Романо Гуардини - Господь
Глубоки и вески эти слова. Здесь как будто говорится: народ отпал; лишь немногие признали Мессию; другие отказались следовать за Ним; как же теперь с ними? неужели они просто отвергнуты? Нет, ибо совершенное Богом избрание не может быть утрачено таким образом. Что же тогда означает все это? Павел как будто считает, что нечто от славы, которая сошла бы на Израиль, если бы он открылся для Мессии, теперь перешло на других. Он как будто развивает смысл притчей, о которых мы говорили: оттого, что первые приглашенные не пришли, места получили другие.
Так пусть эти последние знают, что своим спасением они в известном смысле обязаны гибели тех, которые были избраны сначала. Израиль продолжает жить и несет в себе обетование. Но теперь это обетование связано с определенным условием: народу будет еще раз дана возможность сказать Мессии «да», а именно – когда, говоря языком все тех же образов, другие насытятся за трапезой. Когда число призываемых язычников станет полным, вопрос будет снова поставлен перед тем народом, который остается выделенным неизгладимостью Божиего призыва. Тогда он скажет свое «да»... Поэтому Павел говорит тому, кто стал «из язычника христианином»: смотри, не возомни о себе слишком много. В каком-то смысле ты живешь благодаря той самой вине, которую ты осуждаешь у тех. Твоя же обязанность прежде всего – быть благодарным из глубины потрясенного сердца, а затем – приложить усилия к тому, чтобы вопрос этот мог быть задан вновь. Каждый, действительно становящийся христианином, готовит ту почву, на которой первоначально избранный народ сможет когда-нибудь выступить снова. Читая эту часть Послания к Римлянам, чувствуешь, что значит судьба. Переплетаясь друг с другом, высказывания апостола проливают исполненный тайны свет на судьбу Иисуса, Его народа и нас всех. Ради греха Адама пришел Искупитель. Оттого, что тот согрешил, любовь Божия послала свое самое божественное Откровение... Народу был предложен союз в вере. Он вышел из него; поэтому союз в вере стал союзом в законе. Закон должен был воспитать народ. Через закон он обрел свое существование и стал неким единственным в истории явлением. Но в том же законе он ожесточился, и когда пришел Тот, для Которого он должен был быть воспитан, он отказался последовать за Ним... Иисус приблизил вплотную Царство Божие. Оно пришло бы в открытой полноте, если бы народ Его принял. Но народ не захотел этого. Теперь искупление идет иным путем, путем жертвы. Но разве откровение того, что есть Бог и что есть Божия любовь, могло бы быть дано более по существу и более беспредельно, чем на этом пути? Могло случиться, что Иисусу не пришлось бы идти им, но все же... Народ опускается, лишает себя царственности, которая досталась бы ему при ином порядке вещей. Теперь вследствие его падения в обетование включаются другие – и получают благословение. Христиане из язычников «прививаются на святую маслину» (Рим 11.17). Они – нынешние избранники, но прежняя печать все же неизгладима... В той мере, в какой эти избранные принимают путь своего спасения, в какой возрастает и становится плодотворной их любовь, исполняется то условие, при котором вопрос снова будет задан древнему народу. Если же новые избранники в своем избранничестве видят нечто, принадлежащее им по праву, то они ожесточаются, и их христианство становится хрупким.
Какая судьба! Она соткана трудами неба и земли из свободы и необходимости, из человеческой воли и благодати. Но нет – все из благодати; и последнее тяжкое недоумение, проистекающее из нашей ограниченности, неведения и греха, выливается в поклонение: «О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его! Ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему? Или кто дал Ему наперед, чтобы Он должен был воздать? Ибо все из Него, Им и к Нему. Ему слава во веки, аминь» (Рим 11.33-36).
Мы же должны знать: Царство Божие грядет. Оно не приурочено больше к определенному историческому часу, но грядет беспрерывно и к каждому человеку. В сердце каждого отдельного человека Царство стучится, чтобы оно впустило его. Стучится, чтобы войти в каждую общину, в каждое дело.
ЧАСТЬ IV. НА ПУТИ В ИЕРУСАЛИМ
1. МЕССИЯПервая часть нашего исследования была проникнута тайной начала, привлекательностью Ребенка и полнотой первого свободного движения. Во второй части мы видели Господа в начале Его трудов среди людей, и все было исполнено обетования. Третья часть касалась решения, постепенно назревавшего: наступит ли святой час, воспримет ли сформированный своей тысячелетней историей народ бесконечную возможность Царства Божия? Мы старались затем пережить вместе с Ним утрату этой возможности; мы видели, как вожди отвергли ее, а народ не оправдал надежд. Это был тот момент, о котором Лука говорит: «Он восхотел идти в Иерусалим» (Лк 9.51), то есть вступил на путь, в конце которого, по человеческим меркам, должна была произойти катастрофа.
