Игорь Ушаков - Ветхий Завет с улыбкой
Вот и разберись после этого, на чьей стороне Бог?
Созвал Саул весь народ на войну, чтоб идти к Кеилю, осадить Давида и людей его. Когда узнал Давид, что Саул задумал против него злое, то обратился Давид к Господу:
— Господи Боже Израилев! Саул хочет придти в Кеиль. Придет ли сюда Саул? Господи Боже Израилев! Открой рабу твоему.
— Придет, — сказал Господь.
— Господи Боже Израилев! А предадут ли жители Кеиля меня и людей моих в руки Саула?
— Предадут, — сказал Господь.
Тогда поднялся Давид и люди его, около шестисот человек, и вышли из Кеиля и ходили, где могли. Когда же Саулу было донесено, что Давид убежал из Кеиля, то отменил он поход.
Давид же пребывал в пустыне в неприступных местах и потом на горе в пустыне Зиф, а Саул искал его всякий день. Но Бог не выдал Давида в руки Сауловы. Говорят, что с тех пор и пошло выражение: Бог не выдаст, свинья не съест.
Узнал Давид, что Саул вышел искать души его, когда он отсиживался в пустыне Зиф в лесу. Пришел к Давиду в лес Ионафан и укрепил его упованием на Бога, сказав ему:
— Не бойся, ибо не найдет тебя рука отца моего Саула. И будешь ты царствовать над Израилем, а я буду вторым при тебе. И Саул, отец мой, знает это.
Заключили они между собою завет пред лицем Господа, видимо, забыв со всеми этими передрягами, что уже клялись они в вечной дружбе и любви. Давид остался в лесу, а Ионафан пошел в дом свой.
Пришли Зифеи к Саулу в Гиву и сказали, что Давид скрывается у них в неприступных местах, в лесу, на холме Гахила. Словом, заложили народного героя, победителя Голиафа. Сказал им Саул:
— Благословенны вы у Господа за то, что пожалели обо мне. Идите, удостоверьтесь еще раз высмотрите место, где будет нога его, ибо мне говорят, что он очень хитер.
Встали Зифеи и пошли в Зиф прежде Саула. Давид же и люди его были в пустыне Маон. И пошел Саул с людьми своими искать его.
Но Давида известили об этом, и он перешел к скале у пустыни Маон. Узнав об этом, Саул и погнался за Давидом в пустыню Маон.
И надо же быть такой хохме: шел Саул по одной стороне горы, а Давид с людьми своими был на другой стороне горы. Промахнулся Саул! А может, это Бог его «промахнул»?
А тут пришел к Саулу вестник, сообщив, что Филистимляне — будь она неладна! — напали на землю. Пришлось Саулу прекратить преследования Давида и пойти навстречу Филистимлянам. Посему и назвали это место Села-Гаммахлекоф, что значит «Скала Разделения».
А Давид вышел оттуда и жил в безопасных местах Ен-Гадди.
Не хвались, идучи на рать…
Воротился Саул из очередной своей военной кампании против Филистимлян, и его известили, что на текущий момент Давид находится в пустыне Ен-Гадди. Взял Саул три тысячи отборных мужей из всего Израиля и пошел искать Давида и людей его по горам, где живут серны.
Пришел к загону овечьему при дороге, а рядом была пещера. Зашел туда Саул по большой нужде. Сел тужится, кряхтит. Давид же и люди его сидели в глубине пещеры. И сказал кто-то шепотом Давиду:
— Вот день, о котором говорил тебе Господь! Он же сказал, что предаст врага твоего в руки твои, и сделаешь с ним, что тебе угодно.
Но Давид только встал, подкрался сзади и осторожненько, чтобы не вляпаться в Саулово дерьмо, тихонько отрезал край от его верхней одежды. Когда же он на цыпочках подошел к своим людям, то сказал им шепотом:
— Да не попустит мне Господь сделать плохо господину моему, чтобы наложить руку мою на него, ибо он помазанник Господень.
— Хорошо, что ты не стал помазанником Сауловым, вляпавшись в его дерьмо! — Тихонько съязвил кто-то.
Удержал Давид людей своих своими словами и не дал им восстать на Саула, а те, конечно, были готовы замочить супостата. Тем временем, подтеревшись листом лопуха, Саул вышел из пещеры на дорогу. Тут же и Давид вышел из пещеры, и закричал вслед Саула:
— Господин мой, царь! — Саул оглянулся назад, а Давид поклонился ему и продолжал. — Зачем ты слушаешь речи людей, которые говорят, что я умышляю зло на тебя? Вот, сегодня видят глаза твои, что Господь предавал тебя только что в руки мои в пещере, когда ты справлял нужду свою. Люди мои уговаривали меня убить тебя, но я пощадил тебя, сказав, что не подниму руки моей на господина моего, ибо он помазанник Господа.
