Игорь Ушаков - Ветхий Завет с улыбкой
Вот тебе и хрен с морковкою! Бить-бить Филистимлян руками Израиля, а теперь бить Израиля руками Филистимлян! А как же насчет избранности народа? Или «кого люблю, того и бью»? Это уже просто какой-то шахматный гамбит…
Саул вдруг пал всем телом своим на землю, ибо сильно испугался слов Самуила, притом и силы не стало в нем, ибо он не ел хлеба весь тот день и всю ночь. Добрая волхвица, увидев, что царь пребывает в состоянии сильной дистрофии, накормила его парной телятинкой, каковая бывала потом лишь в кремлевских распределителях. Набравшись сил, но не бодрости, покинули Саул и слуги его место волхования в ту же ночь.
Давид собрался на войну против соплеменников
Собрали Филистимляне все ополчения свои в Афеке, а Израильтяне расположились станом у источника, что в Изрееле. Князья Филистимские шли с сотнями и тысячами, Давид же и люди его шли позади с Анхусом.
Князья Филистимские озадачили Анхуса резонным вопросом:
— Это что за Евреи в нашем войске? На хрена нам Пятая Колонна?
— Разве не знаете, что это Давид, раб Саула, царя Израильского? — Ответствовал Анхус. — Он при мне уже более года, и я не нашел в нем ничего худого со времени его прихода до сего дня.
— Ты что, сбрендил? Пошли ты этого обрезанного обратно, пусть он сидит в своем месте, которое ты ему назначил. Не хватало, чтобы он шел с нами на войну, а потом переметнулся на сторону противника! Подумай, козел, чем он может еще умилостивить господина своего, как не головами нашими?
Призвал Анхус Давида и сказал ему:
— Жив Господь! Ты, я знаю, честен, и глазам моим приятно было бы, чтобы ты выходил и входил со мною в ополчении, ибо я не заметил в тебе худого со времени прихода твоего ко мне до сего дня. Но в глазах князей ты не хорош, ненадежен. Итак, возвратись теперь обратно, иди с миром и не раздражай князей Филистимских.
— Но, господин мой, что я сделал, и что ты нашел в рабе твоем плохого с того времени, как я пред лицем твоим? Почему бы мне не идти и не воевать с врагами господина моего, царя?
— Будь уверен, что в моих глазах ты хорош, как Ангел Божий, но князья Филистимские сказали: «Пусть он не идет с нами на войну». Итак, встань завтра рано утречком, захвати рабов своих и топайте обратно! И не держи зла на меня, ибо ты предо мною хорош.
Давид учит своих воинов, как делить добычу
На третий день после того, как Давид и люди его пошли в Секелаг, Амаликитяне напали с юга на Секелаг и взяли Секелаг и сожгли его огнем, а всех жителей от малого до большого, не умертвили, но увели в плен. Когда пришел Давид и люди его к городу, то увидели, что он сожжен огнем, а жены их и сыновья их и дочери их взяты в плен.
Народ был зол на Давида: не поперся бы он на войну, да еще против собратьев своих, то ничего бы не произошло. Хотели даже побить его камнями, ибо каждый скорбел о сыновьях своих и дочерях. Спасло его то, что и его обе жены взяты были в плен.
Давид вопросил Господа:
— Преследовать ли мне это полчище, и догоню ли их?
— Что за колебания? Преследуй, догоняй и отнимай.
Пошел Давид сам и шестьсот мужей, бывших с ним. Пришли они к потоку Восор и усталые остановились там. Потом преследовал Давид Амаликитян лишь с четырьмястами воинов, поскольку двести человек не в силах перейти поток Восорский, а Господь, видимо, в силу развившегося старческого склероза, позабыл остановить воды реки, чтобы войско перешло на другой берег по осушенному днищу реки.
Тут кто-то нашел обессиленного от голода Египтянина в поле, и привел его к Давиду. Человек тот был истощен до крайности, поэтому, прежде допроса, пришлось его накормить. Рассказал тот Египтянин, что он раб одного Амаликитянина, который бросил его, поскольку он заболел. Давид спросил, сможет ли отрок Египетский довести его до этого Амаликитянского полчища. Потребовав от Давида клятвы, что не сделает тот злого ему, Египтянин согласился.
Застала Давидова рать Амаликитян во время пира по причине великой добычи, которую они взяли из земли Филистимской и из земли Иудейской. Напал на них и поражал их Давид от сумерек до вечера другого дня, и никто из них не спасся, кроме четырехсот юношей, которые сели на верблюдов и убежали.
Отнял Давид все, что взяли Амаликитяне, и обеих жен своих отнял Давид. Не пропало у них ничего, ни малого, ни большого, все возвратил Давид. И взял Давид весь мелкий и крупный скот из добычи Амаликитян, и гнали его пред своим скотом. Так что возвращался Давида еще и с прибытком.
