Неизвестен Автор - Лекции о сущности религии

Но в этом и состоит сущность теологии или, - беря персонально, теолога, что он ангел но отношению к богу, но дьявол по отношению к человеку; что он доброе приписывает богу, но злое - человеку, творению, природе. Конечно, добро, которое делает человек, приходится не только на его собственный счет, есть не только дело его собственной воли, оно также результат естественных и общественных условий, отношений, обстоятельств, при которых человек был зачат и рожден, воспитан и образован. Верить тому, что эти условия, отношения и обстоятельства и под их влиянием возникшие склонности и умонастроения имеют свою основу в намерениях и решениях бога, было бы грубейшим, глубочайшим и самым суеверным эгоизмом. Как целесообразность природы есть лишь человеческое или, вернее, теологическое выражение для бесконечной взаимной связанности, в которой в природе все друг к другу находится, так же точно воля или решение бога, в силу которого человек обладает теми или иными свойствами, влечениями, наклонностями, способностями, есть лишь антропоморфизм, простонародное человеческое выражение того взаимоотношения, при котором каждый человек сделался тем, что он есть. Это единственный разумный смысл того представления или учения, которое гласит, что человек не по собственной воле, а по воле или милости бога есть то, что он есть. Милость бога есть олицетворенный случай или олицетворенная необходимость, олицетворенное взаимоотношение, при котором люди складываются, живут и действуют. Я есмь то, что я есмь, лишь как сын девятнадцатого века, лишь как частица природы, в том виде, как она сложилась в этом веке; ибо и природа меняется, поэтому каждый век имеет свою собственную болезнь, и я не по собственной воле помещен в этот век. И, однако, как я не могу отделить мое существо от существа этого века, как я не могу мыслить себя в виде существа, вне его имеющего бытие, от него независимого, точно так же не могу я и свою волю отделить от этого существа; хочу я этого или нет, сознаю я это или не сознаю, я принимаю этот жребий или судьбу, эту необходимость быть членом этого времени; я являюсь тем, чем я являюсь от природы, помимо моей воли, в то же время и согласно моей воле; я не могу ничего другого хотеть, чем то, что я есмь, то есть, чем я являюсь в существенном или по существу. Мои безразличные случайные качества я могу себе мыслить иначе, могу желать изменить их, но не мое существо; моя воля зависит от моей природы, от моего существа, но не моя природа-от моей воли, моя воля и без того, чтобы я это знал и хотел, направляется моим существом, но мое существо, то есть существенные свойства моей индивидуальности, не направляется моей волей, как бы я ни напрягался и ни старался себя превзойти.

Человек может, конечно, пожалеть - хотя его существо и не позволяет ему отделить себя от своего времени, - что он не родился в Афинах во времена Фидия и Перикла! Но подобные желания только фантастичны;

даже они определяются характером эпохи, в которую человек родился и сформировался, определяются самим существом человека, которое он даже этим фантастическим перемещением в чужие места и времена нисколько не может изменить. Ибо только в такую эпоху, которая чувствует себя близкой древней афинской жизни, и только в человеке, чье собственное существо чувствует себя влекомым к этой жизни и ее формам, может возникнуть подобное желание. И если я в самом деле в мыслях переношусь в Афины, то этим я не выхожу за пределы моего века, моего существа, что невозможно, ибо ведь я мыслю себе эти Афины только соответственно тому, что думает моя голова, только в духе моего века; это - лишь отражение моего собственного существа, ибо каждое время думает о прошлом лишь по себе. Короче говоря, человек есть то, что он есть, что он есть по существу и чем он быть желает; он не может отщепиться от своего существа;

даже его желания, выходящие за эти пределы в его фантазии, определяются этим существом, постоянно к нему возвращаются, как бы они видимо от него далеко и ни удалялись, подобно камню, который, подброшенный в высоту, возвращается на землю. Следовательно: каков я ни есмь благодаря самодеятельности, благодаря моей работе, благодаря напряжению воли, я сделался тем, чем я есмь, лишь в соотношении с данными людьми, с данным народом, с данным местом, с данным веком, с данной природой, лишь в соотношении с данной окружающей средой, обстоятельствами, условиями, событиями, которые составляют содержание моей биографии. Это единственный разумный смысл, лежащий в основании веры, что человек обязан тем, что он есть и что он имеет, не себе, не своим заслугам, не одной своей собственной силе, а богу. Но с тем же правом, как нельзя добро относить лишь на мой счет, точно так же нельзя относить лишь на мой счет и зло; не моя вина, по крайней мере не одна моя, а вина также и обстоятельств, вина людей, с которыми я с самого начала находился в соприкосновении, вина времени, в которое я родился и получил образование, что я имею эти недостатки, эти слабости. Как каждый век имеет свои собственные болезни, точно так же имеет он и свои собственные преобладающие пороки, то есть преобладающие склонности к тому или другому, что само по себе не плохо, но делается плохим или порочным лишь благодаря своему преобладанию, благодаря тому, что оно подавляет другие равноправные склонности или влечения.

