Поль Гольбах - Система природы, или О законах мира физического и мира духовного
Во всех странах нравственность народов находится в полном пренебрежении, а правительства заняты лишь заботой о том, как сделать народы робкими и несчастными. Человек почти повсюду на положении раба. Не удивительно, что он своекорыстен, лицемерен, холопски настроен, лишен чувства чести - словом, обладает пороками, характерными для его состояния. Повсюду его обманывают и удерживают в невежестве, повсюду ему мешают просветить свой ум; не удивительно, что он повсеместно обнаруживает тупость, безрассудство, злобность. Повсюду он видит преступление и порок в почете и заключает поэтому, что порок есть благо, а добродетель возможна только как самопожертвование. Повсюду он несчастен и поэтому, желая облегчить свой удел, вредит своим ближним. Напрасно, желая сдержать его, ему указывают на небо: его взоры вскоре снова обращаются к земле, на которой он во что бы то ни стало хочет быть счастливым; и законы, не позаботившиеся ни о его просвещении, ни о его нравственности, ни о его счастье, без всякой пользы угрожают ему и наказывают его за несправедливое пренебрежение законодателей. Если бы политика, став более разумной, серьезно занималась просвещением и счастьем народа, если бы законы были более справедливы, если бы каждое общество было менее пристрастным и обеспечивало всем своим членам то воспитание, ту заботу и помощь, каких они вправе от него требовать, если бы менее алчные и более заботливые правительства ставили перед собой задачу сделать своих подданных более счастливыми, то на свете не было бы такого огромного количества злодеев, воров, убийц, их не приходилось бы лишать жизни, наказывая за злодеяния, чаще всего зависящие от пороков общественных учреждений, и не нужно было бы искать в какой-то загробной жизни иллюзий, неизбежно бессильных против реальных страстей и потребностей людей. Одним словом, если бы народ был более просвещен и счастлив, политикам не нужно было бы ни обманывать его, чтобы удерживать его от волнений, ни губить столько несчастных за то, что те добывают себе необходимые для жизни средства за счет излишка их жестокосердных сограждан.
Кто хочет просвещать человека, должен всегда показывать ему истину. Вместо того чтобы воспламенять его воображение мыслью о каких-то мнимых благах в будущем, пусть облегчат его положение, окажут ему помощь пли по крайней мере позволят ему наслаждаться плодами своего труда, пусть не налагают на него тяжелых налогов и не отнимают у него таким образом его достояния, пусть не отбивают у него желания трудиться, пусть не побуждают его к праздности, которая приведет его к преступлению. Пусть человек заботится о своем земном существовании, не думая о том, что ожидает его после смерти. Пусть вознаграждают его таланты, пусть побуждают его к деятельности, пусть поощряют в нем трудолюбие, доброжелательность к людям, добродетель в этой земной жизни. Пусть ему покажут, что его поступки могут влиять на ближних, а не на воображаемые существа, помещенные в каком-то иллюзорном мире. Пусть ему не говорят о карах, которые якобы предстоит ему испытать по воле божества, когда он вовсе не будет существовать. Пусть он убедится, что общество вооружено против тех, кто нарушает его покой; пусть ему покажут последствия ненависти его сограждан; пусть он научится ценить их любовь; пусть он научится уважать самого себя; пусть он имеет честолюбивое желание заслужить уважение своих ближних и пусть знает, что для этого надо обладать добродетелью и что добродетельному человеку в благоустроенном обществе нечего бояться ни со стороны людей, ни со стороны богов.
Если мы желаем воспитать добродетельных, трудолюбивых, мужественных, полезных своей стране граждан, постараемся не внушать им с детства необоснованного страха смерти; не будем тешить их воображение чудесными баснями; не станем занимать их мысли вопросом о каком-то бесполезном для них будущем, не имеющем ничего общего с их подлинным благополучием. Будем говорить о бессмертии мужественным и благородным людям: изобразим его как награду за труды тем энергичным людям, которые устремляются за грани своего теперешнего существования и, не довольствуясь восхищением и любовью своих современников, желают добиться признательности грядущих поколений. Действительно, существует бессмертие, на которое вправе притязать гений, талант, добродетель; не будем порицать, не будем гасить благородной, основанной на нашей природе страсти, полезные плоды которой пожинает общество.
