раз, а может быть, даже тысячи. Очень многие из старинных трактатов построены по той же схеме, что и книги Кастанеды. Взять, хотя бы, ту же "Гхеранда-Самхиту"... Или "Бхагавад-Гиту"... Просто Кастанеда с потрясающим мастерством сумел подать все это в исключительно современной интерпретации... Только и всего. Поэтому то, что происходит между нами с тобой - отнюдь не исключение из общего правила. Оттого и выглядит настолько банальным... За все те жизни, в которых мы с тобой встречались, уже можно было бы и привыкнуть... Учитель и ученик менялись местами, один уходил, другой оставался, но по сути... Суть взаимодействия не изменялась. Если ты пороешься в памяти... в памяти вообще... ты вспомнишь, что в предыдущий раз ушел ты, а я оставался.
- Я помню. Кажется, я помнил это всю жизнь... С самого детства.
- Вот видишь... А говоришь - банально... Конечно, банально - в известном смысле. Но... До сих пор в конце всегда была смерть одного из нас. И некоторая недоговоренность... Три точки... Иногда - две после знака вопроса. Верно?..
- Да, - согласился я.
- В этот раз уйти должен был я. Но я жив, и я знаю, что проживу еще долго. Мы с тобой попали сюда на грани эпох. Что-то кардинально меняется в мире, в нас, в том, что нам надлежит здесь делать. И поэтому, видимо, наши пути расходятся. А смерть, которая должна поставить точку, уже пришла.
- Он кивнул в сторону моря. На том месте, где в последний раз видели погибшего аквалангиста, по-прежнему болталась пластмассовая бутылка, привязанная к лежащему на дне камню.
- Смерть уже пришла, и прошла мимо. Возможно, кто-то из нас двоих в этой жизни достигнет порога истинного бессмертия... Если я прав, то именно тебе предстоит найти тело того парня и передать его местным властям. Что-то вроде ритуала. Он ни в чем не виноват, так же, как и мы с тобой. Просто так вышло. Совпадение. Или знак... как сказал бы дон Хуан.
Он улыбнулся и на минуту о чем-то задумался, а потом сказал:
- И еще... Смерть - это жестокий и окончательный знак. И если все произойдет именно так, как я говорю - а я в этом почти не сомневаюсь - это будет означать, что здешние места для тебя исчерпаны, и тебе не следует впредь являться сюда за Силой. Они больше не будут для тебя местами Силы. И не нужно пытаться вытянуть из них последние соки - это сделает их враждебными тебе. Поблагодари их и уходи. И не возвращайся.
- Как, совсем? А если я захочу отдохнуть?
- Мир большой. Впрочем, ты можешь вернуться, но только тогда, когда почувствуешь, что помощь этих мест нужна тебе для того, чтобы передать свое знание кому-то, кто придет следом и пройдет дальше, чем ты... Тогда они вновь примут тебя и станут местами Силы для тех, кого ты будешь учить. Ведь это только на первый взгляд кажется, что здешние места - никакие, на самом деле они обладают ого-го какой Силой... Я прав?
Он лукаво улыбнулся.
- Прав, - ответил я.
Почему-то мне было очень сложно произносить слова, я чувствовал себя так, словно был загипнотизирован. Все тело пробирала мелкая-мелкая дрожь.
- Сила этих мест - очень древняя и очень-очень тонкая, - продолжил он, - и отрешенность их ей соразмерна. Потому-то все здесь как бы скрыто. Но это не значит, что ничего нет. Кроме того, отрешенность делает здешние края абсолютно безжалостными. И тому, кто начал играть с ними в игры Силы, они ошибок не прощают. Поэтому, если ты снова придешь сюда один...
- Что тогда?
- Не знаю.
Он поднялся, оделся и сел со скрещенными ногами, прислонившись спиной к белой поверхности скалы. Я тоже оделся и сел рядом.
Было тихо, совсем рядом внизу ласково шелестело море, золотистое солнце мягко клонилось к горизонту. Летчики что-то делали наверху, их почти не было слышно.
- А рюкзак? - спросил я.
- Я уже все собрал, - ответил он. - Пока ты плавал.
Он замолчал и закрыл глаза.
- Послушай, - немного нервно поинтересовался я, - а бессмертие - это конец?
Мне казалось, что между нами осталась некоторая недоговоренность, которая сжимала что-то во мне в тугую пружину, и я чувствовал, что она вот-вот вырвется и распрямится каким-нибудь срывом или эмоциональным всплеском. Я не знал, о чем спрашивать и что говорить, но ощущал, что не могу молчать, что еще не все исчерпано, что где-то должна быть поставлена точка...
