Алексей Лебедев - Эпоха гонений на христиан и утверждение христианства в греко-римском мире при Константине Великом
Главное, что поражает историка при взгляде на Константина, как первого христианского императора, это то, что он стал на стороне христианства и христиан в такое время, когда число христиан по сравнению с язычниками представляло меньшинство*. Мы понимаем, когда какой‑либо император из политических расчетов принимает сторону той религии, которая имеет наиболее приверженцев; но Константин принимает сторону меньшинства. И однако, это меньшинство было действительно силой в Империи. Для того чтобы позволить себе этот шаг, нужно было обладать гениальной проницательностью, какой, без сомнения, Константин и обладал. Поэтому‑то даже историки, мало расположенные к этому историческому деятелю, т. е. Константину, относят первого христианского императора к лицам необыкновенным. Буркхардт пишет, говорят о Константине:"Великий человек часто, не зная того, исполняет высшие определения"**. Без сомнения, эпоха, когда жил и действовал Константин, указывала, куда нужно было идти, — идти ли вслед за язычниками, дорожившими своим прошлым, или за христианами; но чтобы решиться на последнее прямо и твердо, смело и бесповоротно, как это сделал Константин, для этого нужно возвыситься над эпохой, уметь прозревать будущее в истории. Это именно и удалось сделать Константину. Это и дало ему имя Великого***. Но не одно твердое намерение Константина дать вес и значение христианству в замене язычества, намерение, которое он взялся осуществить и осуществил, дает ему выдающееся место в ряду других государей римских. Он совершил еще немало блестящих дел, увековечивших его имя в истории. Его быстрые и необычайные военные действия, приведшие к единовластию в государстве, составляют предмет изумления для историков. Буркхардт сравнивает в этом отношении Константина с Наполеоном, с которым"он имеет сходство, — по замечанию того же историка, — и в других отношениях"****. Далее, только гениальный человек мог создать новую столицу такой неимоверной исторической важности, какую тотчас же возымел Константинополь, возникший по воле Константина в такое короткое время, что можно сказать: он возник по мановению волшебства. Чтобы оценить историческое значение новой столицы, вызванной к бытию первым христианским императором, достаточно привести себе на память следующие слова Григория Богослова, имевшего полную возможность оценить важность нового Рима. Константинополь есть"око вселенной, могущественнейший город на суше и море, как бы взаимный узел Востока и Запада, куда отовсюду стекается и откуда, как с общего форума, исходит все важнейшее в вере"*****. Все эти перечисленные стороны деятельности Константина дают ему громкую славу в истории и характеризуют его как человека, одаренного исключительными умственными талантами. Что касается его характера, то лишь излишняя щепетильность, притязательность и привязчивость может находить его характер не соответствующим его славе******. Евсевий Кесарийский, близко знавший Константина, бывший другом первого христианского императора и описавший его"жизнь"после его смерти, когда, следовательно, для историка открывалась возможность говорить беспристрастно, рисует привлекательный нравственный образ Константина, подтверждая свою характеристику фактами, против которых едва ли может что‑либо возразить даже придирчивая историческая критика. Он, Евсевий, восхваляет кротость и человеколюбие Константина. Константин, по словам этого историка, был"по природе своей миролюбивый, самый кроткий и человеколюбивый муж"*******. Он простирал свое человеколюбие и кротость так далеко, что оставлял без строгого наказания даже злодеев; а это ставили ему в вину, находя, что от этого происходила распущенность в управлении. Человеколюбие его, с другой стороны, приводило к тому, что лица недостойные могли втереться к нему в милость и злоупотреблять его расположением********. Народ чувствовал себя благоденствующим, так как им управлял не тиран или деспот, замечает Евсевий, а как бы"отец". Евсевий даже прибавляет, что"в царствование Константина меч висел на судьях без употребления"*********, разумеется, не в том смысле, что во времена Константина не было преступлений, наказываемых законом и судом, — такого времени никогда не было и, вероятно, не будет в роде человеческом, — а в том, что при Константине закон и суд стали так снисходительны к проступкам людей, как никогда прежде.
______________________
* Burckhardt. Die Zeit Constantin's des Grossen. S. 322.
