Иннокентий Херсонский - Великий пост
Видите, однако ж, с какой редкой осторожностью поступает Святая Церковь! В молитве, нами рассматриваемой, она наводит на эту мысль, но не утверждает ее. Почему не утверждает? Потому, как мы заметили, что на это нет явного указания в слове Божием. Так поступает Святая Церковь и во всех других случаях: она никогда и ничего не выдает за истину, кроме того, что содержится в слове Божием. Потому мы можем быть совершенно покойны, следуя учению Церкви, ибо следуем не человеческому мнению, которое, как бы оно ни было осмотрено, всегда может подлежать ошибке, а гласу Самого Бога, Который верен и не ложен во всех словесех Своих.
Но, что же молитва? Что в ней содержится и что испрашивается? Испрашивается величайшая милость, а именно, чтобы распятым на Кресте Господом раздрано было и уничтожено рукописание и наших грехов так же, как пригвождено ко кресту и уничтожено преступление в раю нашего прародителя. "Иже в шестый день же и час на кресте пригвождей в рай дерзновенный Адамов грех, и согрешений наших рукописание раздери, Христе Боже, и спаси нас!"
Раздери рукописание согрешений наших — выражение это взято из послания апостола Павла к Колоссянам; где он, рассуждая о благодеянии, доставленном роду человеческому страданиями Господа, говорит, что Он истребил еже на нас рукописание… взят от среды и пригвоздив е на кресте (Кол. 2; 14). У апостола же употреблено это выражение сравнительно, то есть, в том значении, что каждый грех наш пред Богом подобен долгу, на который есть долговая собственноручная запись должника. Пока существует такая запись, до тех пор должник, как известно, безответен по закону, и долг подлежит к непременному взысканию: а когда запись уничтожается, то и ответственность престает. И вот, этого-то уничтожения испрашиваем мы в молитве, нами рассматриваемой! "Раздери рукописание согрешений наших, Христе Боже, и спаси нас!" То есть, говоря без сравнения, прости и оставь нам грехи наши, да будем свободны от всякого ответа на них пред судом правды Твоея!
Видите теперь, как велико прошение наше! Ибо если для нас важно, когда кто простит нам долг и денежный, особенно когда мы не можем уплатить за него; то кольми паче важно, чтобы отпущены были нам все грехи наши, из которых ни за один и ничем не в состоянии мы уплатить правде Божией.
И Господь премилосердый всегда готов оказать нам эту величайшую милость. Для этого самого Он и возшел на крест, и претерпел за нас смерть, чтобы изгладить все наши грехи и избавить нас от всякого ответа за них. Почему Он еще в Ветхом Завете устами пророка не только позволил обращаться к Себе с прошением об этом; но, можно сказать, призывал к этому всех и каждого, даже требовал его настоятельно. Приидите, — говорил Он, — и истяжимся, то есть сочтемся в долгах, и аще будут греси ваши яко багряное, яко снег убелю: и аще… будут яко червленое, яко волну убелю (Ис. 1; 18).
После этого нет причины сомневаться: смело приступай ко Кресту Христову; с дерзновением приноси все рукописания грехов твоих. Как бы они ни были велики и разнообразны, все будет уплачено, прощено, все заглаждено и уничтожено, Ибо кровь Сына Божия, за нас умершего, имеет пред очами Божиими цену беспредельную. В ней такая сила, что она может очистить от всякого греха. Посему прочь уныние и отчаяние! Хотя бы ты грехами своими превзошел всех грешников; хотя бы сравнился нечистотой и беззакониями и с самим духом отверженным: коль скоро станешь под Крест Христов, оросишься в духе веры кровью Спасителя; то ты безопасен и помилован, и не только помилован, но и будешь награжден, как невинный и злопострадавший.
Но, братие мои, такая милость преподается со Креста Христова не безусловно; иначе злоупотребление ее не было бы конца; иначе грешник мог бы то и делать, что ежедневно грешить и ежедневно получать прощение. Таким образом самое милосердие Спасителя служило бы не во спасение ему, а в пагубу, располагая его к безчувствию в грехах и к продолжению жизни беззаконной. Посему Спаситель наш готов принять грешников, готов всякому даровать не только мир и прощение, но и новую жизнь, и освящение благодатью Святаго Духа: только от всех и каждого из прощаемых Он требует исполнения некоторых условий. Какие это условия? Самые необходимые и нужные не столько для Него, а для нас же самих; потому что без исполнения их, самое прощение, нам даруемое, не поможет. А именно, Он требует, чтобы, сложив у Креста Его бремя грехов наших, мы не возвращались более за ними, не впадали в те же или новые грехи, а старались провождать жизнь свою уже в чистоте и правде. Без сего нет ни прощения, ни помилования. Ибо, к чему бы послужило то и другое, если бы прощенные намерены были снова предаваться греху? К чему лечить рану, которую ты нанес себе безумно, если ты же на другой день по исцелении, намерен нанести себе ту же рану?
