Юрий Грачёв - В Иродовой Бездне.Книга 1
— Ну и что же? — спросил Лева.
— Ничего. Только со мною он грубо обошелся. Злой какой-то. «Что ты, — говорит, — меня к своей юбке привязать, что ли хочешь?»
— Ну, он вас не оставит, — утешительно сказал Лева. — Вы такая хорошая…
— Уж не знаю, — вздохнула Таня, болит мое сердце, прямо разрывается. Эх, доводит все эта пьянка. А я ему себя отдала…
— Да вы бы лучше дружили с непьющим парнем, — сказал Лева.
— Да где они, непьющие-то? Все они пьют, гуляют…
Уже начало темнеть, когда Лева дошел до экспедиции. Она располагалась в одном из садов, находившихся в предгорье Тянь-Шаня. Экспедиция размещалась в нескольких простых деревянных избушках. Узнав о его назначении, сотрудники отвели его к начальнику. Это был крупный ленинградский ученый, специалист по растениеводству. Когда Лева увидел плотного седого человека, невысокого роста, с морщинистым улыбающимся лицом, он сразу почувствовал к нему самое доброе расположение. Тот принял его с полным радушием и дружески подал Леве руку, потом познакомил его со своей юной дочерью и женой, которые сопровождали его в экспедиции. Он что-то сказал жене не по-русски и она, утвердительно кивнув головой, вышла.
— Мы вас сейчас покормим, — сказал начальник, — а то ведь вы с дороги.
Через несколько минут перед Левой стоял вкусный суп с бараниной. Как ни старался Лева делать вид, что он не голоден и равнодушен к супу, он ел его с большим аппетитом, уплетая, как говорится, за обе щеки. Чтобы не смущать его, начальник экспедиции занялся какими-то бумагами, перекидываясь время от времени с женой отдельными фразами на каком-то непонятном ему иностранном языке.
Когда Лева кончил есть, в комнату вошла стройная девушка в белом. Лицо ее было бледное, волосы очень светлые, и вся она производила впечатление чего-то белого, светлого, прозрачного. Она поклонилась Леве и села у лампы с книгой.
— Беда в том, что наша дочь совершенно не умеет говорить по-русски. Она воспитывалась за границей, — сказал начальник. — Ну, ничего, в будущем вы сумеете объясняется, а пока знаками можете разговаривать.
Леву очень удивило, почему так приветливо, почти как гостя, встретили его здесь. Лишь впоследствии он догадался, что из Наркомата звонили по телефону и дали о нем самую положительную характеристику.
— Работа у нас очень интересная, — сказал начальник, — ведется уже не первый год. Дело в том, что в окрестностях Алма-Аты растет много диких яблонь. Наша задача — глубоко изучить эту дикую яблоню. Мы ее описываем, собираем семена, чтобы потом на выросшие из них саженцы, привить Венский апорт и другие сорта. Тогда бы мы вырастили в этих лесах колоссальные массивы чудесных садов. Кроме того, мы ведем еще ряд отдельных работ и одну из них, как дополнительную нагрузку, будете проводить вы. Вы не будете жить с нами, — начальник улыбнулся. — Я не знаю, понравится вам или нет быть отшельником. Мы вам дадим палатку, и вы поселитесь в одном из самих отдаленных садов. Там будете наблюдать за созреванием Венского апорта. Разрезая ежедневно плоды, будешь смотреть, как созревают яблоки на деревьях, растущих у арыков, и на деревьях, что на возвышенном сухом месте. Как делать записи и оформлять наблюдения, я объясню Вам завтра.
— А основная ваша работа, — продолжал начальник, — будет заключаться в том, чтобы целый день ходить по окрестностям и собирать гербарии, образцы дикой яблони. У вас крепкие ноги?
— О, да, не жалуюсь.
— Иногда вы будете ездить со мной на отдаленные участки, в ущелья. А теперь идите и отдыхайте, постель вам приготовили в комнате художника.
Молодой художник, с которым пришлось познакомиться в этот вечер Леве, целыми днями занимался живописью. Задача его здесь заключалась в зарисовке плодов и листьев дикой яблони. Ложась спать, Лева заметил, что художник почти не переставал есть яблоки.
— У вас прекрасный аппетит! — заметил Лева.
— Да, — сказал художник, — это потому, что я его не порчу, я вегетарианец и никогда не ем мясо.
— Это почему же?
— Мясо вредно, — кратко ответил художник и больше не стал распространяться об этом,
Первую ночь в горах Лева спал крепко, спокойно, как только могут спать люди с чистой совестью, хорошо потрудившиеся.