** Ibid. S. 309.
*** Значение дела Константина, давшего торжество христианству над язычеством в Империи, для дальнейшей истории, в особенности византийской, обстоятельно выяснено в труде проф. Курганова"Отношения между Церковью и гражд. властью в Византийской империи". Казань, 1880.
**** Burckhardt. Op. cit. S. 319.
***** Григория Богослова Творения в рус. пер. Т. IV. С. 34. 1–е изд. Другие позднейшие свидетельства касательно исторического значения Константинополя (Никиты Хониата, Экономоса) см. в вышеупомянутом труде проф. Курганова. С. 30–34.
****** Кейм, не принадлежа к поклонникам Константина Великого, собрал в одном месте своего сочинения"Der Ubertritt Constantins des Gr. zum Christenthum"(Zurich, 1862) все, что высказано разными историками неблагоприятного о характере Константина, именно о его лицемерии, трусливости, его суетности и тщеславии, его склонности к лести и пр., единственно затем, чтобы, не входя в опровержение всех этих воззрений, воскликнуть:"Как много субъективного, противоречивого и неисторического в каждом из этих воззрений!"(S. 103–104).
******* Жизнь Константина, I, 46.
******** Ibid. IV, 54.
********* Ibid. III, l.
______________________
Буквально же понимать слова Евсевия, как хотят делать некоторые историки, чтобы поставить в подозрение беспристрастие этого историка, по меньшей мере, странно*. Константин, по словам Евсевия, смиренно выслушивал его длинные речи — религиозного содержания, — не позволяя себе выделиться из ряда прочих слушателей и присесть, хотя дело происходило не в храме, а во дворце**. Та чарующая простота, та ласковость тона, с какими пишет благодарственное письмо великий император вовсе не важному епископу небольшого города — Евсевию Кесарийскому, — выражая свою признательность за присылку этим последним какого‑то своего богословского трактата о праздновании Пасхи, дают видеть в Константине человека, которого счастье и власть не сделали ни гордым, ни высокомерным***. Константин, как видно из указанного факта, остался"человеком и на троне". Прибавлять ли еще и то, что сколько ни сплетали клевет на Константина языческие писатели древних времен, начиная с племянника его Юлиана Отступника, ни одно перо, руководимое ненавистью к первому христианскому императору, не дерзнуло записать или намекнуть на какие‑либо факты, которые делали бы подозрительными нравственную чистоту и целомудренность чувств Константина. Константин принадлежит к целомудренным государям в истории, несмотря на семейные несчастья, несмотря на то, что кругом его царила нравственная распущенность, печальными образцами которой были тогдашние императоры — Лициний, Максенций, Максимин. Глубоко религиозный характер Константина, выражавшийся в том, что он всякое действие свое сопровождал проявлением христианских благочестивых чувств, неизгладимыми красками обрисован в сочинении Евсевия"Жизнь Константина"(De vita Constantini). Это сочинение от начала до конца проникнуто похвалой благочестию первого христианского императора. Притязательная критика может отрицать тот или другой факт в этом роде, передаваемый Евсевием, может перетолковывать по своему то или другое известие Евсевия ко вреду для славы Константина как истинно христианского государя, но подвергать сомнению правдивость всего сочинения Евсевия"Жизнь Константина"не в состоянии ни один историк. А если так, то глубоко религиозный характер Константина принадлежит к достовернейшим историческим фактам. И несколько страниц этого сочинения так же много говорят о благочестии равноапостольного царя, как все оно в его целом****.
______________________
* Для того чтобы отвергнуть значение свидетельства Евсевия о кротости и человеколюбии Константина, историки ссылаются на известные печальные факты насильственной смерти Фавсты, его жены, и Криспа, его сына от первой жены Минервины (Zosimus (языческий писатель). Hist., lib. II, cap. 29), — смерти, совершенной по воле Константина. Но, во–первых, история точно не знает, при каких обстоятельствах это совершилось; во–вторых, не желая оправдывать как‑нибудь Константина от обвинения (для чего нередко историки–богословы прибегают к уверткам вроде того, что Константин в то время еще не был крещен — проф. Курганов, с. 19), мы должны назвать рассматриваемые событие несчастьем в жизни Константина, которое несомненно послужило к перерождению его духовного существа, научив его той кротости, человеколюбию и смирению, какими он отличался, по словам Евсевия, в последнее десятилетие своей жизни.
