Леонид Бежин - Дивеево. Русская земля обетованная
– Что ж, терпения так терпения.
По смирению Серафим не возражал, но что-то в нем было спрятанное, затаенное, прибереженное для себя, освещавшее его изнутри.
Исайя невольно добавил:
– Ну, а к терпению и радость приложится.
Серафим горячо подхватил, окрылился:
– Да, отче, радость, Святым Духом посланная…Она все восполнит, и терпение и молитву, без нее же все лишь вполовину.
Исайя пытливо, даже придирчиво оглядел его: прямой, широкоплечий, русоволосый, голубоглазый.
– Высок ты, однако, – сказал он, явно имея в виду не только рост, но и что-то еще, ему самому, возможно, до конца неведомое, неразличимое, только отдаленно мерцающее. – Не согнули бы тебя…
– Кто? – спросил Серафим и сразу понял, что спрашивать-то и не надо, смутился, опустил глаза.
Исайя все же хоть и шепотом, но ответил. И шепоток был надсадный, свистящий:
– Бесы. Видал их?
– Случалось.
– Мерзки?
– Более мерзких нет.
– Они ведь тебя там поджидают, в пустыньке. Похаживают, в окошко поглядывают, лапы волосатые от нетерпения потирают. Радость твоя им как меч острый.
– Что о них говорить, отче.
– Ну, ступай. Ты в пустыни-то сразу не затворяйся. Причащаться приходи. И если кто из монахов… туга какая душевная, совет и утешение надобны… впусти.
– Как же иначе!..
«О дивеевских, что ли, напомнить?» – подумал Исайя и не стал напоминать: Серафим наверняка и сам знает. По нему видно, что знает, помнит и слову своему не изменит.
Святой колодец преподобного Серафима
Глава двенадцатая. Келейное правило: три отрывка
Раз о. Серафим заметил, что к болезни о. Пахомия присоединилась еще какая-то душевная забота и печаль.
– О чем, отче святый, так печалишься ты? – спросил его о. Серафим.
– Я скорблю о сестрах Дивеевской общины, – ответил старец Пахомий, – кто их будет назирать после меня?
О. Серафим, желая успокоить старца в предсмертные минуты, обещался сам назирать их и поддерживать все так же после смерти его, как было при нем». Так в «Летописи»; наверняка Серафим Чичагов нашел этот рассказ в рукописной тетради из монастырского архива, слегка коснулся, оживил его, придав форму прямой речи. Но именно слегка, не меняя смысла. Может быть, поправил кое-что, но сохранил словечко «назирать», повторенное дважды: оно показалось ему подлинным, соответствовавшим складу тогдашней речи. Словом, передал все, как было, конспективно и сжато, мы же несколько развернули сцену и написали, как могло быть в жизни. Впрочем, об этом уже говорилось…
Теперь задумаемся. Пустынька. Дверь заперта, ставни притворены, любопытному вовнутрь не протиснуться, не проникнуть, не заглянуть. Мы, собственно, тоже внешние, и как нам понять, что в ней происходит, что это вообще – путь монаха, уединение, зачем все это? Понять и опробовать на себе, разумеется насколько это возможно, в первом приближении, ведь мы другие, иного рода, как выразился игумен Пахомий. Да, другие, но ведь тоже люди, из того же телесного и душевного вещества, правда не промятого в мозолистых ладонях, не проработанного, сырого, вязкого. Мы слабосильные, слабовольные, малодушные, и все-таки что-нибудь должно быть нам доступно. Во всяком случае, попробуем, встанем рядом с Серафимом, прислушаемся к его молитвам.
Вот он вычитывает ежедневное правило:
«Боже, очисти мя грешнаго, и помилуй мя. Поклон.
Создавый мя Господи, помилуй мя. Поклон.
Без числа согреших, Господи, прости ми. Поклон.
Боже, милостив буди мне грешному. Поклон.
Боже, прости мне беззакония и согрешения. Поклон.
Кресту Твоему покланяемся, Владыко, и святое воскресение Твое славим. Поклон.
Господи, аще словом или делом согреших во всей жизни моей, помилуй мя, и прости ми грешному, милости Твоея ради.
Достойно есть яко блажити Тя, Богородице, присноблаженную и непорочную, без истления Бога Слово рождшую сущую Тя Богородицу величаем. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу и ныне и присно и вовеки веков. Аминь. Господи помилуй, господи помилуй, господи помилуй. Благослови.
