Джон Стотт - Нагорная проповедь Христианская контркультура

Итак, учитывая все сказанное, мы можем соблюдать пост при покаянии или молитве, для самодисциплины или из солидарности с нуждающимися. Но главное, мы должны помнить, какое значение придавал посту Иисус, заранее предполагая, что пост займет свое место в нашей христианской жизни. Он указывал на то, что во время поста, так же как во время молитвы и пожертвования, мы не должны, подобно лицемерам, привлекать к себе внимание. «Ибо они принимают на себя мрачные лица», стараясь выглядеть унылыми. Слово aphanizo, переведенное как «мрачные», а в английском варианте — «искаженные», буквально означает «скрывать» и поэтому «делать неузнаваемым» (АГ). Возможно, они пренебрегали личной гигиеной, или надевали вретище, или даже посыпали лица свои пеплом, чтобы выглядеть бледными, измученными, отрешенными и поэтому исключительно святыми. И все это для того, чтобы пост их был виден и известен каждому. Их награда в данном случае — восхищение зрителей. «А что же касается вас, ученики Мои, — продолжал Иисус, — то, когда поститесь, помажьте головы свои (то есть «расчешите волосы») и умойте лица свои» (ДБФ). Как видите, Иисус не предлагает ничего необычного, Он не просит, например, выказывать особую веселость. Ибо, как справедливо замечает Кальвин, «Христос не стремится отвлечь нас от одного рода лицемерия, чтобы привлечь к другому»[151]. Он имеет в виду, что и во время поста они будут «мыться и причесываться» ежедневно, так же, как обычно, чтобы никто не догадался, что они постятся. Ибо «тогда Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно». Ведь целью поста является не самореклама, а самодисциплина, не стремление завоевать себе репутацию святых, а желание выразить перед Богом наше смирение и проявить заботу о других, о нуждающихся. Если будут исполнены эти условия, то это и станет достаточной наградой.

Итак, везде в этих стихах Иисус противопоставляет два альтернативных вида набожности, фарисейскую и христианскую. Фарисейское благочестие — показное, оно мотивировано тщеславием и награждается людьми. Христианское благочестие — тайное, оно обусловлено смирением и награждается Богом.

Чтобы еще яснее представить себе эти альтернативы, полезно будет взглянуть на побудительные мотивы и результаты. Во–первых, посмотрим на результаты. Лицемерная религия порочна, так как она пагубно влияет на личность. Нет сомнения в том, что молитва, пожертвование и пост — все это подлинная деятельность, верная по сути своей. Молиться — значит искать Бога, жертвовать — значит служить другим, поститься — значит дисциплинировать себя. Но в результате лицемерия искажается сущность этих действий и истинная цель превращается в повод для самовосхваления.

А каковы же тогда побудительные мотивы? Если нам удастся это понять, то мы сможем также найти и средство, которое поможет нам не впадать в лицемерие. В этом отрывке рефреном звучат такие слова: «…пред людьми с тем, чтобы они видели вас и прославляли». Но лицемер одержим желанием угодить не людям, а самому себе. «В конце концов, — пишет доктор Ллойд–Джонс, — единственной причиной, по которой мы стремимся угодить людям, является наше желание угодить самим себе»[152]. Итак, средство против лицемерия найдено: мы должны осознавать Бога настолько, чтобы перестать осознавать себя. Именно на этом сосредоточивает наше внимание Иисус.

Я бы сказал, что никто из нас не сможет полностью укрыться от зрителей — ни в делах, ни в словах, ни в мыслях. Ибо если даже рядом нет никого из людей, то на нас смотрит Бог. Не как некий небесный полицейский, который старается поймать нас, а как любящий Отец Небесный, ищущий возможность благословить нас. Вопрос вот в чем: какой же из наблюдателей значит для нас больше — земной или небесный, люди или Бог? Лицемер исполняет ритуалы свои, «чтобы его видели люди». Здесь используется греческий глагол theathenai. To есть они действуют так, словно находятся в театре и показывают представление. Их религия — это публичный спектакль. Истинный христианин тоже знает, что за ним наблюдают, но его зрителем является Бог.

