Протоиерей Павел Матвеевский - Евангельская история. Книга первая. События Евангельской истории начальные, преимущественно в Иерусалиме и Иудее
Разрешая вопрос: почему Дух Святой явился в виде голубя? – святые Отцы говорят, что этот образ наиболее приличествовал и Духу Святому, и Христу Господу. «Голубь есть животное кроткое и чистое, и как Дух Святый есть Дух кротости, то Он и явился в сем виде» (свт. Иоанн Златоуст); «в виде голубя снисшел Дух в изображение Христова человечества чистого, незлобивого, истинного» (свт. Кирилл Иерусалимский). С другой стороны, «как при Ное голубица возвестила прекращение потопа, принеся масличный сучец, так и теперь Дух Святый возвещает разрешение грехов в виде голубя; там сучец масличный, здесь милость Бога нашего» (блж. Феофилакт). Объясняя глубже сошествие Святого Духа, сопребывавшего Христу и прежде, святые Отцы научают понимать его богоприлично. «Никто да не подумает, – говорит святитель Афанасий Александрийский, – что Христос приял, не имея Его прежде, ибо Он послал Духа свыше, как Бог, и Он же приял Его долу как человек», или, как изъясняет святитель Иоанн Златоуст, «Дух Святый сошел на Иисуса не так, как бы в это время был Ему первоначально даруем, но для того, чтобы показать Проповеданного Сына Давидова».
Православная Церковь не имела никакого сомнения в том, что Господь Иисус Христос крестился в струях иорданских через погружение. На это указывает восхождение Его из воды, о котором говорят евангелисты Матфей (3, 16) и Марк (1, 10) и которому естественно, по выражению Константинопольского патриарха Иеремии, предшествовало нисхождение в воду. Блаженный Иероним пишет: «Сам Спаситель наш Иисус Христос, Который не очищался в крещении, но крещением Своим очищал все воды, тотчас, как только поднял главу из потока, приял Духа Святаго». В песнопениях, составленных древними песнописцами в прославление крещения Господня и Крестителя Иоанна, ясно высказывается предание о том, что Спаситель крестился через погружение. Таковы выражения об Иисусе Христе: «является во струях иорданских; в водах стоит; иорданскою облагается водою; водами иорданскими одевается; во многотекущих водах омывает древний студ; потопляет потоки греховные водами иорданскими; погребает наши грехи водою во иорданских струях»; или еще яснее: «обнажение студное покрывая Адама праотца, обнажаешися вольно и струями иорданскими Тебе Самого покрывавши». Об Иоанне Крестителе говорится, что он «погрузил» Господа в иорданских струях, или еще определеннее, «погрузил главу Христову в водах». Все сие, вместе взятое, дает точное понятие о крещении Иисуса Христа через погружение в Иордане всего тела и главы Его.
Пост и искушение от диавола
Мф. 4, 1-11; Мк. 1, 12–13; Лк. 4, 1-13
Господь Иисус Христос, Который для того и пришел в мир, чтобы разрушить дела диавола (1 Ин. 3, 8), при самом вступлении Своем в служение искупления испытал борьбу с виновником всего зла – диаволом. Местом этой духовной брани была пустыня, куда по крещении Богочеловек был возведен Духом для искушения от диавола.
Некогдачеловечествовлицесвоихпрародителей не устояло в борьбе с врагом своим – человекоубийцею от начала (Ин. 8, 44) – и пало. Восстановитель первого Адама, последний Адам Господь с неба (1 Кор. 15, 45, 47), в Своем Лице вновь поставил человечество в невыдержанное Адамом испытание, сделавшееся более трудным на земле, нежели оно было в раю. Таким образом, по выражению святителя Филарета Московского, «несоблюдение первым Адамом легкого поста в раю надлежало второму Адаму исправить выдержанием на земле строгого поста, и с тем вместе отразить и низложить нашего превозмогшего искусителя». Постящийся, искушаемый и побеждающий искусителя Начальник и Совершитель веры нашей (Евр. 12, 2) собственным примером ободряет Своих последователей в борьбе с врагом спасения и на опыте указывает им наиболее действенное оружие для отражения наветов его (2,17–18). Иисус Христос постился, говорит святитель Иоанн Златоуст, «не для того, что Ему нужен был пост, но для нашего научения», и после сорокадневного поста «вступил в борьбу с диволом, подавая всем нам пример, чтобы и мы вооружались постом и, укрепившись им, вступали в борьбу с диаволом».
Господь Иисус Христос для Своего подвига уединился в самую дикую пустыню, где не было ни одного человека и жили только звери. Здесь в одной из пещер, послужившей временным приютом для Богочеловека, Он провел сорок дней и сорок ночей в посте и ничего не ел в сии дни. Так некогда постились великие мужи Ветхого Завета – Моисей (Исх. 34, 28) и пророк Илия (3 Цар. 19, 8). «Если бы, – замечает святитель Иоанн Златоуст, – Христос долее продолжал пост, то многим это могло бы служить поводом сомневаться в истине воплощения; Он не простирается далее, чтобы чрезмерным величием чуда не сделать сомнительною самую истину воплощения», а по словам святителя Кирилла Александрийского, «Он не хотел превзойти меру древних постников и потому, чтобы противник не уклонился от борьбы с Ним, т. е. чтобы, узнав, кто в Нем скрывается, не убежал от брани с тем, что видел в Нем». Одному Богочеловеку только ведомы те мысли и чувствования, которые наполняли Его чистейшую душу в эти дни, предшествовавшие открытому служению Его, но для человеческой природы Его сорокадневный пост служил как бы нарочитым приготовлением к тем подвигам и страданиям, которые предстояли Ему (Мф. 21, 18; 26, 36–46; 27, 27–50; Лк. 5, 16; 6, 12; Ин. 4, 6). По окончании сорока дней и ночей Он напоследок уступил природе и взалкал, дабы – по выражению блаженного Феофилакта – «алканием дать случай диаволу приступить к Себе и сразиться с Собою, и таким образом поразить его и низложить, а нам даровать победу».
