Нил Синайский - Творения
1.281. Комиту Филорому.
Если в состоянии ты будешь уразуметь трудность браней и терпеливой борьбы монахов с губителями демонами, всегда неотступными и враждебными, непрерывное и неослабное попечение их о спасении, заботливость о сем, бесчисленные душевные томления, огорчения в различных искушениях от противных сил, то после сего трапезу подвижников, по временам, как представляется тебе, роскошную и изобильную, почитать станешь величайшим самоизнурением, тяжкою скудостью и суровым пропитанием, сравнивая и сличая ее с твоими непрерывными и похотливыми наслаждениями и пирами. Поэтому не осуждай и не осмеивай монахов, которые признают правильным в известные дни подавать некоторое утешение изнуренному телу вкушением хороших яств с божественною свободою, добрым дерзновением и благими помыслами.
2.4. Епископу Тимону.
Поскольку пишешь мне, что весьма угодны и приятны тебе мои писания, то приими теперь и святого Давида, который вместо горестей настоящего века благовествует тебе непрекращающееся радование. Ибо говорит: «блажен человек, его же аще накажеши, Господи» (Пс. 93,12); «во вся дни» будущие «возвеселихомся, за дни, в няже смирил ны еси, в лета, в няже видихом злая» (Пс. 89, 15); и: «потоком сладости Твоея напоиши» (Пс. 35, 9) нас, надеющихся на защиту крыл Промысла.
2.29. Монаху Фирсу.
Как я, если не сообщу другим дарованной мне благодати, в день Суда подвергнусь ответственности, что духовный талант зарыл в молчании, так и у тебя потребуется отчет, если вверенный тебе небесный дар ведения не преподашь и другим, способным принять его. Ибо тебе, за благородство нравов, за досточестную жизнь, за рачительность, в которой подражаешь превосходнейшим из монахов, сподобившемуся великой Божией благодати, свидетельствую, что чудно видеть это под мирскою одеждою и в общественной службе.
2.30. Фотине и Д.
Приводя себе на память безгрешную вашу жизнь, прославляем Христа, говоря с Давидом: «Коль возлюбленна селения Твоя и олтари Твои, Боже сил» (Пс.83, 2)! Потому что девство подлинно сделало вас и селениями, и алтарями, и храмом, и драгоценными Божиими утварями.
2.40. Диакону Евфимию.
Иные увеселяются виноградными и масличными садами, множеством скота и служителей, великолепными домами, золотом, серебром и другими земными достояниями. А ты, всехвальный раб Христове, непрестанно зришь невидимого Царя мысленными очами, услаждаешься Его приятностью, привязан к Нему нерасторгаемою приверженностью, питаешь душу упованием на Него, утешаешься неувядающею любовью к Нему, постоянно пребываешь в молитвах и псалмопениях, насаждаешь в себе духовные слова и взываешь словами Пророков: «Помянух Бога и возвеселихся» (Пс. 76, 4); и: Возвеселюсь о Господе моем, «не утрудихся последуяй» Господу моему (Иер. 17, 16). Потому «возрадуюся о словесех Твоих», человеколюбивый Владыка, яко «обретаяй» богатство и «корысть многу» (Пс. 118, 162). Спаситель и Творец всего ответствует тебе, что радости твоей и веселия твоего никто не сможет похитить у тебя (Иоан. 16, 22), потому что Мария избрала «благую» и вечноцветущую «часть» Божественных наставлений. А потому, так как в тебе вселились словеса Мои то памятью воспомяну о тебе во царствии Моем. И нимало не бойся, с тобою буду всегда, избавлю тебя от всякой скорби, спасу от руки злоумышляющих.
2.53. Подвижнику Менандру.
Как не подложная, но прекрасная и весьма похвальная отрасль достославного и предоблестного аввы Минукиана, справедливо являешь ты в себе пресветлые черты сего мужа. Ибо он оказался не учеником только, но и подражателем сего человеколюбивого Спасителя нашего Христа, Который и делом и словом доказал, что истинное любомудрие состоит в том, чтобы проводить житие в чистоте и всегда возноситься душою превыше телесных страстей.
2.74. Монаху Писимию.
Когда Владыка Иисус молился на горе, «просветися лице» Его, и ризы Его блистали (Матф.17, 2). То же бывает с монахами, которые с особенным усердием стараются внимать молитве. Тогда сияет лицо души их и блистает невидимое ее одеяние, чего многие и не знают.
2.86. Архимандриту Александру.
Эту непроницаемо темную ночь человеческой жизни озаряешь ты лучами тысяч доблестных дел твоих. Как не быть причисленным к сонму небесных Ангелов тебе, соревнующему нетленным оным Силам, будучи обложенным этою тленною, скудною и смертною скиниею тела?
2.87. Архимандриту Фронтону.