Теперь понятно, кто может вместе с Церковью достойно произносить молитву, нами рассматриваемую. Ее может произносить каждый грешник, ибо она сложена, очевидно, не для праведников, а для грешников; но какой грешник? Веруюший в Господа Иисуса и в силу Креста Его воистину; раскаивающийся во грехах своих воистину; — имеющий твердое намерение, получив прощение, вести себя далее не так, как жил прежде, во грехах и нечистоте, а в страхе Божием, в повиновении своей совести и закону Господню, стараясь не только не повторять прежних беззаконий и неправд, но и заглаживать их, сколько возможно, делами веры и любви христианской. Такому просителю не будет отказано: к такому Сам Господь простирает со Креста руце; ибо Он взошел на него не за праведных, а за грешных.
А кто молится и просит, не подумав хорошо, о чем молится и просит, кто не имеет расположения оставить грех и душевредные навыки свои, тот не столько молится, сколько оскорбляет своего Спасителя и подобен тем, которые, когда Он страдал на Кресте, говорили: "спаси себе и наю"! И эти люди, по-видимому, молились, ибо говорили: "спаси наю"! Но что значили эти слова? Одну злобную насмешку. — В твоей молитве, нераскаянный грешник, нет, положим, такой злобы, но есть такое же безумие. Ибо скажи сам, как спасти тебя, пока ты не отстанешь от греха? Это значило бы спасти тебя со грехом, спасти не тебя только, но и грех твой, то есть, самое беззаконие твое признать за добродетель. Возможно ли это?
Есть и еще одно частное условие, без исполнения которого также нельзя просить у Господа уничтожения рукописания грехов наших. Это прощение с нашей стороны наших ближних. Ибо, не напрасно сказано: "аще… принесеши дар твой ко олтарю, и ту помянеши, яко брат твой иматъ нечто на тя: остави ту дар твой… и шед прежде смирися с братом твоим" (Мф. 5; 23–24). Если пред алтарем и с даром Господь не принимает тех, которые ведут распри и неправедные тяжбы с ближними своими: то тем более не приимет нас, когда мы явимся в виде грешников — не с дарами, а с мольбою о прощении нам долгов наших!
Что же мне делать? — скажешь: если я прощу всем должникам моим, то сам останусь ни с чем и сделаюсь нищим. Этого не требуют от тебя (хотя бы и этого можно потребовать: и лучше нищему войти в рай, нежели, оставаясь богатым, попасть потом в одно место с богачом Евангельским): по крайней мере, не будь жесток и притеснителен; не требуй лишнего; отпусти, сколько можешь и из следующего тебе; дай время управиться с обстоятельствами, помоги выйти из затруднения; вообще, пожалей о должнике, как о собрате, и вместе смотри на долг твой, как на средство к собственному твоему спасению, к тому, чтобы и тебе получить милость от Господа. Когда будешь так смотреть, то есть представлять, что ты сам величайший должник пред Богом: то ты не сделаешь ничего с отягощением судьбы ближнего, а скорее окажешь ему всякое снисхождение, дабы и самому заслужить милость. А в этом именно и состоит цель условия и заповеди.
После этого к вам особенно надобно обратиться, богачи века сего! Верно, у вас лежит не одно рукописание на ближних ваших; и, верно, между должниками вашими есть, которые не имеют чем воздать вам. Смотрите же, не упускайте драгоценного случая к изглаждению грехов ваших. Возьмите и повергните эти рукописания у подножия Креста Христова: Господь воздаст вам сторицею! Аминь.
Слово в пяток недели 5-й Великого поста, перед исповедью
Святой мудрец Израилев заметил некогда и изрек, что смерть и живот в руце языка (Притч. 18; 21). Если когда замечание это исполняется во всей силе, то в настоящие дни поста и исповеди. Тут, подлинно жизнь и смерть человека в руце языка, то есть зависят от его уст. Жизнь и жизнь вечная, когда ты от сердца сокрушенно и смиренно исповедуешь пред Богом свои грехи и приимешь с верой прощение в них из уст служителя Церкви! Смерть и смерть вечная, когда, по стыду ли ложному, или по гордости, или по чему другому, умолчишь пред духовником о каком-либо твоем студодеянии и отыдешь потому не прощен и не разрешен! "Жизнь и смерть в руце языка" — то и другое на твоих устах: избирай любое, но одно из двух непременно избрать должен: или исповедь, то есть смирение, преданность, веру, и вместе с тем жизнь, или — сомнение, непослушание, скрытность, и вместе с тем смерть.