Отвечая на вопрос: каким образом искуситель мог приступить к Иисусу Христу? – святые Отцы утверждают, что тайна искупления до известного времени была сокрыта от исконного врага нашего. «Князю века сего неизвестны были девство Марии, Ее Рождение и смерть Господня» (свт. Игнатий Богоносец); «по высоте Божества Христос был бы неприступен противнику, если бы через алкание не снизошел до человеческой немощи» (свт. Василий Великий), и «диавол воздвиг брань не против Божества, которого не признал, но против человека, которого древле мог ввести в обман и через обманутого на всех людей распространил действие злобы своей; Слово, противопоставив врагу зрак раба, одерживает победу через побежденного некогда» (свт. Афанасий Александрийский), так что «змий, почитающий себя мудрым, приступив к Адаму, сверх чаяния встретил Бога и о крепость Его сокрушил свою злобу, как шумное море сокрушается о твердый утес» (свт. Григорий Богослов).
Все, еже в мире, похоть плотская, и похоть очес, и гордость житейская (1 Ин. 2, 16): таковы плоды греха Адамова в падшем человеческом роде. И теперь диавол хитро и лукаво направляет свое искушение к этим трем главнейшим влечениям растленной грехом человеческой природы. Что проще и естественнее, как удовлетворение мучительного чувства голода? И вот искуситель, «не зная ясно неизреченного таинства воплощения» (свт. Иоанн Златоуст), говорит Христу: аще Сын вси Божий, рцы, да камение сие хлебы будут. Так наш враг, по замечанию святителя Иоанна Златоуста, «не забывает своего искусства: ибо чем он изринул из рая первого человека, чем тысячи других людей подверг бесчисленным бедствиям, тем и здесь начинает свое обольщение, т. е. невоздержанием». Иисус Христос отверг искусительную мысль словами, заимствованными из книги Второзакония: не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе, исходящем изо уст Божиих (Втор. 8, 3). Бог питал израильтян в пустыне манною, чтобы они поняли отсюда, что всемогущество Божие может сохранить жизнь человека и другими способами, кроме обыкновенного хлеба. Прилагая к Себе это изречение, Иисус Христос выражает совершенную преданность воле Отца Небесного, Который в премудрости Своей всегда найдет наилучшие и вполне приличные средства к удовлетворению потребностей человека. «Бог подает все числом и мерою и сообразно с потребностью, – замечает преподобный Исидор Пелусиот, – а здесь и просимое было излишне, и чудотворение вообще неблаговременно». Отражая противника, Господь внушает нам ту истину, что у человека кроме низших требований чувственной природы есть еще высшие требования духа, – что эта духовная сторона человеческой природы должна господствовать над стороною чувственною, – что, наконец, не всегда дозволено и прилично и то, что естественно.
Действуя с хитрой постепенностью, диавол второе искушение направляет уже не к природным потребностям, а к духовным стремлениям, и думает найти себе опору именно в том непоколебимом уповании на Промысл Божий, какое высказал Господь Иисус Христос; берет Его диавол в святый город и, поставив на крыле храма, говорит Ему: аще Сын вси Божий, верзися низу, писано бо есть, яко Ангелом Своим заповестъ о Тебе сохранити Тя, и на руках возмут Тя, да не когда преткнеши о камень ногу Твою (Пс. 90, 11–12). Высота восточной стены храма простиралась до 400 локтей (ок. 200 метров), и т. к. стена шла над глубоким обрывом кедрского потока, то, по замечанию Иосифа Флавия, с портика, построенного над стеною, нельзя было смотреть вниз без головокружения. На крыше этого портика, или церковного крыла, называвшегося Соломоновым (Ин. 10, 23; Деян. 3, 11), диавол поставил Иисуса Христа, чтобы самым положением над храмом внушить Ему горделивую мысль. Для большего успеха искуситель в своем обращении ко Христу употребляет изречения Священного Писания, но – по выражению преподобного Исидора Пелусиота – «не был похвален за изучение их, а напротив – осужден и отвергнут, потому что, имея ведение, отрекается от дел», т. е., зная Писание, не исполняет его наделе и пользуется им лишь с злою целью – для причинения вреда. В настоящем случае диавол желал возбудить в Господе тщеславие, самонадеянность и духовную гордость. Но как спокойно и просто Господь устраняет это искушение, поражая врага тем же оружием: паки писано есть: не искусиши Господа Бога твоего (Втор. 6, 16). Эти слова некогда были обращены Моисеем к народу израильскому, требовавшему у него чуда по случаю недостатка воды (Исх. 17, 1). В устах Иисуса Христа они получают такой смысл, что ничего не должно делать с тем намерением, чтобы вынуждать, так сказать, всемогущество Божие к какому-либо чуду там, где не настоит в нем особой надобности. Бог не творит чудес без нравственной необходимости, без достаточных побуждений со стороны приемлющих, не творит чудес, не соответствующих премудрым целям, не творит чудес для того только, чтобы произвести внешнее впечатление на чувства зрителей. Он подает помощь, по выражению преподобного Исидора Пелусиота, «тому, кто в опасности, а не искушающему – тому, кто в нужде, а не напоказ все делающему и уловляющему пустую славу». Отразив это искушение диавола, Господь дает нам разуметь, что только тогда мы можем надеяться на содействие Божие, когда правильно пользуемся естественными силами и средствами, данными нам от Бога, не допуская ни бездействия их, ни злоупотребления.
