Митрополит Вениамин Федченков - Два сорокоуста
29
"Соловецкие узники-иерархи, - свидетельствовал в 1928 г. митрополит Литовский Елевферий (Богоявленский), - за исключением трех [...] все - с м. Сергием. Иларион (Троицкий) даже не допускает мысли об отделении от м. Сергия. Около 12 иерархов уже возвратились из Соловков [...] Прямо-таки удивительно, что ни один из иерархов не умер ни в ссылке, ни в тюрьме. А ведь там были и почтенные старцы. Все возвратившиеся бодры и удивительно благодушны. О всем с ними случившемся они вспоминают без всякого огорчения, с благодарностью Богу, хранившему их на всех путях исповедничества. Получая новые назначения, они отправляются, надеясь на помощь Божию, продолжать святый подвиг служения Христу, не ведая, что их там ожидает" (С[труве] Н. К спору о соловецких епископах. Доклад митр. Елевферия митр. Евлогию (1928 г.) // Вестник РХД. № 158. Париж-Нью-Йорк-М. 1990. С. 291). Известно, что практически все соловецкие епископы, исключая епископа Прилукского Василия (Зелен-цова), не порвали впоследствии отношений с митрополитом Сергием. За исключением вл. Мануила (Лемешевского), умершего на свободе, все остальные - в большинстве своем освобожденные между 1926 и 1928 гг. - погибли мученической смертью в 1930-е годы. См. также прим. 28.
30
Имеется в виду "Проект обращения к православным архипастырям и пастырям митрополита Сергия" 28.5.1926 (фактически первоначальный вариант "Декларации"). См.: Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России... С. 473-475.
31
См. прим. 44.
32
См. прим. 44.
33
Иеромонах Феофил (+1948) - насельник Валаамского монастыря, как старостильник, изгнанный оттуда одним из первых (15.9.1925) за то, что на праздник Рождества Пресвятой Богородицы отказался сослужить с приехавшим на остров новостиль-ником (и даже новопасхальником!) константинопольским митрополитом Германом. После изгнания подвизался духовником сербского женского монастыря Кувеждин. Скончался в Югославии.
34
Деятельность протоиерея Владимира Востокова (см. прим. 35) в Крыму раздражала такие, на первый взгляд, разные круги антиболылевицкой коалиции, как масонов, левых либералов и даже генералов, подчеркнуто дистанцировавшихся от политики. Для уяснения причин этого обратимся к малоизвестным воспоминаниям отца протоиерея, изданным мизерным тиражом на его собственные средства: "Великим постом [1919 года] многолюдное общество г. Екатеринодара внимательно выслушало мою публичную лекцию о 40-дневном посте Спасителя... Но и небо не всегда бывает безоблачно, и на мою службу в Кубанской области налетело облачко из уст Управляющего военным духовенством в Царское время о. Шавельского. Он приглашал меня к себе в 1916 г. в полковые священники, но после моей лекции предупредил меня: "Если бы была моя власть, я бы в 24 часа удалил вас с Кубани за смущение казачества монархическими речами". [...] Скоро откликнулась правящая Кубанская рада из господ Быча, Рябовола и их единомышленников [..;] за мою беседу в соборе о преступлениях и безобразиях революций "безкровной" мартовской и кровавейшей октябрьской 1917 г. и о необходимости восстановления в России Помазанника Божия [...] постановила: удалить с Кубани о. Востокова за развращение казаков монархическими бреднями. Но начальник штаба Деникина, генерал Лукомский решительно заступился за меня и моя высылка не состоялась... Хотя в июне 1919 г. Лукомский посоветовал мне добровольно переселиться на Дон в г. Новочеркасск, из опасения, чтобы кубанские озорники не сделали мне физической пакости. [...]
В Новочеркасске я получил от Епископа право служить в Александровской городской церкви и занялся проповедничеством в храмах, открыл "Братство Св. Креста" и издал в сентябре 1919 г. №№ 1 и 2 "Вечевого благовеста". [...] Благонастроенные беженцы дружно объединились. Сходились по праздникам на вечерние оживленные беседы религиозные и исторические. Кое-кто из молодежи живо откликнулся на наше начинание. Одна институточка из благонастроенной дворянской семьи так усердствовала, что я искренно уподоблял ее французской Жанне Д'Арк" (Прот. Владимир Востоков. Розы и шипы. Ч. 2. Сан-Франциско. 1954. С. 85-86,90).
