Константин Зноско - Исторический очерк Церковной унии. Ее происхождение и характер

Таким образом, Замойский Собор оправдал все те ожидания, которые возлагали на него Рим, латинс­кое духовенство и польское правительство. Он безус­ловно подчинил Униатскую Церковь власти Рима; принял от лица всей Униатской Церкви учение Рим­ской Церкви с обязательством распространять и ут­верждать таковое и немедленно применил его к об­рядам и дисциплине Униатской Церкви — словом, довел унию до такого состояния, при котором пере­ход из унии в латинство становился нечувствитель­ным и которое предвещало, по-видимому, в недале­ком будущем полное слияние унии с латинством. Сторонники латинства в среде униатов, в особеннос­ти базилиане, радовались этому, но униаты — рев­нители православия в Униатской Церкви, — в особенности униатское белое духовенство, ничего от этого Собора не выигравшее, были далеко не в радо­стном настроении. Такая постановка дела на Замойском Соборе повела Униатскую Церковь к самым бе­зотрадным для нее последствиям. Тотчас же после окончания Замойского Собора представители уни­атского духовенства принялись за извращение уни­атского богослужения в духе постановлений этого Собора и за исправление униатских богослужебных книг, в которые рабски вносились латинские новше­ства. Сначала этими изменениями горячо занялся митрополит Лев Кишка, а потом его преемник Афа­насий Шептицкий, но особенную ревность в этом деле обнаружили базилиане. Последние по своему усердию стали вводить в Униатской Церкви многое такое в духе Церкви Латинской, о чем Замойский Со­бор не упоминал. В униатских храмах стали появ­ляться открытые алтари, конфессионалы (испове­дальни), органы, боковые престолы и т.п.

Совращение униатов в латинство

Много приходилось претерпеть гонений от уни­атов православным за веру, но наступило время, когда и униатам пришлось испытать те же ужасы преследования от латинян. Одновременно с латинизацей богослужения Униатской Церкви шло и усиленное совращение униатов в латинство. Это­му делу с особым усердием помогала шляхта и ла­тинское духовенство. Буйные и ничем не сдержи­ваемые шляхтичи, привыкшие безнаказанно обижать православных, перенесли свое буйство на униатов. Они повели натиск на униатов горячо, не стесняясь в средствах, с обычным своеволием и гру­бостью; стали совершать наезды на униатские церк­ви и монастыри, причинять униатским священни­кам без всяких поводов побои; требовать с них барщину, захватывать и отчуждать церковные и мо­настырские земли. Помещики стали вмешиваться в церковные дела, разверстывать по своей прихо­ти униатские приходы; не допускать строить хра­мы и праздновать храмовые праздники; налагать на священников запрещение исполнять требы и прочее. Вместе с этим шляхта на каждом шагу старается унизить униатов, дать им почувствовать, что уния не более как вера людей невежественных, что она, как и православие, «chlopska wiara», и по­тому можно с ее последователями разделываться столь же своевольно и бесконтрольно, как и со сво­ими подданными «хлопами». Неудивительно, что после этого униатским священникам приходилось выслушивать от шляхты такие угрозы: «Я здесь (в приходе) епископ и владыка, как совершу над то­бой освящение, то с места не встанешь».

Подобное отношение дворянства и шляхты к унии и униатскому духовенству давало возмож­ность католическому духовенству совершенно от­крыто изменить свою политику по отношению к Униатской Церкви — политику, которая с полови­ны XVIII в. принимает уже характер системати­ческого совращения униатов в латинство по стро­го обдуманному плану. План этот составлен был в 1752 г. Перемышльским латинским епископом, впоследствии архиепископом Львовским, Сераковским. Сераковский утверждал, что, хотя уния пользовалась покровительством Римской Церкви, она не представляла надлежащей полноты и чис­тоты ее учения; что униаты слишком еще тесно связаны в обрядности с Восточной Церковью, вос­питываются в национально-русском духе и поэто­му при всяком удобном случае могут перейти об­ратно в православие. Чтобы избежать этого, Сераковский рекомендовал пользоваться всевоз­можными обстоятельствами и не упускать ни од­ного случая, как частного, так и общего, для совра­щения униатов в латинство. Напрасно униатское духовенство, встревоженное такой постановкой дела, составило Собор и выразило на нем протест против посягательств латинян на самостоятельное существование Униатской Церкви: протест этот ос­тался без всяких последствий, ибо программа Сераковского последовательно вытекала из давно об­думанного латинянами плана действий, к которому латино-польская партия стремилась в Польше уже с конца XVI в. и от которого отказываться она не желала. А между тем, согласно плану Сераковского, дело совращения униатов в латинство было поведено весьма успешно: тысячи униатов пере­ходили в латинство, и Униатские церкви стали все более и более пустеть. Католическое духовенство пускало в ход все свое искусство, чтобы сделать унию возможно более противной для ее последо­вателей, чтобы доказать ее несостоятельность и вместе с тем во всем величии представить католи­чество. Пропаганду свою оно вело не столько доказательствами превосходства учения и обрядов Ка­толической Церкви, сколько издевательством над униатами и их верой. В целом ряде своих пропове­дей католическое духовенство старалось унизить Униатскую Церковь, утверждая, что уния не более как ересь, сравнивало ее с нехристианскими веро­исповеданиями. Иезуиты в своих проповедях ут­верждали, что «обряды Униатской Церкви достой­ны посмеяния, что ее учение хуже веры турецкой, еврейской, лютеранской, что никто из ее последо­вателей не может быть спасен; что церкви униатс­кие хуже еврейских синагог» и т.д. Эти отзывы повторялись везде, где только было возможно, сде­лались ходячими и, подрывая авторитет унии, на­страивали против нее ее исповедников. Насмешки и презрение к униатам в особенности практикова­лись в школах, и дети, не выдерживая насмешек, спасались от них только переходом в католичество. Чтобы показать простому народу наглядно, что униатская вера не равноправна с католической, ка­толические ксендзы употребляли различные сред­ства: например, запрещали униатам звонить в ко­локола в Пасхальную ночь в том случае, если униатская Пасха случалась раньше католической и совпадала с последними неделями католичес­кого поста. За неисполнение же этих незаконных запретов подвергали униатских священников пре­следованиям и заключению. Даже в тех случаях, когда униатским священникам приходилось при­нимать участие с ксендзами в исполнении каких-либо христианских обрядов, католические ксендзы во всем старались подчеркнуть свое превосходство и унизить униатских священников. Для иллюст­рации приведем следующий характерный пример. Когда несколько униатских священников были приглашены для участия в погребальной процес­сии в кармелитский монастырь, их не поместили за обедом вместе с католическим духовенством, а угощали в конюшне, вместе с панской прислугой. Но более всего католическое духовенство пользо­валось для совращения униатов скрытыми мера­ми, закулисными. Имея полный доступ в Униатс­кую церковь и полное право исповедовать там униатов, они совращали их на исповеди. Особен­ное внимание обращено было католическими ксендзами на семьи смешанных браков. Всеми си­лами они старались повлиять на членов-католи­ков этих семейств, и те, выполняя возложенную на них ксендзами миссию, совращали своих роди­чей в католичество, воздействуя при этом на них даже насилием. Под влиянием ксендзов редкие смешанные семьи крестили своих детей у униат­ских священников, а почти всегда у ксендзов. Вот почему последние старались поощрять смешан­ные браки, надеясь втереться в такую семью и ока­зать на нее свое латинизаторское влияние. Бывали случаи, что ксендзы венчали униатов с католичка­ми и обратно даже в тех случаях, когда врачующий­ся униат уже был связан узами брака.

В деле окатоличения униатов ксендзам помога­ли и паны-помещики. То убеждениями, то други­ми способами, как, например, взысканиями, штра­фами и стеснительными экономическими мерами, паны заставляли своих подданных униатов искать свое материальное облегчение в переходе в като­личество. Не щадили паны и религиозных чувств своих подданных, заставляя их отбывать барщи­ну в праздничные дни. Когда же те ссылались на церковные постановления, шляхтичи отвечали им с насмешкой: «Ваши русские (униатские) празд­ники обязательны только до полудня, позже этого они тают, как иней на солнце».

Так печально переживала уния свою историчес­кую судьбу. Вызванная политической и религиоз­ной интригой, не имея в своей основе строго уста­новленного догматического учения и канонического строя, к тому же навязанная западно-русскому на­роду насилием, она не могла глубоко пустить кор­ней для своего существования, а была только годна играть роль объекта для латинизаторских целей Рима.