Пьер Шоню - Во что я верую
Нужно ли было объединять с ясной, точной, прозрачной, прямолинейной историей спасения эти мифы темных веков, образующих ту таинственную область, которая простирается от первой могилы до избранничества Авраама?
Да, поступить так следовало, ибо эти мифы существуют, ибо они включены в священное предание народа и Церкви; ибо мы не можем пренебрегать ни темными веками человека, ни историей природы: ведь наш долг — отчитаться за них; ибо это действие Бога необходимо для той интерпретации Смысла, которую я вам предлагаю. В ее основе — независимый ход Сотворения мира в рамках самостоятельного возрастания временной протяженности, этой сферы свободы, — а также возмещающее действие Бога… во имя свершения умысла Бога, направленное на приобщение к Его жизни, во имя oevium, aion, что мы толкуем как приобщение к вечности тех проявлений сознания, тех существ, чье возникновение во времени оказалось Ему угодным.
Если дело обстоит именно так, то Бог не мог бросить на произвол судьбы человечество, а за ним — и всю Сотворенность мира; об этом нам ненавязчиво напоминают первые одиннадцать глав Библии. Каин — убийца; Ной — человек прямодушный; но, где бы он ни находился, он — праведник в свете чувств и разума; Вавилон — это толпа, полная далеко идущих намерений; она настолько безымянна, что в конечном счете утрачивает возможность взаимопонимания; то, что Откровение использует мифическую память[CVI] людей Средиземноморского бассейна, вполне логично и последовательно.
Откровение запечатлевает завет: Сотворение мира, которое в силу таинственной ущербности, проявившейся изначально, оказывается пущенным на волю высоко вздымающихся волн, в свободу, употребляемую во зло, связано с Богом, который, через все эти истории, в которых перемешивается, сохраняется и преобразуется множество форм и фактов действительности, позволяет угадать наличие всепроникающего провиденциального действия. Одним словом, в Откровении звучат голоса этно-антрополога и социолога, а потом уже историка.
* * *
Искупление не безымянно; оно называет по имени каждого человека:
«И отдам тебе хранимые во тьме сокровища и сокрытые богатства, дабы ты познал, что Я Господь, называющий тебя по имени, Бог Израилев. Ради Иакова, раба Моего, и Израиля, избранного Моего, Я назвал тебя по имени» (Исх45: 3–4).
Искупление начинается с истории Авраама. Я уже рассказывал о патриархе Аврааме[CVII], которого любовь к Богу подвигла сняться с насиженных мест[CVIII].
С появлением Авраама оказывается перевернутой большая страница космогенеза. Кажется, что до Авраама Бог только взирал, вперив свой взор в свет. Кажется, что Он не противился свободе. Как если бы Он хотел поглядеть, — это образ, — как неслыханно далеко она может зайти. Возмещающие поправки второго Сотворения мира Он внес на расстоянии, недрогнувшей — но равнодушной и, так сказать, безличной — рукой. Разумеется, Библия уже нарекает Его Его истинным именем, разъяснив это последнее лишь позже. Он — YHWH Elohim, да, Элохим, далекая трансцендентность, очевидный Творец всеохватного сущего и света.
Бог-Провидение постарался избежать худшего. И широким потоком течет история человечества в избранном Им направлении, ставшем главным в силу этого выбора в рамках universum infinitum[185].
Так оказывается преданной забвению первоначальная осечка. Никому на земле не вспоминается другая история, та, которой не было: история без Грехопадения сокрыта в памяти Бога. Нам никогда не удается узнать о ней ничего, кроме слова, вырвавшегося по воле Бога у вдохновенного чтеца поэмы о Сотворении мира.
Привольно течет история человечества, история как следствие индивидуализации времени, история множества людей, по воле которых развивается цивилизация технического прогресса[CIX], людей, ставших хозяевами жизни, изменивших экосистемы на благо человеческого сообщества и сумевших возвести пирамиды, пытаясь забыть о смерти и убедить себя в том, что она — не то, что она есть.
За две тысячи лет до этого[186] люди, стремясь уберечь от смерти хотя бы ничтожную часть ее воровской добычи, чтобы лучше сохранить память о пережитом, изобрели идеографическое, а позже всё более аналитическое письмо, разнообразные виды которого дают возможность облегчить утомительную задачу повторного программирования мозга у вновь нарождающихся людей, которым вскоре предстоит умереть.