Молитвами святых Отец наших, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго. Слава Тебе Боже наш, слава Тебе».
Слова молитв – особые, напитанные божественными энергиями, обладающие особым воздействием на человека. Это известно. Но что тут надо почувствовать? Читал, читал, читал, и вдруг – ах! – что-то тронуло душу, что-то в ней шевельнулось, чем-то дохнуло радостным, светлым. А может, не дохнуло (не каждый раз), но все равно хорошо. Отчего ж хорошо? Оттого, что Бог преклонился, воззрел, услышал. Большего тут сказать нельзя. Остальное познается опытно. Важна слитность сознания, полная сосредоточенность на божественном. И тогда человеку посылаются дары, естество его преображается.
Мы привели совсем немножко, лишь отрывок из правила преподобного Серафима, хотя, признаться, трудно было заставить себя остановиться. Но что поделаешь: большие цитаты… как-то не принято… дурной тон… да и читатель может утомиться и заскучать. Но молитвы Серафима столь дивные (это с восторгом отметил даже Андрей Белый, заглядывавший в «Летопись»), что, наверное, стоит пренебречь условностями. Хочется, чтобы читатель почувствовал последовательность и долготу молитв: в ней не скука, а, наоборот, веселье, праздник. Конечно, от одного – тем более скользящего, беглого, – взгляда на молитвы праздник не наступит, но если читать их вдумчиво, сосредоточенно, ни о чем постороннем не помышляя, как Серафим, то они начнут проникать, растепливать душу, преображать ее.
Поэтому стоит, наверное, рискнуть и продолжить:
«Отче наш иже еси на небесех, да святится имя Твое, да придет царствие Твое, да будет воля Твоя яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днес и остави нам долги наша яко и мы оставляем должником нашим и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго ибо Твое есть царство и сила и слава вовеки. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу и ныне и присно и вовеки веков. Аминь. Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя. Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй. Спаси Господи и помилуй всех православных Христиан и на всяком месте владычества Твоего православно живущие: подаждь им, Господи, душевный мир и телесное здравие, и прости им всякое согрешение, вольное же и невольное; и их святыми молитвами и меня окаянного помилуй.
Упокой, Господи, души усопших рабов Твоих, праотец, отец и братий наших, зде лежащих и повсюду православных Христиан преставлыиихся, подаждь им, Господи, царствие и причастие Твоея бесконечный и блаженныя жизни, и прости им, Господи, всякое согрешение, вольное же и невольное».
Прерываться нельзя, но и целиком поместить здесь правило Серафима мы, конечно, не можем, поэтому приведем лишь еще один отрывок, читателю же, ощутившему небесную сладость этих молитв, посоветуем обратиться к «Летописи» Серафима Чичагова, где они приведены полностью.
«Вся паче смысла, вся преславная Твоя Богородице, таинства! Чистоте запечатанной и девству храниму, Мати позналася еси неложна, Бога рождши истиннаго: Того моли спастися душам нашим.
Пречистому Твоему Образу поклоняемся, Благий, просящее прощения прегрешений наших, Христе Боже волею бо благоволил еси плотию взыти на крест, да избавиши, яже создал еси, от работы вражия. Тем благодарственно вопием Ти: радости исполнил еси вся, Спасе наш, пришедый спасти мир.
Спаси Господи люди Твоя и благослови достояние Твое, победы благоверному Императору нашему Николаю Александровичу на сопротивныя даруй и Твоя сохраняя Крестом Твоим жительство.
Небесных воинств Архистратизи, молим вас присно мы недостойнии, да вашими молитвами оградите нас кровом крил невещественныя вашей славы, сохраняющее ны припадающия прилежно и вопиющия: от бед избавите ны, яко чиноначальницы вышних Сил.
Боже Отец наших, творяй присно с нами по Твоей кротости, не остави милости Твоея от нас, но молитвами их в мире управи живот наш.
Глубиною мудрости человеколюбие вся строяй и полезное всем подаваяй, едине Создателю, упокой Господи души раб Твоих; на Тя бо упование возложиша, Творца и Зиждителя и Бога нашего.
Со святыми упокой Христе души раб Твоих, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная.
Упование Христиан Пресвятая Дево, Его же родиса еси Бога паче ума же и слова, непрестанно моли с горними Силами, дати оставление грехов нам всем, и исправление жития, верою и любовию присно Тя чтущих.
Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй. Еще раз столько же. И молитву святого Ефрема:
