Коллектив Авторов - Contra Dei #2
Для даосов боги народной религии и фольклорная магия относились к сфере «позднего Неба», подлинные же божества «первичного Неба» были, по их представлениям, только масками бесформенного Хаоса. Служа по заказу молебен в храме локального божества, даосский священник в действительности не поклонялся ему, а укрощал его, включая его энергию во всеобъятную пустоту «тела Дао».
Кстати, даосское понятие Пустоты, несмотря на имеющуюся специфику, весьма напоминает Тьму…
Очень приятно, что чань, как и буддизм вообще, исходно не ориентирован на людей. Человек там всего лишь представитель одного из разрядов всей совокупности живых существ, и внимание не замыкается исключительно на нём. Примечательно, что к живым существам там относятся и растения, и даже камни.
Правда, из такого замечательного посыла в рамках буддизма обычно делаются весьма непрактичные выводы. Вместо того, чтобы относиться к человеку как к животному, он оставляет ценность человеческой жизни на прежнем уровне и пытается дотянуть до этого уровня всю прочую живность. В некоторых направлениях буддизма последовательное применение данного принципа привело к совершенно абсурдной практике, направленной на предупреждение трагической гибели головастиков и других существ, связанных с людьми цепью реинкарнаций.
К чести чань-буддистов, уж они-то старались избегать крайностей бережного отношения ко всему живому и щадили природу лишь по мере возможностей, осознавая, что невозможно прожить, не убивая.
Школа чань — одна из немногих, которые сознательно и открыто игнорировали все трудовые запреты, бытующие в буддизме, в том числе и самый строгий из них — запрет на сельскохозяйственные работы (в результате которых гибнет много червячков и букашек). Представители же большинства других школ полностью сидели на иждивении своих соплеменников, которые вследствие своей «невежественности» и «омрачённости» занимались производством и подкармливали бритоголовую братию.
Помимо понятного каждому сатанисту приравнивания людей и червей, имеющему место, пожалуй, во всех направлениях буддизма, в чань проблема отношения к человеку иногда встаёт и вовсе в тёмном ракурсе. А именно — в стремлении переступить через человеческое. В чаньских и даосских текстах можно встретить и такие замечательные фразы: «Существо, очистившись, перестаёт быть человеком» (можно читать — «очистившись от невежества») или «Истинное достижение — это освободиться от того, что обычно свойственно человеку», — как написано в Дао Дэ Цзин, в другом месте которой сетуется на то, что «Люди не стремятся стать лучше, ведь кто сам захочет избавляться от того, что имеет?»
В области морали чань обнаруживает противоречия. С одной стороны, имеются совсем слюнявые представления. Например, чего стоит унаследованные от махаяны представления о бодхисаттвах. Это такие субъекты, которые могли бы уже стать буддами и погрузиться в нирвану, но жалко им остальных, копошащихся в сансаре, и они решили из милосердия остаться и помогать другим достигать нирваны. Это даже напоминает мотивчик из Андреевской «Розы мира»: вот не будет мне хорошо, пока самый последний гактунгр не перевоспитается. Но эти слюни можно прихлопнуть, опираясь на другие места из буддийских и даосских источников: «Небо и Земля лишены сострадания, вся тьма вещей для них подобна соломенному чучелу собаки. И мудрый не имеет сострадания, он понимает, что все люди — и родные, и близкие — подобны чучелу собаки», — Дао Дэ Цзин.
К общебуддийским моральным принципам, например, «не убей» применительно к любой живности, чань-буддизм относился весьма снисходительно. Можно заниматься каким угодно делом, не совершая никакого «греха». Будет ли человек наказан — зависит от него самого, т. е. от его отношения к содеянному.
«Если вы хотите видеть суть, отныне вы сами должны стать великими мужами. Но если вы будете проявлять слабость и нерешительность, покорно подчиняться внешним обстоятельствам, то у вас ничего не получится. Будьте хозяином любой ситуации, в которой вы окажетесь, и тогда, где бы вы не находились, всё будет правильно», — Линьцзы Лу.
В даосских притчах в качестве образцов для подражания иногда фигурируют и воры, и палачи. Вообще в системообразующем даосском каноне очень много замечательных формулировок, касающихся морали.
Нравственный релятивизм: «Когда все узнают, что добро — это добро, тогда и возникает зло». «Пытаясь оказать добро другим, мы причиняем им зло».
Отношение к страстям: «Великая страсть иссушает, непоколебимая решимость наполняет силой. Великая страсть делает тебя слабым, непоколебимая решимость — могучим. Великая страсть калечит, непоколебимая решимость возвышает дух. Великая страсть завладевает тобой, непоколебимая решимость делает тебя свободным». Персонально к «самой главной» страсти: «Любовь и благосклонность причиняют одни беспокойства. Любовь делает тебя зависимым…»
Индивидуализм: «Мудрый придерживается собственных правил и не отвечает за других». «Мудрый действует, но не надеется на других, достигая успеха, не останавливается на этом». И ещё о развитии: «Ведь только тот, кто не останавливается, ничего не теряет».
Или вот здесь, можно сказать, определены поощряемые личные качества:
«Если перестанешь испытывать жалость к себе и оставишь милосердие, если не будешь действовать грубой силой, если избавишься от важности и самодовольства, она [удача] придёт сама собой…»
«Тот, кто лишь пытается начать, никогда не начнёт. Тот, кто слишком торопится, ничего не достигнет. Тот, кто виден всем, не может быть ясным. Тот, кто считает себя правым, не может стать лучше. Тот, кто заставляет себя, не достигнет успеха. Тот, кто жалеет себя, не может совершенствоваться».
«Будь внимательным и осмотрительным, как если бы со всех сторон тебя окружали опасности. Соблюдай такое достоинство, которое подобает путнику, обретшему лишь временный приют».
«Если вы хотите добиться согласия с дхармой, то знайте, только великие мужи могут добиться этого. Если же вы будете нерешительны, то ничего не достигнете», — это уже Линьцзы Лу.
«Внутренняя наполненность чувством автономии, свободы, самодетерминации и творчества — вот конститутивные принципы личности с точки зрения Чань».
Весьма тонкий вопрос — отношение даосизма и чань-буддизма к гордости. Иногда слышится мнение, что там её нет. Действительно, найти её там сложно. В европейской культуре она видна невооружённым глазом благодаря тому, что обычно сопровождается другим явлением морально-психического плана — честью.[131] Гордость—интровертная функция, честь же, как и слава, ориентирована на публику. Гордость не нуждается в доказательстве, её не нужно «защищать», как это требует честь.
Даже в официальной конфуцианской традиции представления о чести сильно отличаются от европейских (не буду подробно освещать, чем именно — это уведёт нас от темы). Ну а в таких интровертных направлениях, как чань и дао, гордость вовсе остаётся без освещающего её фонаря.
Парадоксально, но гордость у представителей чань становится видна именно тогда, когда они допускают помарки, греша против своих принципов. Движение «за чистоту рядов» в чань-буддизме никогда не носило агрессивного характера и вообще протекало весьма вяло. Ошибка в самоидентификации была проблемой только ошибающегося. С другой стороны, «состояние Будды не может само провозглашать: „Я есть состояние Будды“».
Однако чаньские истории полны сюжетов, когда настоящие мастера опускают шарлатанов. А это было бы невозможно, если бы они не знали себе цену.
Достаточно пространно однажды высказался на эту тему Линьцзы: «Со всех сторон вы слышите, что есть такой старикан по имени Линьцзы, и приходите сюда с намерением задать трудный вопрос, чтобы я замешкался… Но когда я действую…, вы бессмысленно таращите на меня глаза и не можете раскрыть рта. Тем не менее, где бы вы ни были, везде и всюду вы стучите себя в грудь и говорите: „Я познал чань, я познал Путь!“ Увы! Таскаясь повсюду, вы болтаете всякую чепуху, обманывая доверчивых простолюдинов. Лысые дураки! Зачем вы в такой спешке надеваете на себя чужую львиную шкуру, хотя сами тявкаете, как дикие лисицы?! Великие мужи не должны воодушевлять себя чужой доблестью!»
И напоследок наиболее действенный аргумент: в Японии дзен-буддизм (так там называется чань) школы Риндзай (а так звучит по-японски имя Линцзы) вошёл в идеологический фундамент самурайского сословия (хотя это — уже в значительной степени профанация первоначального духа чань). А гордость невозможно исключить из бусидо.
Закрывая эту тему, хочу сказать, что в даосизме и чань есть место гордости, но вам она подойдёт только тогда, если вы не собираетесь ею мерятся. «Лишь тот, кто не стремится оказаться впереди всех, может освободиться от ошибок».
