Филип Янси - Где Бог когда я страдаю?
Некоторые приемы «очеловечивания» достаточно просты. В 1984 году журнал «Сайенс» опубликовал статью врача Роджера Ульриха. Ульрих обнаружил, что пациенты с заболеваниями желчного пузыря быстрее восстанавливались после операции и принимали меньше болеутоляющих средств, если из окон палаты видели, например, рощицу, а не кирпичную стену Ульрих сделал заключение: следует строить больницы вблизи городских парков или просто в живописных местах. В наши дни при проектировании медицинских учреждений архитекторы все чаще учитывают ландшафтные особенности.
Медики тоже пытаются сделать пациентов партнерами в работе над восстановлением здоровья. Некоторые больницы заключают с больными нечто вроде соглашения. Пациента просят поставить перед собой определенные цели: научиться ходить или разработать руку. Процесс достижения цели разбивают на этапы, и каждую неделю перед пациентом ставят новую задачу: стоять каждый день в течение пяти, десяти, пятнадцати минут, пройти по комнате с палочкой, а затем и без нее. Медперсонал наблюдает за еженедельным прогрессом и поощряет пациента к дальнейшим достижениям.
Но почему мы должны полагаться исключительно на медицинских работников, которым платят за оказываемую нам поддержку? Те же функции вполне могут взять на себя друзья и родственники — совместно с больным поставить задачи и всячески поощрять малейшую победу над беспомощностью.
Стоит помнить и о том, что важно уметь отвлечься от болезненного состояния. Мы уже говорили, что если человек думает лишь о своей боли, он чувствует ее острее. То же и с беспомощностью. Если пациент одинок и его единственное занятие — мысли о болезни, он сильнее ощущает свою беспомощность. Трудно представить себе менее подходящие условия для борьбы с болезнью, чем больничная палата. Тем не менее, и там можно придумать, как отвлечься.
В больнице происходит мало событий, поэтому в событие нужно превращать каждую мелочь. Вот вам дали стакан воды — не выпивайте ее залпом. Пейте медленно, постарайтесь ощутить, как работают мышцы горла, обратите внимание, какой вкус у воды, что ощущает язык. Если в вашей палате стоят цветы, рассмотрите каждый лепесток, подумайте, чем он отличается от других. Проведите рукой по простыням и одеялу — каковы они на ощупь.
Стойкий и неунывающий дух всегда найдет способ справиться с одиночеством и лишениями. Бенджамина Уира, священника пресвитерианской церкви, служившего в Бейруте, похитили мусульмане–шииты. Он провел в заточении, в нечеловеческих условиях, шестнадцать месяцев. У пленника не было возможности рассматривать деревья за окном: большую часть времени глаза его были завязаны. Руки Уира были скованы наручниками, и он не мог занять себя, осязая окружающие предметы.
Уир не имел никакой возможности контролировать свой режим дня. Тюремщики кормили его и выводили по нужде, когда им вздумается. Однако священник нашел в себе силы и не пал духом: он преодолел свое отчаяние, обратившись за помощью к Богу. Вот как Уир описывает один из первых дней своего заключения:
«Я проснулся и почувствовал, что короткий сон освежил меня. Какие еще дары Господь приготовил для меня сегодня? Я выспался, у меня есть одеяло, мой дух полон стремления жить… Я снова приподнял повязку на глазах и стал осматривать комнату. Что в ней поможет мне лучше ощутить живительное присутствие Господа? Я дал волю своему воображению.
Подняв глаза кверху, я увидел свисающий с потолка электрический провод. Ни лампочки, ни патрона на нем не было, шнур заканчивался тремя оголенными проводами, образующими что–то вроде арки. Мне представилось, что эти провода — три пальца. И вот я увидел протянутую ко мне руку — как на фреске Микеланджело в Сикстинской капелле. На ней Бог протягивает руку и указывает пальцем на Адама — Свое творение. Сегодня Бог протягивал руку ко мне, как бы напоминая: «Ты жив. Ты — Мой. Я сотворил тебя и привел в этот мир. Твоя жизнь не напрасна».
Что еще? Я стал считать перекладинки ставень–жалюзи, закрывавших снаружи стеклянную дверь в мою комнату. Я насчитал сто двадцать. Что означает эта цифра, это множество? Понял! Множество — это толпа. Это толпа, целый сонм свидетелей прошлого и настоящего, которые во времена скорбей и испытаний познали верность Бога! Дрожь пробежала по телу, когда я подумал об этом. Вот основание моей веры! Вот откровение от Бога! В ту минуту оно было мне жизненно необходимо.