Так в чем же тут дело, почему разная аудитория оказывает различное влияние? Дело в том, что мы можем ввести в заблуждение человеческую аудиторию; они могут увлечься нашим представлением. Мы можем их одурачить настолько, что они будут думать, будто мы действительно жертвуем, молимся, постимся, в то время как мы только лишь играем. Но над Богом нам не удастся посмеяться; мы не сможем обмануть Его. Ибо Бог взирает на сердце. Вот почему, когда мы делаем что–либо с целью получить одобрение людей, мы уничтожаем истинное значение этих дел, но если мы хотим, чтобы нас видел Бог, мы повышаем их ценность.

Поэтому мы должны быть осторожнее, выбирая себе зрителей. Если мы предпочтем людей, то лишимся своей христианской целостности. То же случится, если мы сами станем своей собственной аудиторией. Как сказал об этом Бонхёффер: «Будет еще хуже, если я сам превращусь в зрителя своего собственного молитвенного представления… Я могу показать очень милое зрелище самому себе даже в своей собственной комнате»[153]. Поэтому мы должны своей аудиторией избрать Бога. Как Иисус смотрел на людей, которые клали дары свои в храмовую сокровищницу (Мк. 12:41 и дал.), так и Бог взирает на нас, когда подаем мы. Когда мы молимся и постимся втайне, то и Он тоже находится там, в потайном месте. Бог ненавидит лицемерие, но любит искренность. Поэтому лишь только когда мы осознаем Его присутствие, наши пожертвования, молитва и пост будут подлинными.

ЕВАНГЕЛИЕ ОТ МАТФЕЯ 6:7–15

7 И молясь, не говорите лишнего, как язычники; ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны; 8 Не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него. 9 Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; 10Да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; 11 Хлеб наш насущный дай нам на сей день; 12 И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; 13 И не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого; ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь. 14 Ибо, если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный; 15А если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших.

Лицемерие — не единственный грех, которого надо избегать в молитве; другим является «произнесение всуе» — бессмысленное, механическое повторение. Первое присуще фарисею, второе — язычнику (ст. 7). Лицемерие — это неверное использование цели молитвы (стремление не к славе Божьей, а к собственной славе); многословие — это неверное употребление самой сущности молитвы (когда реальное личное общение с Богом низводится до уровня простого повторения слов).

И вновь Иисус использует метод контраста, сравнивая две альтернативы, чтобы яснее обозначить Свой путь. Что касается практики благочестия, то Он противопоставил фарисейскому пути (показному и эгоистичному) путь христианский (тайный и божеский). Что же касается практики молитвы, Он противопоставляет языческий путь бессмысленного многословия христианскому пути содержательного общения с Богом. Иисус всегда призывает Своих последователей добиваться больших результатов по сравнению с окружающими их людьми, религиозными или мирскими. Он подчеркивает, что христианская праведность выше (так как она внутренняя), христианская любовь шире (так как включает и врагов), а христианская молитва глубже (ибо она искренняя и осмысленная).

1. Молитва язычников

«Не говорите лишнего, как язычники», — говорит Он (ст. 7). Греческий глагол battalogeo крайне редко встречается в библейской литературе, собственно говоря, вообще неизвестно, чтобы этот глагол использовался где–нибудь еще, кроме этого стиха. Поэтому не очень ясно ни его происхождение, ни значение. Некоторые (например, Эразм Роттердамский) предполагают, «что слово произошло от имени Киренейского царя Батта, который, как говорят, заикался (по Геродоту); другие — от Батта, автора скучных многословных поэм»[154]. Но это уж немного чересчур. Большинство считают это ономатопоэтическим словом — «слово, образованное посредством звукоподражания». Поэтому battarizo означало заикаться; и любой иностранец, речь которого звучала для греческого уха как непрестанное повторение слова «бар», назывался barbaros, отсюда — варвар. Возможно, что то же произошло и с battalogeo. Уильям Тиндейл был первым переводчиком, который употребил в качестве эквивалента этому слову английское звукоподражание «ифииду» (лепетать, бормотать), это слово было использовано в НАБ: «Не бормочите, как язычники».