Иисус нес искупление Своему народу и с ним – миру. Это должно было произойти через самоотдачу в вере и любви, но от Него отвернулись. Тем не менее дело, порученное Отцом, оставалось, хоть образ его изменился. То, что вытекало из отвержения – горькая обреченность смерти, – стало новым образом искупления, тем, что отныне представляет для нас искупление как таковое.
Матфей повествует: «Придя же в страны Кесарии Филипповой, Иисус спрашивал учеников Своих: за кого люди почитают Меня, Сына Человеческого?
Они сказали: одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию, или за одного из пророков. Он говорит им: а вы за кого почитаете Меня? Симон же Петр, отвечая, сказал: Ты Христос, Сын Бога Живаго. Тогда Иисус сказал ему в ответ: блажен ты, Симон, сын Ионин; потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах. И Я говорю тебе: ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее. И дам тебе ключи Царства Небесного; и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах. Тогда (Иисус) запретил ученикам Своим, чтобы никому не сказывали, что Он есть Иисус Христос» (Мф 16.13-20).
Из этого текста мы выделим одно: вопрос Иисуса и ответ апостола.
«За кого люди почитают Сына Человеческого?» Ученики передают различные мнения, распространившиеся по стране и связанные с апокалиптикой позднего иудейства... «А вы за кого почитаете Меня?» «Ты Христос», – сказал Петр: это – греческий перевод слова Машиах, которое привычно нам в несколько измененной форме «Мессия» и означает «Помазанный». И Иисус с пророческой торжественностью подтверждает этот ответ.
Первый помазанный, с которым мы встречаемся в истории Ветхого Завета, – это Аарон, брат Моисея (Исх 28.41). Бог повелевает освятить его священным елеем и, таким образом, поставить первосвященником. Вторично мы встречаемся с помазанием, когда народ отказывается оставаться под прямым водительством Божиим при посредничестве пророков и требует себе царя. Тогда Бог через последнего Судью, Самуила дает ему царя, Саула, который от Самуила получает помазание (1 Цар 10.1). Он – помазанник Божий; после него таковыми становятся Давид, Соломон, а затем и все цари, так же как и ряд следующих за Аароном первосвященников.
Помазание означает, что Бог наложил руку на данного человека. Он остается тем, кто он есть, со всей своей человеческой слабостью, и, однако, он изъят из людской повседневности. Он должен выражать среди людей Божие величие, и через него человеческое бытие должно поднимать голос к престолу Божию. Престол Божий – вот что должно проявляться в помазанном. Не в его личном поведении, – во всяком случае, не в первую очередь и не принципиально. Святость, о которой здесь идет речь, не лично-нравственная, а святость сана и того, что им выражается. Свят сан, даже если у его носителя и нет святости. Правда, горе ему, если он не старается сам стать святым, – тогда сан становится его роком. В помазанном есть Божие присутствие. В первой книге Царств рассказано, как Давид, убегая от Саула, по неожиданной случайности завладевает своим врагом. Его друзья настаивают, чтобы он с ним покончил. Но он отшатывается, охваченный трепетом: «Да не попустит мне Господь... наложить руку мою на него; ибо он помазанник Господень» (1 Цар 24.7). Этот трепет выражает то, о чем мы говорим.
Так продолжается ряд помазанных: ряд первосвященников – через всю историю еврейского народа, ряд царей – до вавилонского плена, в котором он обрывается... Но одновременно из проповедей пророков вырисовывается другой образ Помазанника. Пророки посланы возвещать волю Божию священникам и царям, возражать им, предупреждать их, предрекать им суд. Выступая против теперешнего царя, забывающего о своем долге, они апеллируют к Царю будущему, таинственно совершенному, в котором будет заключена полнота всего, что связано с царским саном, и даже еще большая полнота. Из их слов вырастает образ Того, Кто есть «Помазанник» как таковой: Царь и Священник в одном лице, Божий Вестник, Исполнитель Его спасительной и осуждающей воли, Тот, Кто приносит Царство, Учитель истины, Даритель святой жизни, Овеянный Духом. Это – Мессия.