Хвалю розы Боголюбивых слов твоих, хотя вонзил ты, как сказал бы иной, малые иглы благовременных обличений, возбуждая и раздражая в нас неугасимую и неувядаемую любовь к твоей преподобной и всегда светлой душе.
2.113. Деве Анастасии.
Хвалю тебя, светлостью жизни превосходящую луну, и более того — смиренномудрствующую. Ибо всего удивительнее в земном теле видеть такую душу, которая ведет жизнь бесплотных Ангелов. Подобно сему, слышал я некогда сказанное в Писании, а именно: «основал еси землю, и пребывает. Учинением Твоим пребывает день» (Пс.118, 20. 21). Ибо под «днем», говорили мне, разуметь нам должно светозарное девство, вмещающееся в смертной плоти и основанное десницею Вышнего. Но молись обо мне, непорочная невеста Царя Христа, долгим временем, неутомимыми трудами, скромностью нравов, бдениями, невысыхающими слезами и тысячами других преуспеяний приобретшая неизреченное дерзновение пред невидимым, Пречистым и Святым Женихом.
2.128. Монаху Палладию.
По духу, как видно, подражаешь ты Саулову сыну Инафану. Ибо он, по свидетельству истории, сказал: с конца жезла моего вкусил я меда, «и прозреша очи мои» (1 Цар. 14, 29). А ты, духовно причастившись мысленного меда, сладчайших меда слов Всесовершенного, видишь душевными очами неудобозримое для многих и начал, наконец, допытываться, почему Иаков «поклонися на верх жезла» (Быт. 47, 31).
2.129. Монаху Палладию.
Тебе, который совершенно чист и освободился от всякой скверны и от надменности высокомерия, прилично взыскать высоких умозрений. Оскверненным же, не омывшим еще срамоты и нечистот ветхого человека, вовсе не дозволяем и касаться всесвятых слов, пока не исцелеют и не очистятся со временем. Ибо сказано: «не дадите святая псом, ни пометайте бисер пред свиниями» (Матф. 7, 6).
2.144. Диакону Ксанфиппу.
Весьма хорошо поступаешь, что постами, возлежанием на голой земле, добрым бдением и непрестанною молитвою попираешь и превосходишь треволнения плотских удовольствий, победу же приносишь Богу, всегда содействующему нам в добром, воспевая Ему: «Ты», Владыка, «владычествуеши державою морскою: возмущение же волн его Ты укрощаеши» (Пс. 88, 10).
2.147. Трибуну Сосипатру.
Сообразуясь с Божественным ведением, стараешься ты, превосходнейший, и делать все по сему ведению, последуя его правилам и законам. Почему и все свое богохранимое богатство большею частью истощаешь на монахов. На них только и смотришь с великою любовью, ими только и дышишь ночь и день, думаешь, что вовсе нет у тебя родных или детей, хотя их и много. И то самое, что говоришь ты при свидании с монахами, будто бы ты — рабочий их скот, безропотно и радушно готовый услуживать всем их нуждам — служит признаком совершенного ведения. Ибо, конечно, знаешь, что вместе с левитами и скот их благословлен был Богом и Моисеем. Поэтому, все соображая с Божественным ведением, с ведением говоря и поступая, несомненно, ты, боголюбивый муж, с монахами войдешь и в царство небесное, как добрый их спутник и служитель, и с ними наследуешь неизреченные блага в бесконечные веки.
2.173. Постельничему Валерию.
И ныне есть некие приснотекущие реки, исполненные Божественных токов и в своих устремлениях веселящие «град Божий» (Пс.45, 5)— разумею Церковь — неоскудевающим орошением. Сказал же я это о боголюбивых и подлинно блаженных Филимоне и Никифоре, которые оказываются для всех по истине приобретшими высочайшее бесстрастие и ведение и скрывающими в недрах своих многоценные камни, разумею «анфракс и камень зеленый» (Быт. 2, 12). Означает же «камень зеленый» появляющуюся от подвижничества на лице досточестную бледность, и охлаждение и жесткость телесных членов от суровой жизни; а «анфракс» — светлые и пламенеющие помышления духовного созерцания, который разожгли и сердце Клеопы (Лук. 24, 32). Но Иоанн, епископ Константинопольский, в похвалах которому участвуют многие уста мудрых, эта дарованная Богом миру златоносная река (Быт. 2,11), выше и упомянутых чудных мужей. Он в подлинном смысле анфракс, с юного возраста повитый светом благочестия, вскормленный на Божественной багрянице пламенных мыслей. При преуспеянии и возрастании он распаленным желанием поднял в высоту пламя благодетельного для всех смертных учения, отлученный от них и употребленный в дело мужами, которые прежде были благомысленными и которых восхваляли за добродетель, а ныне порицают за леность, хотя они и пастыри. Их, которых оплакивал Иеремия, говоря: как «одеяшася в гной» житейских и тленных дел некогда «питаемии на багряницах» (Плач 4, 5) небесной и досточестной жизни нетленного и духовного жительства?