Уж давно, с той Вечности — начала, в котором нет начала, как нет и конца, а есть только вечное настоящее, — Бог ожидал появления человека, которого Он мог бы доподлинно полюбить. Пожалуй, незачем докапываться дальше до смысла той тайны, какой в наших глазах является это долгое ожидание: Богу в его знании был нужен Авраам. Вы должны правильно понять, что Богу нужен Авраам в силу созидающей ярости Его Любви. Богу нужна свобода, отвечающая Его ожиданиям, оттого, что он сотворил мир до пределов, до крайних возможных пределов[CX], оттого, что созданная Им вселенная представляет собой, по любимой формулировке Лейбница, «лучший из возможных миров».
Каин оставляет без ответа предостерегающего его Бога. Не отвечает Ему даже Ной, как бы подавленный заботой Бога. Безмолвствует и поколение строителей зиккуратов и главной Вавилонской башни. Свобода за свободу. Бог мирится с этой свободой. Любовь Бога мирится с необходимостью воздействия на мир, действия в мире лишь в невероятных рамках «равенства оружия». Любви Бога нужна ее вселенная, а в ней — человек. Но — так, чтобы не сломать его. Слишком велико могущество Бога; святость же этого могущества очевидна для человека, призываемого Богом. Для того, чтобы одержать победу и спасти, у Бога, к счастью, есть в запасе тайное оружие: Его бесконечное терпение. Бог ждал столько, сколько нужно, для того чтобы по-настоящему приступить к делу Спасения: он ждал Авраама.
Это Слово нашло отклик[CXI]. И вдруг всё стало меняться. Завершилось время одинокого голоса, истощилось терпение Бога. С Авраама берет начало время нетерпения, время ярости Божией во имя Спасения. События теснят друг друга и ускоряются. Господь извергает тёплых из уст Своих[187]: «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф 11: 12); «День уже склонился к вечеру» (Лк 24: 29); «Пусть возьмут… одного агнца … и ешьте его с поспешностью» (Исх 12: 3 и 11). Так речет Господь. Поистине, про запас у Бога — оба оружия. Поспешать — вот чего Он ждет от нас, чье время сочтено; Сам же Он оставляет Себе терпение, чтобы дополнительным временем возместить то, что мы постоянно подрываем своим непостижимым невниманием.
«И сказал Господь Авраму: пойди из земли твоей… И пошел Аврам, как сказал ему Господь» (Быт 12: 1–4). Дело, наконец, приняло нужный оборот. В Библии есть только два случая такого незамедлительного действия: Авраам — и Мария. «Тогда Мария сказала: се, раба Господня; да будет Мне по слову твоему» (Лк 1: 38). «И пошел Аврам, как сказал ему Господь» (Быт 12: 4). Две тысячи лет разделяют этих двоих, ожидаемых Богом.
Ни один человек, взаправду и полностью человек, — ведь Христос — это единственный Сын Божий, Он есть Бог, — ни один человек не превосходит этих двоих Согласно воле Бога, Его всегда следовало называть Богом Авраама; в разговоре с Моисеем, приведенном в главе 3 Исхода, это — единственное имя, которое Он сохраняет за Собой для продолжения дела Спасения: «Я — Бог отца твоего, Бог Авраама…» (3: 6). О Марии в Евангелии устами Елисаветы сказано: «Благословенна ты между женами…» (Лк 1: 42). В течение девяти месяцев в ее чреве будет пребывать Владыка Мира, порожденный, но не сотворенный, Тот, что был в начале и ждет нас в конце. Во всей истории Спасения есть только два сопоставимых случая такой готовности. В промежутке же между Авраамом и Марией насчитывается много честных и набожных слуг и один жестоковыйный народ. Бог действовал и с помощью этих двоих, и с помощью прочих.
Бог совершал, лепил, сотворял вновь, когда Авраам сказал «Да», — настолько, что возвысил его до уподобления образу самого Христа, когда, в ходе самого удивительного торга в истории, Авраам неотступно пытался вымолить прощение Содому[CXII]. Авраам, ревнуя о славе Божией, дошел до того, что воспротивился Его воле.
Удалось ли вам постигнуть, в главе 18 книги Бытия, основу беспощадной и чудесной диалектики Спасения, выраженной через посредство спасительного могущества праведников? В конце концов, мы узнаем, что две тысячи лет спустя, ради одного-единственного, главного Праведника Бог простил всему человечеству — в Его лице, лице Праведника, единственного — все прегрешения трехсот миллиардов человек, всё зло, которое только могла, среди неслыханного скопления богатства и добра, совершить Свобода; простил все прегрешения мира; вся нечисть космической Свободы была уничтожена, трансформирована во Христе. Вот каков глубинный смысл главы 18 книги Бытия; вот почему по воле Бога Его имя навсегда связано с именем Авраама.