На другой день ему вручили папку для сбора гербариев, белые мешочки для заготовки плодов дикой яблони и тетради с особыми вопросами по описанию высоты, толщины, расположения деревьев. По данному адресу он добрался до того сада, где он должен основать свое жилище. Он расчистил от травы площадку под яблонями и раскинул палатку.
Это была необыкновенная жизнь. Чудный, чистый горный воздух, насыщенный ароматами зреющего Венского апорта. Не слишком жаркое, но сильное, все оздоровляющее солнце. Кругом яблони с массой прекрасных румяных плодов, а дальше горы, леса и выше — снеговые белые вершины. И день, и ночь ровный, как бы успокаивающий шум Алматинки, несущей свои воды через каменные пороги вниз,
С питанием Лева устроился исключительно хорошо. У местных жителей он брал молоко, в экспедиции — белый хлеб и сахар, яблок кругом было много. Аппетит при ходьбе по горам был отличный. Все казалось таким вкусным, приятным. И на душе было легко и радостно. После больших трудностей Сам Бог дал ему такую работу, чтобы он мог трудиться своими руками (одновременно он как бы отдыхал от предшествующих скитаний, то есть отдыхая, работать и физически поправляться).
Нужно отметить, что эта жизнь в горных садах день и ночь на свежем воздухе имела исключительно оздоровляющее значение для здоровья Левы. Отец Небесный знал, что впереди его ожидают чрезвычайные испытания и трудности, и, любя, Он готовил его к ним.
Глава 31. Удивительное ущелье
«Все соделал Он прекрасным».
Еккл. 3:11
В выходные дни Лева спускался с гор, шел в Алма-Ату. Там он имел отдых для души и общение с родными по вере. Их было немало. Все они приглашали Леву к себе, но он, будучи ограничен во времени, кроме семьи Иванова-Клышникова, смог побывать лишь в семье одного садовника по фамилии Чигалейчик, который недавно поселился там. Этот брат в своей жизни мною путешествовал. Последнее время он был далеко в Заполярье и охотился там на белого медведя. В юности, уверовав в Господа, он готовил себя к миссионерской работе, окончил библейскую школу. Школа эта была интересна тем, что в ней, помимо духовных библейских предметов, преподавалась избираемая курсантом специальность. Там он освоил садоводство.
В тихой беседе за чаем Чигалейчик рассказал Леве, что он вместе с другими садоводами и охотниками бродил в прилегающих к Алма-Ате горах и наткнулся на удивительное ущелье, которое поразило их всех необыкновенными дикими яблонями.
— Эти яблони огромные, старые, и яблоки на них как бы настоящие, культурные. Ущелье очень заинтересовало Леву, и он попросил план дороги. Чигалейчик охотно нарисовал его и подробно указал приметы местности, по которой нужно было идти.
Вернувшись домой после выходного дня, Лева подробно рассказал и начальнику экспедиции об удивительном ущелье и необычных больших яблонях. Он говорил об этом взволнованно, как бы предчувствуя большое открытие. Все заинтересовались рассказом Левы и решили на следующий день выделить ему специального проводника-казаха, который служил при экспедиции, дать транспорт и направить на поиски удивительного ущелья.
Лева был вне себя от радости. Он видел, что Господь благословляет его жизнь и дает ему успех в работе.
Рано утром к экспедиции подъехала легкая тележка, запряженная двумя крепкими казахскими лошадьми. Дочь начальника экспедиции, узнав об удивительном ущелье, уговорила родителей пустить ее в это путешествие на поиски ущелья. Отец и мать, провожая Леву, проводника и дочь, делали десятки наказов об осторожности, убеждали Леву, что он отвечает за все и не рисковал бы лазить по крутым склонам. А главное — вовремя, засветло нужно возвращаться, чтобы о них не беспокоились.
Уселись на тележку, придерживая провизию, папки для гербариев и прочее снаряжение. Проводник Алмабек что-то тихо крикнул лошадям, и они, сытые и бодрые, рванули вперед. Вначале дорога шла вниз, и проводнику то и дело приходилось удерживать лошадей. Потом некоторое время они ехали по равнине. Самое примечательное в этих путешествиях было то, что они плохо понимали друг друга. Лева говорил только по-русски, Алмабек — только по-казахски, а по-русски знал всего несколько слов; дочь же академика владела лишь каким-то иностранным языком, по всей вероятности, английским. Так что всю дорогу ехали молча.
Лева больше жестикулировал, следя по плану и показывая проводнику, куда ехать. Вот они опять свернули с горы и поехали долиной. Наконец, начались такие заросли, что и маленькая лошадка двигаться дальше не могла.