"На Пасхальной неделе [1920 г.], русский Севастопольский епископ [Вениамин], викарий Симферопольского архиепископа Димитрия, заведующий духовенством Русской армии, человек еще молодой, деятельный, по-видимому доброжелательный, лично ко мне благосклонный, часто среди моих разъездов оказывал мне гостеприимство, обратился ко мне с предложением: "Отец Владимир! Настало время, когда никто из православных священнослужителей не имеет нравственного права отстраняться от участия в трудах доблестного генерала [Врангеля] и его соратников по борьбе со злом, жестокостью и насилием. И мы вас наметили в духовники и проповедники Русской Христолюбивой армии. Вам отведено будет купе в вагоне второго класса нашего военно-санитарного поезда. Первой целью своею имеющего вывозить раненых и больных воинов в симферопольский санитарный пункт, а выздоровевших возвращать на фронт, а вам в свободное время скользить по всему Крыму с христианскими и патриотическими беседами". - "Надеюсь, Владыко, - ответил я, - что на знаменах обновляемой Русской армии будут начертаны основные заветы Святой Руси: Вера Христианская, Божий Помазанник, Законный, Самодержавный Государь и верующий в Господа Иисуса Христа Русский парод?" - "Да", - ответил епископ. - "В таком случае я принимаю благодарно ваше предложение охотно служить гонимой Русской Церкви и страждущему от безбожников Отечеству нашему". [...] Весною 1920 года я поместился в поезде Белого Креста и начал свои служебно-миссионерские поездки и вел религиозно-патриотические беседы. В одном из городов я встретился с епископом Вениамином и он крайне удивил меня: "Отец Владимир, вы хорошо начали работать в Русской армии своими христианскими живыми беседами, но я вас усердно прошу, дружески прошу не говорите в них лишнего. Пожалуйста, не говорите. Ваши речи этим многих смущают". Совет "дружеский" епископа Вениамина невольно напомнил мне другое событие. Возвратился я со Ставропольского Собора в город Екатеринодар, где тогда проживал о. Шавельский. Он [...] строгим тоном заметил мне: "Лицо, занимающее высокое положение в Добровольческой армии, начальник штаба генерал Романовский (убитый впоследствии, кажется, в Константинополе за его сочувствие красному интернационалу) делает вам серьезное замечание за то, что вы говорили на Соборе Ставропольском о евреях" (Ср. с воспоминаниями о. Георгия Шавельского: "Много шуму внес в Собор священник В. Востоков, начавший обвинять и духовенство, и Собор, и даже Патриарха в ничегонеделании и теплохладности. Он настаивал, чтобы Церковь выступила открыто и резко против "жидов и масонов", с лозунгом: "За Веру и Царя!" Этот, несомненно, одаренный словом иерей всегда отличался безтактностью, резкостью, часто неуместною прямолинейностью (ибо она у него не сообразовалась ни с чем: ни с моментом времени, ни с условиями и требованиями жизни). Теперь же он говорил особенно вызывающе, чрез головы членов Собора обращаясь к толпе. Его выступление носило митинговый характер и вызвало резкий отпор со стороны кн. Е. Н. Трубецкого, архиепископа Димитрия и епископа Михаила, назвавших его клеветником, бунтовщиком, человеконенавистником. Кроме отдельных черносотенных членов, Собор, можно сказать, в полном составе отнесся крайне отрицательно к выходке о. Востокова. [...] Собор спокойно обошел все подводные камни и, хотя о. Востоков, злословя, обзывал его в Екатеринодаре "еврейским синедрионом", он проявил, при общей смуте, большое спокойствие, понимание церковных нужд и готовность идти им навстречу" (Протопресвитер Георгий Шавельский. Воспоминания последнего протопресвитера Русской Армии и Флота. Т. 2. М. Крутицкое Патриаршее подворье. 1996. С. 345-347). - С. Ф.). Я глубоко огорчился... Как не говорить про тех, в которых и до сих пор дышет еще злоба иудейская [...] Среди своих поездок по Крыму я стал убеждаться, что некоторые и другие лица, даже иногда духовные и военные, боялись или стеснялись говорить об интернационалистах, уже открыто терзающих наше, распятое ими Отечество. После Вениаминовского совета я стал наблюдать, что и другие из гражданских и даже военных деятелей сочувствовали завоеваниям "безкровной", в словах и делах стали уклоняться от вековых устоев Св. Руси.
Я решился написать генералу Врангелю откровенное письмо [19.6.1920]: [...] "Сатану одни люди не могут одолеть, они могут победить современных сатанистов только Св. Крестом, а потому, достойнейший генерал, и Вы в своей самоотверженной борьбе с сатанистами на знаменах Ваших воинов воздвигните Животворящий Крест и Вы победите палачей России и гонителей Ее Церкви Животворящим Крестом, как некогда Царь Константин победил злого языческого царя Максенция Силою Честнаго и Животворящаго Креста" [...] Ответ на мое письмо от генерала Врангеля пришел чрез председательницу Белого Креста г-жу Митрофанову, с указанием, чтобы я ехал в ставку ген. Ал. Павл. Кутепова и с ним переговорил по содержанию письма. 29 июня я был принят генералом и он сказал мне: "Мысли вашего письма к Главнокомандующему я разделяю, но вы расскажите мне план ваших грядущих действий". Выслушав мой доклад, ген. А. П. Кутепов сказал: "Начинайте, батюшка, осуществлять свой план".