Этим, впрочем, отнюдь не уничтожается свобода человека, по крайней мере разумная, имеющая спое основание в природе, та свобода, которая выявляется и познается как самодеятельность, трудолюбие, упражнение, образование, самообладание, напряжение, старание; ибо век, обстоятельства и отношения, естественные условия, при которых я сложился, - не боги, не всемогущие существа. Природа скорее, напротив, предоставляет человека самому себе; она ему не помогает, если он сам себе не помогает;

она дает ему утонуть, если он не умеет плавать, бог же не дает мне погибнуть в воде, хотя бы я и не был в состоянии продержаться собственными силами и умением. Уже древние имели поговорку: "если этого захочет бог, то ты сможешь проплыть и на сите". Даже животное должно само себе отыскивать средства пропитания, должно испытать всякого рода лишения, должно пустить в ход все имеющиеся в его распоряжении силы, пока оно найдет себе пищу; как должна мучиться гусеница, пока она отыщет подходящий листок, как должна страдать птица, пока она изловит насекомое или другую птицу! Но бог избавляет людей и животных от самодеятельности; ибо он о них заботится; он деятельное начало; они - страдательное, воспринимающее. Так, по приказанию господа вороны приносили Илии "хлеб и мясо утром и вечером". Но "кто готовит пищу ворону"? Бог, "который дает скоту свой корм", как это значится в псалмах и в книге Иова, "готовит ее молодым воронам, его призывающим". Поэтому разумная свобода, самостоятельность и самодеятельность людей, вообще индивидуальных существ, согласуется с природой, но не со всемогущим, всезнающим и намеренно предопределяющим богом. Все бесчисленные, отравляющие сердца и приводящие в смятение головы противоречия, затруднения и софизмы, которые создаются в теологии самодеятельностью и самочинным проявлением себя созданий, творений, несовместимых с богом, как с существом, которое действует только одно или по преимуществу одно, - все они исчезают или по крайней мере делаются разрешимыми, если на место божества поставить природу.

Как теисты морально плохое, злое вменяют человеку и только добро выводят из бога, точно так же вменяют они и физически плохое, зло природе, частью прямо, частью косвенно, частью открыто, частью молчаливо - материи или неизбежной природной необходимости. Если бы не было этого плохого, то не было бы и доброго, говорят они, если бы человек не голодал, то он не имел бы никакого удовольствия от еды и никакого влечения к ней, если бы он не мог сломать себе ноги, то у него не было бы костей, он, стало быть, не мог бы ходить; если бы он при ранении не испытывал болей, то у него не было бы и побуждений предохранять себя от них; поэтому поверхностные раны гораздо более болезненны, чем глубокие. Глупо поэтому, говорят они, когда атеисты приводят зло, страдания, горести жизни как доказательства против существования благого, мудрого, всемогущего творца. И, конечно, совершенно правильно, что, если бы не было того или иного зла, не могло бы и быть того или иного добра; но эта необходимость имеет значение только для природы, а не для бога. Как бог есть существо, в котором теист мыслит себе блаженство при отсутствии неблаженства, совершенство без несовершенства, так же точно и так же необходимо связывается с богом и представление о том, что он может творить добро, не творя зла, мир без страданий и недостатков. Потому-то и верит христианин в будущий мир, в котором это действительно осуществлено, в котором действительно устранено то, что атеист приводит как опровержение божественного происхождения мира. И ведь древние христиане уже имели этот мир в раю. Если бы Адам остался в состоянии невинности, совершенства, в котором он вышел из рук бога, то его тело было бы неразрушимо и неуязвимо, природа вообще осталась бы предохраненной от всех тех зол и недостатков, которые над ней сейчас тяготеют. Все те соображения, которыми теисты оправдывают зло мира, то есть в данном случае мира естественного, не гражданского, имеют значение лишь в том случае, если принимать природу за основу существования вещей, если мыслить себе природу как первую причину, но не тогда, когда бога считают творцом мира. Поэтому и в самом деле в основе всех теодицей, всех оправданий бога находится, сознательно или бессознательно, природа как что-то самостоятельное; существом и деятельностью природы они ограничивают деятельность бога, всемогущество бога, свободу бога, - которая могла бы ведь сотворить мир совсем иначе, чем каков он есть, - представлением о необходимости, которая происходит ведь только от природы, только ей соответствует. Это особенно дает себя знать в господствующих представлениях о провидении. Так, например, парижский архиепископ опубликовал в 1846 г. послание, в котором он призывает верующих к молитвам, "дабы при избрании папы никакие чужеродные влияния не оказали противодействия богомилостивым намерениям". Так, недавно (в январе 1849 г.) прусский король издал приказ по армии, в котором говорится: "в истекшем году, когда Пруссия подпала власти соблазна и государственной измены, оставшись без помощи божией, моя армия сохранила свою старую славу и завоевала новую". Но что это за слабое существо, чьим милостивым намерениям могут противодействовать и противостоять чужеродные влияния! Что это за помощь бога, которая без помощи штыков и шрапнелей не имеет силы и успеха? Что это за всемогущество, которое для своей поддержки нуждается в военной силе? Что это за бог, который свою славу делит со славой королевско-прусской армии? Или предоставьте честь одному богу, как это делали древние теисты и христиане, верившие, что бог может побеждать без штыков и шрапнелей, что врагов можно побеждать одной лишь молитвой, что молитва, то есть сила религии, или, что то же, сила бога, всемогуща; или же отдайте честь грубости материальных сил и средств, которая вам помогла.