Потом мой взгляд наткнулся на два белых кружочка около потолка — один на стене справа, другой — слева. В Ливане все знают, что такие кружочки — это пластиковые крышки для электрических коробок, место соединения проложенных в стенах проводов. О чем они могут сказать мне? Здесь два кружочка. На что они похожи? На уши! Это были уши Бога. Бог слышит мольбы своих детей. Услышь меня, Господи! Предаю себя в Твои заботливые руки!»
В конце дня Уир пел псалом «Милости Господи вспоминай, считай», пересчитывая то, что у него есть: здоровье, жизнь, пища, матрас, подушка, одеяло, жена, семья, вера, надежда, молитва, Иисус Христос, Святой Дух, любовь Небесного Отца. Он насчитал тридцать три милости. Оказалось, пока он размышлял о благословениях, страх и отчаяние покинули его. За ставнями стемнело. Уир начал спокойно готовиться ко сну…
Забота о людях
Не захотев стать беспомощным, Норманн Казинс начал борьбу с безразличием, с которым в медучреждении относились к пациентам. Бенджамину Уиру пришлось сражаться с отчаянием и одиночеством. Когда люди оказываются надолго вырванными из здоровой нормальной жизни, то самая действенная помощь с нашей стороны — организовать их жизнь так, чтобы они могли заниматься привычными делами.
Сейчас появились компьютерные устройства, которыми можно управлять, дуя в специальную трубочку. С их помощью парализованный человек способен пользоваться креслом–коляской, печатать, включать телевизор или музыкальный центр, делать многое другое. Появление в обиходе подобных устройств может сильно изменить отношение больного человека к своей жизни. Ощущение беспомощности уступает место желанию жить, а мысли о крахе сменяются надеждой. Вспомним Брайана Штернберга и Джони Эриксон–Тада: их увлечения — радиолюбительство и живопись — помогали им сохранять душевное равновесие. Возможно, эти увлечения значили для них даже больше, чем забота окружающих.
В своей книге «Жизнь с болью» Барбара Вулф рассказала о том, какую борьбу вела на протяжении многих лет. Она открыла для себя, что перестает думать о боли лишь тогда, когда преподает английский язык: мозг настолько поглощен работой, что все остальные ощущения отступают. Она стала учиться вызывать подобную сосредоточенность искусственно. Если приступ боли настигал ее ночью, она начинала мысленно планировать следующий день, обдумывать предстоящую лекцию или составляла меню обеда, перебирая в голове всевозможные рецепты.
Иногда Барбара заставляла себя заниматься делами, которые требовали безраздельного внимания, даже когда эти дела не доставляли ей особого удовольствия. Она поняла: ее единственное оружием против боли — умение отвлечься. «Это совсем недорогое средство, оно не вызывает привыкания и для него не нужен рецепт врача». Помимо преподавания Барбара окунулась в мир увлечений, которые поглощали ее целиком. Она стала организовывать вечеринки, завела домашних животных, занялась политикой и спортом, начала писать книги.
Барбара обнаружила, что лучше всего удается отвлечься, помогая людям. Порой страдальцы обретают цель жизни, посвящая себя помощи другим страждущим. Джони Эриксон–Тада рассказывала, что в тяжкие времена ей больше всего помогли парализованные.
Один психолог из Атланты поведал мне, что всех людей, по его мнению, можно разделить на два психологических типа. Нездоровые люди постоянно требуют от окружающих любви, а здоровые умеют не только принимать, но и дарить любовь. Лучшее лекарство для людей первой группы — оказаться в роли помогающих и отдающих любовь. Тогда их глубинная потребность в любви и внимании восполнится сама собой.
Консультанты, работающие с больными людьми, стараются, чтобы те перестали видеть в себе только нуждающихся. Они помогают пациентам понять: нет такого больного человека, который был бы не способен что–то дать другому, чем–то помочь. Джони Эриксон–Тада рассказала мне, как она была удивлена, увидев, что многие инвалиды стремятся остаться в реабилитационном центре и не возвращаться в «большой мир». Там много сложностей, к инвалидам относятся с долей предвзятости, и им проще жить в привычном мирке интерната. Джони стала своего рода примером для других инвалидов: она хотела жить в большом мире, она работала над собой, вселяла надежду в других. Она была открыта для нужд своих товарищей по болезни, и это оказало целительное воздействие на нее саму. Она обрела смысл жизни, перестала ощущать себя объектом для жалости, стала сильной личностью.