Отец мой! Посмотри на край одежды твоей в руке моей — я отрезал ее, а тебя не убил и даже не потревожил тебя за твоим богоугодным занятием. Убедись же, наконец, что нет в руке моей ни зла, ни коварства. Я не согрешил против тебя, а ты все ищешь души моей, чтоб отнять ее.
Да рассудит Господь между мною и тобою, и да отмстит тебе Господь за меня, но рука моя не будет на тебе, ибо, как говорит древняя притча: «от беззаконных исходит беззаконие». Посему рука моя не будет на тебе.
Против кого ты вышел, царь Израильский? За кем ты гоняешься? За мертвым псом, за одною блохою.
Господь да будет судьею и рассудит между мною и тобою. Он рассмотрит, разберет дело мое, и спасет меня от руки твоей.
Когда кончил Давид длинный монолог свой, Саул сказал:
— Твой ли это голос, сын мой Давид? — И возвысил Саул голос свой, и плакал. — Ты правее меня, ибо ты воздал мне добром, а я воздавал тебе злом. Ты показал это сегодня, поступив со мною милостиво, когда Господь предавал меня в руки твои, и ты не убил меня. Кто, найдя врага своего, отпустил бы его в добрый путь? Господь воздаст тебе добром за то, что сделал ты мне сегодня. И теперь я знаю, что ты непременно будешь царствовать, и царство Израилево будет твердо в руке твоей.
Когда умер Самуил, собрались все Израильтяне, и плакали по нем, и погребли его в доме его, в Раме. И долгие очереди выстаивал народ перед Колонным Залом Дома Израиля, чтобы проститься с этим злыднем. Так всегда было в любом народе: кто их бьет безжалостно, того боятся и того любят. А ежели кто из правителей справедлив и мягок душою, того непременно убьют.
Офигенная Авигея
Давид встал и сошел к пустыне Фаран. Был некто в Маоне человек очень богатый: у него было три тысячи овец и тысяча коз. Имя человека того было Навал, а имя жены его — Авигея. Была эта женщина весьма умная и красивая лицем, а муж ее был человек жестокий и злой нравом.
Услышал Давид, будучи в пустыне, что Навал стрижет овец своих. Послал Давид десять отроков, и сказал:
— Пойдите к Навалу и передайте ему мой пламенный Израильский привет. Поприветствуйте его от моего имени и скажите ему: «Мир тебе, мир дому твоему, мир всему твоему». Напомните, что несмотря на тяготы военного времени, мы не обижали его и ничего не пропало у него во все время пребывания нашего. Попросите, чтобы дал вам, рабам его, и мне, Давиду, что найдет рука его. Очень что-то кушать хочется!
Пошли люди Давидовы, и сказали Навалу от имени Давида все эти слова, и умолкли. И Навал отвечал слугам Давидовым:
— Кто такой Давид, и кто такой сын Иессеев? Что за хрен с горы? Что-то ныне стало много всяких нелегальных иммигрантов и рабов, бегающих от господ своих. Неужели мне взять хлебы мои и воду мою, и вино мое, и мясо, приготовленное мною для стригущих овец у меня, и отдать людям, о которых ничего не знаю? И даже не знаю, откуда они?
Пошли назад люди Давида, не солоно хлебамши. Возвернулись в свой стан и доложили результаты своей миссии своему предводителю. Тогда Давид, озлобившись, сказал людям своим, чтобы те опоясались мечами своими, опоясался сам, взял с собой около четырехсот человек, а двести оставил при обозе.
Один из слуг Навала известил Авигею, что Давид присылал из пустыни послов приветствовать нашего господина, но тот обошелся с ними весьма грубо, хотя люди те очень добры были: не обижали, не грабили и даже не воровали. И сказал далее:
— Итак, подумай, госпожа моя, и посмотри, что делать, ибо неминуемо угрожает беда господину нашему и всему дому его.
Женская интуиция посильнее мужеского ума: почувствовала Авигея, что дело пахнет керосином. Поспешно взяла она двести хлебов, и два меха с вином, и пять овец приготовленных, и пять мер сушеных зерен, и сто связок изюму, и двести связок смокв, и навьючила на ослов. Решила она, что лучше дорогою ценою откупиться, чем все потерять. Ведь не зря в ее народе говорят, что плохая заплатка лучше хорошей дырки. А слугам своим сказала:
— Ступайте впереди меня, а я пойду за вами.
Зная норов своего мужа, она ему ничего не сказала.
И вот когда она, сидя на осле, спускалась по извилинам горы, то увидела, что навстречу ей идет Давид и люди его. Давид шел и в полный голос возмущался:
— Экий сукин сын! Да, напрасно я охранял в пустыне все имущество этого человека, и ничего не пропало из принадлежащего ему, а он платит мне злом за добро. До рассвета утреннего из всех, кто в доме Наваловом, не оставлю и мочащегося к стене!
Здесь, наверное, уместно пояснить, что среди мужеского пола младенцев отличали тех, кто писается в пеленки, и тех, кто уже писает на стенку.