Мысль о полном забвении после смерти, об утрате всего общего с людьми и всякой возможности влиять на них тягостна решительно для всякого человека, но она особенно невыносима для тех, кто наделен пылким воображением. Желание бессмертия, или жизни в памяти людей, всегда было свойственно великим душам. Оно было побудительной причиной поступков всех тех, кто играл великую роль на земле. Герои как добродетели, так и порока, философы и завоеватели; гении и таланты, возвышенные личности, которые делают честь человеческому роду, равно как и знаменитые злодеи, которые являются его позором, во всех своих начинаниях считались с потомством. Они льстили себя надеждой продолжать влиять на души людей, когда их самих уже не будет. Если обыкновенный человек не простирает своих помыслов так далеко, то все же он тешит себя мыслью, что возродится в своих детях, которые, как ему известно, должны пережить его, носить его имя, сохранять память о нем, представлять его в обществе. Для них он строит свою хижину, для них сажает дерево, которого никогда не увидит во всем его цвете, для их счастья трудится. Огорчения сильных мира, этих столь часто бесполезных обществу людей, когда они теряют надежду на продолжение своего рода, происходят от страха перед окончательным забвением. Они понимают, что бесполезный человек умирает целиком. Мысль о том, что их имя будет на устах у людей, что его будут произносить с нежностью, что оно станет возбуждать в сердцах приятные чувства,- полезная иллюзия, лестная даже для тех, кто знает, что это уже ничего не изменит. Человеку приятно думать, что он будет оказывать влияние и останется чем-то в мире даже по завершении своего земного существования; он мысленно принимает участие в делах, разговорах, планах будущих поколений; он был бы очень несчастен, если бы считал себя исключенным из их общества. Почти у всех народов законы считались с этими чувствами:
они пытались утешить людей в неизбежности смерти тем, что давали им возможность проявлять свою волю долгое время после смерти. Эта внимательность законодательства к мертвецам заходит так далеко, что последние часто распоряжаются судьбой живых в течение длинного ряда лет.
Все доказывает нам наличие в человеке желания пережить самого себя. Пирамиды, мавзолеи, памятники, эпитафии - все показывает нам, что человек желает продлить свое существование даже после смерти. Он чувствителен к суду потомства. Для потомства пишет свои труды ученый, на удивление ему возводит величественные здания монарх, похвалы потомства звучат в ушах великого человека, к его суду апеллирует добродетельный гражданин против несправедливых или пристрастных современников. Счастливая мечта" сладкая иллюзия, кажущаяся реальностью людям с пылким воображением! Она способна порождать и поддерживать энтузиазм гения, мужество, величие духа, таланты, а иногда сдерживать излишества сильных мира, часто тревожащихся по поводу суда потомства, которое, как они знают, рано или поздно отомстит за несправедливое зло, причиненное живущим.
Таким образом, ни один человек не хочет быть окончательно вычеркнут из памяти ближних; у немногих людей хватит дерзости пренебречь судом грядущего человечества и унизиться в его глазах. Найдется ли существо, равнодушное к удовольствию вызвать слезы у тех, кто будет жить после него, действовать еще на их души, занимать их мысль, оказывать на них влияние даже из глубины могилы? Заставим же молчать суеверных меланхоликов, осмеливающихся порицать чувство, из которого вытекает столько выгод для общества; не будем слушать равнодушных философов, требующих от нас, чтобы мы уничтожили этот великий двигатель наших душ; не станем обольщаться сарказмами сластолюбцев, презирающих бессмертие, стремиться к которому у них нет силы. Желание нравиться потомству и сделать свое имя приятным будущим поколениям - это достойное уважения побуждение, когда оно заставляет предпринимать дела, которые могут оказаться полезными для несуществующих еще людей и народов. Не будем считать безрассудным энтузиазм тех могучих и благодетельных гениев, острый взор которых проник до нас из далекого прошлого, которые думали о нас, жаждали нашей похвалы, писали для нас, обогатили нас своими открытиями и излечили нас от наших заблуждений. Окажем им то уважение, которое они ждали от нас, если им отказали в нем несправедливые современники. Принесем хотя бы их праху дань признательности за доставленные нам ими удовольствия и пользу. Оросим своими слезами урны Сократов, Фокионов; смоем пятно, наложенное на человеческий род их страданиями; искупим своим сожалением неблагодарность афинян; научимся на их примере опасаться религиозного и политического фанатизма и будем остерегаться преследовать тех, кто борется против наших предрассудков, так как в их лице мы преследуем заслугу и добродетель.
