Джордж Макдональд - Сэр Гибби
Большинство девочек на её месте завизжали бы от испуга, но Джини совсем не так встречала трудности и опасности. Она, скорее, задохнулась бы от страха, чем начала кричать. Она снова села и уставилась на лешего. Может быть, он уйдёт, когда поймёт, что завлечь её не удастся? Он не двигался, но продолжал играть на своей странной дудочке. Может, лучше вернуться в лощину, найти кружной путь, как–нибудь обойти его и выйти ниже по холму? Джиневра немедленно поднялась и побежала.
Гибби разглядел девочку задолго до того, как она его увидела, но постарался не показываться, по опыту зная, что, скорее всего, напугает её. Он постепенно подобрался поближе и теперь сидел, как будто совсем её не замечая. Он подходил к девочке осторожно, как к редкостной птичке, с которой ему очень хотелось познакомиться, и решил, что лучше будет, если она сначала привыкнет к его виду. Но когда Джиневра побежала к болоту, Гибби испугался, прекрасно зная, насколько оно опасно, вскочил и кинулся ей наперерез, чтобы не пустить её к гибельной трясине. У себя за спиной она услышала его стремительные шаги и то ли от испуга, то ли решившись лучше броситься в воду, нежели попасть в лапы к дикому полузверю–получеловеку, забыла о своём прежнем намерении и рванулась прямо к болоту. Но что это? Неужели этот страшный чёрт ещё и вездесущ? Не успела она добежать до лощины, как вдруг увидела, что он сидит на краю огромной илистой ямы c водой с таким спокойствием, как будто просидел там уже целый час. Он что, собирается столкнуть её в яму? Она снова развернулась и побежала вниз по склону. Но Гибби знал, что в той стороне её тоже подстерегает опасный обрыв, да и тропинки там не было. Не успела Джиневра пробежать и нескольких шагов, как на пути перед ней снова возникла мохнатая фигурка. Она в ужасе бросилась на землю и, упав, в отчаянии прикрыла руками лицо. Он гоняется за ней, как кошка за мышкой! Вот сейчас он наверняка набросится на неё и разорвёт на кусочки! Джиневра лежала не дыша, со страхом ожидая, что в неё вот–вот вонзятся жуткие когти. Но чудовище почему–то не нападало. Она продолжала лежать, но никто её не трогал. Может, ей всё это приснилось? Во сне все чудища обычно уходят сами собой. Она не решалась поднять голову. Она лежала и лежала, обессилевшая и неподвижная, до тех пор, пока страха в ней почти не осталось. И тут до неё донеслись странные, приятные звуки какой–то песни. Она ещё ни разу не слышала такого пения. Казалось, что мелодия звучит где–то вдалеке. Может, Бог всё–таки смилостивился и в ответ на молитву послал ей ангела, чтобы тот избавил её от этого злобного чёрта?
Да, наверное, так оно и есть. Наверное, ангел просто не смог появиться сразу — да и с ней пока ничего страшного не случилось. Пение становилось всё громче, постепенно приближаясь. Она знала, что это песня, но не слышала ни одного членораздельного звука, ни одного слова, а одну только мелодию, тихую и печальную. Наконец звуки зазвучали совсем рядом, хотя в них по прежнему слышалось что–то далёкое, отстранённое: так гудит ночной летний ветер, забравшийся в гулкий церковный колокол, повисший на заброшенной деревенской колокольне.
Джиневра открыла глаза и подняла голову. Над ней стоял горный чёрт и смотрел прямо на неё. Неужели это и вправду он? Если да, тогда он, наверное, пытается заворожить её перед тем, как сожрать; она читала, что змеи так приманивают к себе птиц. Но почему–то она никак не могла в это поверить, хотя действительно была не в силах оторвать от него глаз. И неудивительно! Из–под рыже–золотистой шапки волос на неё смотрели глаза такой небесной голубизны, что казалось, будто из них на Джиневру выглядывает само небо и всё, что есть на свете синего и голубого. Может быть, ангел решил её испытать и поэтому принял такое необычное обличье? Разве по–настоящему злобное чудище смогло бы пропеть ту песню, которую она только что слышала? И потом, разве у дикого чёрта могут быть такие чудесные глаза?
Джиневра продолжала неподвижно лежать на земле, подняв голову и безмолвно взирая на это чудное видение. Неожиданно в ней встрепенулось странное ощущение. Она почувствовала, что где–то видела его раньше, когда–то очень давно, и его вид смутно напоминал её о каком–то горе, о каком–то мерзком пятне, которое никак нельзя было ни стереть, ни забыть. Ах да! Это было то самое лицо, только повзрослевшее и ставшее ещё милее — лицо того голого мальчика, которого Ангус так жестоко хлестнул тогда в сарае! Это произошло давным–давно, но она не забыла и не могла забыть ни окровавленную спину малыша, ни повернувшееся к ней милое, бледное, невинное личико. Если это он, то, может быть, и он её вспомнит? В любом случае, теперь она точно знала, что он не причинит ей зла.