Пришел Давид к тем двумстам человекам, которые не в силах были идти за ним, вышли они навстречу Давиду. Подошел Давид к этим людям и приветствовал их. А злые и негодные из людей, ходивших с Давидом, стали роптать: «За то, что они не ходили с нами, не дадим им из добычи, которую мы отняли. Пусть каждый из тех, кто не ходил с нами, возьмет только свою жену и детей и идет».
Но Давид сказал:
— Не делайте так, братья мои, после того, как Господь дал нам это и сохранил нас и предал в руки наши полчище, приходившее против нас. Они не хуже нас. Какова часть будет дадена ходившим на войну, таковая же часть должна быть и оставшимся при обозе: на всех должно разделить.
Так и стало с этого времени и после; и поставил Давид это в закон и в правило для Израиля.
Харакири Саула
Филистимляне же воевали с Израильтянами, и побежали мужи Израильские от Филистимлян и пали пораженные на горе Гелвуе. Доканал-таки Господь жестоковыйного и упорного Израиля. Догнали Филистимляне Саула и убили всех сыновей его, включая Ионафана. Битва против Саула сделалась жестокая, и стрелки из луков поражали его, и он очень изранен был стрелками. Сказал тогда Саул оруженосцу своему:
— Обнажи твой меч и заколи меня, чтобы не пришли эти необрезанные и не убили меня и не издевались надо мною.
Но оруженосец не захотел сделать этого, ибо очень боялся убить помазанника Божьего. Тогда Саул взял меч свой и пал на него, сделав себе харакири. Оруженосец его, увидев, что Саул умер, и сам пал на свой меч и умер с ним, все равно не сносить ему головы — не доглядел хозяина. Так погибли в один день Саул и три сына его, и оруженосец его. А потом, естественно, были перебиты и остальные люди. Ведь тогда был военный закон: в плен не брать, а расстреливать на месте.
Израильтяне, жившие на стороне долины и за Иорданом, видя, что люди Израилевы побежали, и что умер Саул и сыновья его, оставили города свои и бежали, а Филистимляне пришли и засели в них.
На другой день Филистимляне пришли грабить убитых, и нашли Саула и трех сыновей его, павших на горе Гелвуйской. Отсекли ему голову на всякий случай, сняли с него оружие и послали по всей земле Филистимской, чтобы возвестить о сем в капищах идолов своих и народу. Положили оружие его в капище Астарты, а тело его повесили на стене Беф-Сана.
Услышали жители Иависа Галаадского о том, как поступили Филистимляне с Саулом, шли всю ночь, взяли тело Саула и тела сыновей его со стены Беф-Сана, вернулись в Иавис, и тела там, а кости их погребли под дубом, после чего постились семь дней.
Вторая книга ЦАРСТВ
Ни дня без драчки
Известие о смерти Саула и Ионафана
По смерти Саула, когда Давид возвратился от поражения Амаликитян и пробыл в Секелаге два дня, пришел человек из стана Саулова в разорванной одежде и с головой, посыпанной прахом. Придя к Давиду, он пал на землю и поклонился ему.
Давид спросил:
— Откуда ты пришел?
— Я убежал из стана Израильского.
— Что произошло? Расскажи мне.
— Народ побежал со сражения, и множество из народа пало и умерло. Умерли и Саул, и сын его Ионафан.
— Как ты знаешь, что Саул и сын его Ионафан умерли?
— Я случайно пришел на гору Гелвуйскую, и вот, Саул пал на свое копье, колесницы же и всадники настигали его. Тогда он оглянулся назад и, увидев меня, позвал меня и спросил, кто я. Я ответил, что я Амаликитянин. Тогда он сказал мне: «Подойди ко мне и убей меня, ибо тоска смертная объяла меня, а душа моя все еще во мне». Я подошел к нему и убил его, как он меня и просил, ибо знал я, что он не будет жив после своего падения. Взял я царский венец, бывший на голове его, и запястье, бывшее на руке его, и принес их к господину моему сюда.
Тогда схватил Давид одежды свои и разодрал их, также и все люди, бывшие с ним, разодрали одежды свои, и рыдали и плакали, и постились до вечера о Сауле и о сыне его Ионафане, и о народе Господнем и о доме Израилевом, что пали они от меча.
И сказал Давид отроку:
— Как не побоялся ты поднять руку, чтобы убить помазанника Господня?
— Не мог я ослушаться господина моего… Да и мучился он болью нечеловеческой после неудачной попытки самоубийства…
Но призвал Давид одного из отроков и сказал ему: подойди, убей Амаликитянина. И тот убил отрока…
