Монах Меркурий - В горах Кавказа
Однажды пчеловод зашел в церковку, когда страдальцы обедали. Больной брат упросил пустынника разделить с ними трапезу.
Во время обеда старец кашлянул и захотел сплюнуть. Больной быстро поднял с пола баночку-плевательницу и подставил отцу Исаакию. Тот сплюнул. После этого брат поставил ее рядом со старческой миской.
— Зачем же ты эту банку поставил на стол? — спросил пчеловод.
— Да чтобы батюшке удобнее плевать было, — ответил больной...
Обратив внимание на исказившееся лицо пчеловода, он спокойно, без раздражительности, заметил:
— Я вижу, ты очень брезгливый. — Пчеловод, не доев похлебку, поспешно вышел из церкви.
После ухода из пустыни некоторых братьев появились трудности в доставке провианта с берега озера. И тогда, по необходимости, больной брат, помимо ухода за старцем, стал ходить к приозерным монахиням за продовольствием.
Удивительно, что отец Исаакий не испытывал к своему благодетелю особой благодарности. Он даже не знал, как его зовут, и за глаза называл по-своему: «блаженненький». А простодушный пустынник ничуть не обижался... Надо заметить, что старец не знал по имени и других насельников второй поляны, за исключением одного лишь о. Илариона.
А больной брат впоследствии без всякого лечения исцелился в почти невыносимых условиях пустыни от своей долголетней болезни: обе каверны в легких зарубцевались. Над ним сбылось изречение святых Отцов:«Кто себя не жалеет — того Бог жалеет...»
ГЛАВА 39
«Я когда-нибудь выпью его кровь» • Брат не испугался • Звероподобный дикарь • Страждущий Иларион • Дом сгорел.
Закончив работу на пасеке и приготовив ульи к зимовке, пчеловод, как и в минувшую осень, тем же путем и тем же способом, выносил мед на берег озера и переправлял к автодороге. Больной брат иногда ночами помогал ему, хотя пчеловод и отказывался от его помощи, зная, что он делает это в ущерб своему здоровью.
Ленивец, узнав об этом, сказал больному:
— Не помогай пчеловоду. Охотник когда-нибудь выследит его и убьет. Вместе с ним пострадаешь и ты. Однажды, встретив меня, бандит воскликнул: «Твой товарищ — мой враг!» Потом опустился на колени, поцеловал землю и добавил: «Клянусь!.. рано или поздно я выпью его кровь!»
Но больной не испугался...
Осенью этот служитель диавола заявился с винтовкой за плечами на вторую поляну. Сообщил, что уходит из колхоза и хочет поселиться на каштановой горе, недалеко от монахов, а затем «попросил» построить ему небольшой домик. Разбойник, несомненно, действовал по бесовскому внушению! Демоны постоянно, любыми способами стремились оторвать братьев от молитвы.
Пошли трое: Иларион, ленивец и послушник, но не по чувству евангельского долга, а только из страха. Распиливали каштановые чурбаны на доски и пластины для крыши и стен. Работа продолжалась всю осень. Два брата каждый вечер спускались на ночлег с каштановой горы на первую поляну, а утром возвращались на стройку. Иларион же, старый человек с огромной грыжей, которая мешала ему ходить, ночевал в охотничьем балагане, на горе. Он жил в скотских условиях. Из-за холода нельзя было ни раздеться, ни разуться. Спал возле костра. Причем ночью приходилось неоднократно разжигать костер заново, так как щепки горели очень плохо. Чтобы быстрее закончить эту стройку, Иларион поневоле работал больше всех, даже в воскресные и прочие праздничные дни. Но вот выпал первый и довольно глубокий снег. Стройка приостановилась.
Однажды бандит решил переночевать в недостроенном доме. Наносил в помещение мелких щепок и в том месте, где не был еще настлан пол, разжег костер. Утром ушел в селение, спрятав под полом свою винтовку вместе с патронами. Днем ветер раздул еще не затухшие угольки. От них вспыхнули высохшие за ночь щепки, возник пожар, и от недостроенного дома осталось лишь одно пепелище. Вместе с домом сгорела и винтовка.
Не видя конца кабальной работе, послушник собрал свои вещи и, как только растаял первый выпавший снег, ушел из пустыни. Позднее он смог устроиться в монастырь на Марухском перевале.
ГЛАВА 40
КГБ узнает о второй поляне • Арест братьев • «Как зашел сюда, так и выходи» • Пчеловод вернулся • Старец остается один • Грабители • Убийство отшельника • «Всади в него пулю, и довольно!»
Весной в Сухуми съехались из всех уголков России ветераны Отечественной войны — участники кровопролитных боев на Марухском перевале. Они обратились к правительству с просьбой, выделить средства для установки обелиска на вершине перевала в память о погибших воинах. Просьбу удовлетворили, и в том же году началось строительство. До поздней осени с городского аэродрома на Марухский перевал несколько раз в день летал вертолет, доставляя строительные материалы: мраморную крошку, цемент, песок и прочее. Случилось так, что его трасса проходила как раз над второй поляной.
Со временем летчики обратили внимание на подозрительные огороды и маленькие домики, расположенные далеко от селений и не связанные с ними дорогами. Сообщили в КГБ. Прилетел маленький самолет-кукурузник, покружился над второй поляной и улетел к озеру. Пчеловод тотчас пришел к братьям и сказал, что с самолета производили фотосъемку и поэтому надо ждать незваных гостей. Сам он в ту же ночь ушел в город.
Через два-три дня на вторую поляну заявилась экспедиционная группа в сопровождении охотника-бандита. Арестовали Илариона, ленивца и двух других братьев. Милиционеры стали прочесывать кустарник вокруг поляны, а старший заглянул во все кельи, затем поднялся по тропе к церкви и увидел в ней беспомощного отца Исаакия.
Старец еле поднялся с лежанки и, опираясь на костыль, вышел наружу. Блюститель порядка, глядя на отца Исаакия, удивленно спросил:
— Как зашел ты сюда?
— Зашел, когда имел силу, а теперь вот не знаю, как быть, — ответил отшельник.
После недолгого осмотра местности экспедиционная группа отправилась в обратный путь, захватив с собой всех жителей второй поляны, за исключением старца.
— А как же я здесь буду один? — спросил пустынник жалобным голосом.
— Как зашел сюда, так и выходи, — бросил старший, махнув на него рукой...
Милиционеры спустились в широкую приозерную долину. Старший расстегнул пиджак (на груди у него находился маленький радиопередатчик) и стал передавать позывные. Через двадцать-тридцать минут на песчаной площадке приземлился вертолет, взял всех на борт и улетел в Сухуми. Остался лишь бандит-проводник.
Через два-три дня, ночью, пчеловод пришел на вторую поляну и, проходя мимо кельи отца Илариона, обратил внимание на распахнутую дверь. Посветив фонариком, заглянул внутрь: там никого не было. Поднялся к церкви, подошел к двери и потянул за ручку: она была на крючке. Окликнул отца Исаакия. Старец не отозвался. Подождав, окликнул громче и услышал, как он шевельнулся на своей лежанке. Окликнул в третий раз: «Отец Исаакий, не пугайся, это я...» Назвал свое имя. Старец откинул крючок и открыл дверь.
— Что случилось, отче? — спросил брат, войдя в церковь.
— Были милиционеры и увели всех братьев. Остался я один. А блаженненький тоже куда-то ушел и не возвращается, — ответил о. Исаакий.
После воздушной разведки пчеловод все время ожидал незваных гостей. Сообщение старца его не удивило. Арест братьев не вызывал у него теперь особой тревоги, так как он уже знал, что после проверки документов их должны были отпустить. Брата беспокоила назойливая мысль о лесничем, который мог поднять тревогу, заметив самовольную порубку дубов. Из-за этого пчеловод находился в великом душевном смятении. Несколько дней, занимаясь переноской меда, он, в меру своих сил, помогал отцу Исаакию, а перед уходом на берег озера нарубил ему мелких дров, натесал тонких сухих щепочек и наносил из источника воды.
Старец со дня на день ожидал больного брата, но тот почему-то не возвращался. Необъяснимая загадка! Больной в течение года никогда не оставлял старца без присмотра и вдруг, за день до прихода милиции, никому ничего не говоря, собрался и ушел в Амткелы...
После ареста монахов коварный бандит немедленно отправился в соседнее селение и нашел там своих четырех друзей — таких же разбойников, как и он. Негодяй показал им тропу на вторую поляну, а сам поспешно ушел, чтобы в случае огласки быть в стороне. Он надеялся, что и без соучастия в грабеже друзья поделятся с ним приобретенной добычей.
Грабители обыскали все братские кельи, но, к своему великому сожалению, не нашли никаких материальных ценностей. Наконец, они зашли в церковку, увидели немощного старца, одиноко сидящего на своей лежанке, и потребовали, чтобы он немедленно сказал, где хранятся церковные деньги, думая, видимо, что если есть церковь, то в ней непременно должна быть и казна.
Отец Исаакий, увидев вооруженных бандитов с волчьими глазами, онемел от страха и не мог выговорить ни слова. Один из грабителей, сняв со стены висевшее на гвозде длинное полотенце, обмотал им шею старца и стал его душить. Затем, ослабив узел, с неистовым криком и сквернословием, продолжал выпытывать, где находится тайник. Пустынник молчал, глядя на него преисполненными ужаса очами. Бандит вновь начал с ожесточением затягивать узел на шее. Через минуту или полторы мучитель, видя предсмертное состояние старца, немного ослабил петлю и снова с бешенством заорал на безмолвного страдальца. Тогда другой, стоявший поодаль, схватил лежавший возле печки топор, размахнулся и обухом ударил отца Исаакия по голове, раздробив череп. Отшельник свалился на пол. После убийства изверги проткнули ему глаза, веря, что в глазах убитого запечатлевается облик убийцы. Бандиты выволокли из церкви тело, подтащили к краю скалы и бросили вниз, к подножию горы. Потом они побродили в кустарнике и, не обнаружив никакой добычи, возвратились в селение. На обратном пути один из них наткнулся на еле заметную тропиночку, и вся банда двинулась по ней вдоль косогора... Тропа привела их к сгоревшему дуплу, но от него уходила куда-то в заросли.