Пока Джиневра смотрела на него, Гибби вдруг посерьёзнел. Он редко смотрел на человеческое лицо без улыбки, но сейчас он тоже пытался что–то вспомнить и, как будто сквозь мутную пелену тошноты и боли, мысленно увидел перед собой лицо, очень похожее на лицо лежащей перед ним девочки — только немного другое.
Джиневра первая вспомнила его, и её лицо медленно осветилось милой, неуверенной улыбкой, как будто солнце, прятавшееся в глубине её существа, взошло, наконец, на небосклоне её лица и поселилось в глазах, превратив их в две лучистые звезды. Тогда и лицо Гибби осветилось таким же утренним светом, и он ответил ей лучезарной улыбкой, перед которой не смогла бы устоять ни одна женщина, будь она девочкой или пожилой дамой. Всё лицо его, от лба до подбородка, просто светилось от радости. Солнечные лучи свили себе гнездо в его соломенных вихрах, но сияющая улыбка затмевала даже их золотистый ореол.
Робко, но доверчиво Джиневра выпростала одну руку и протянула её мальчику. Он бережно сжал её в своей ладони и помог ей подняться.
— Я потеряла Ники, — сказала она.
Гибби кивнул, но на его лице не отразилось ни малейшего беспокойства.
— Ники — это моя горничная, — пояснила Джиневра.
Гибби снова кивнул несколько раз. Он знал, кто такая Ники, гораздо лучше её хозяйки.
— Я оставила её там, на развилке, только уже очень давно, а она так ко мне и не пришла.
Гибби громко и пронзительно свистнул, и Джиневра в испуге отшатнулась. Через несколько секунд неизвестно откуда, прыгая по утёсам, покрытым вереском, появился большой пёс и подскочил прямо к нему. Как Гибби разговаривал со своим другом и что именно ему сказал, она так и не поняла. Но в следующее мгновение Оскар уже нёсся по тропинке, которая привела Джиневру сюда, и вскоре пропал из виду.
Гибби был настолько полон жизни, все его движения были такими решительными и быстрыми, а каждая улыбка и взгляд — такими выразительными, что Джиневре до сих пор не показалось странным, что он ничего не говорит. Она вообще об этом не подумала. Теперь она видела, что Гибби — обыкновенный человек, но почему–то у неё, как и у Джанет с Доналом, возникло чувство, что он принадлежит какому–то иному, высшему сословью, сошедшему на землю, чтобы принести людям добро. В то же самое время ей почему–то казалось, что глашгарский чёрт тоже бродит где–то неподалёку, но теперь её охраняет от него этот ангел, принявший его звериное обличье.
Гибби взял её за руку и повёл назад к тропинке. Она без малейшего колебания последовала за ним. Но по этой тропе они прошли совсем немного, и Гибби свернул налево, уводя её вверх по горе. Чем выше они взбирались, тем более безлюдной казалась гора. Но воздух был такой прозрачный и бодрящий, и всё вокруг менялось так странно и удивительно! Они то огибали отвесный обрыв, то карабкались вверх по самым головокружительным тропкам, цепляясь лишь за кустики вереска, почти полностью их покрывавшие.
Пережитый ужас оставил Джиневру, и теперь ей стало так легко, что она совершенно не чувствовала усталости. Вскоре они зашагали вдоль весёлого ручейка. Весной, когда на скалах таял снег, он превращался в широкий бурлящий поток, да и сейчас уже довольно резво скакал по камням, и Джиневра радовалась его брызжущей пляске и немудрёной песенке. Позже она узнала, что это был тот же самый ручей, чьё журчание она каждый вечер слышала у себя под окном, тщетно пытаясь угадать расплывчатую, неуловимую мелодию его песни. После этого ей всегда казалось, что ручеёк спускается к её окошку прямо с горы и несёт ей добрые вести о звёздах, вереске и овцах.
Мало–помалу они перебрались через ручей и вскарабкались на противоположный берег. Тут Гибби показал куда–то пальцем, и Джиневра увидела маленький домик и Ники, идущую к нему по тропинке в обществе верного Оскара. Собака весело крутилась у неё под ногами, но Ники горько плакала. Гибби с Джиневрой были ещё далеко, им надо было перебраться через большой ручей, но Гибби свистнул, и Оскар тут же метнулся ему навстречу. Ники взглянула ему вслед, вскрикнула и побежала к Джиневре, как овца к заблудившемуся ягнёнку.
— Ох, барышня! — печально и укоризненно воскликнула она, едва переведя дух после того, как перебралась через ручей. — Что же это Вы от меня убежали?
