Вэй У Вэй - Открытая тайна

Как вы думаете, мудрец Гуань Юй просветленный?

Если ты сам просветленный, тогда да.

Но я даже не претендую!

А он претендует?

Этого я не знаю. Почему вы спрашиваете?

Если претендует, значит не просветленный. Почему?

Потому что тогда был бы некий кто-то, кото­рый претендует.

Но разве он не знает?

Если есть кто-то, чтобы знать, то он не может знать.

Но он же должен быть кем-то, чтобы быть просвет­ленным!

Никакой «кто-то» никогда не был просветлен­ным.

Это все равно что сказать, что никто никогда не был просветленным!

Конечно, не был. Как «кто-то» может стать «просветленным»? Феномен может вообразить, что он просветлен или все что угодно еще, по­добно тому как персонаж сновидения делает это во сне, в котором он сновидится. Но когда спящий просыпается, персонажи сна просто исчезают.

Но все говорят о просветленных мудрецах!

Если бы это была единственная чушь, которую говорят люди, насколько все было бы проще!

Неужели даже Будда никогда не был просветленным?

Даже Будда. По-моему, он это довольно час­то повторял, но мало кто обращал внимание на его слова, зато часто читают то, что ему при­писывается.

Он говорил, что не обрел ничего.

Именно так. Как и никто другой — ни один другой «кто-то», если хочешь.

Но ведь он отрицал обретение, а не просветленное состояние?

И это тоже, но это вторично. Если бы он огра­ничился только этим, это звучало бы неадек­ватно, а он вряд ли мог такое сделать.

Почему неадекватно?

Мой дорогой друг! Такое высказывание пред­полагает обособленное индивидуальное «я», обретающее или не обретающее некое «состо­яние ума». Доктрина, приписываемая Будде, указывает на то, что нет ни обособленного ин­дивидуального «я», ни какого-либо «состояния» или любой другой концептуальной условности.

Ты что, никогда не читал «Алмазную сутру»? Если она для тебя слишком многословна, по­пробуй «Сутру Сердца». Они обе категоричны в данном аспекте, и буддийские сообщества каждый день повторяют «Сутру Сердца», ино­гда дважды в день.

Вы имеете в виду, что нет «меня», чтобы стать про­светленным, что никакой феномен не может быть просветленным?

Можно подумать, что ты приписываешь мне какое-то новое учение!

И не существует такого «состояния», как «просвет­ление»?

А как оно может существовать? Это так элемен­тарно, что дальше некуда!

Но тогда что такое «просветление»?

Ты когда-нибудь видел ребенка с игрушкой? Или собаку с костью? Это как банан для обе­зьяны.

Но оно так много значит для буддистов — оно пред­ставляет их высшую цель.

Такова функция побрякушек — сфокусировать интерес и внимание.

Для них это значит гораздо больше.

Да, это символ, концептуальное изложение того, что они есть и что узнают, когда освобо­дятся от своей воображаемой привязанности к феноменализму.

Если вы лишите их этого, они пропадут.

Напротив, пока оно у них есть, они никогда не найдутся.

Кто говорил такое?

Хуйхай «Великая Жемчужина» говорил это и многие другие до и после него.

Это преграда?

Окончательная и абсолютная преграда. Со­гласно Хуйхаю, это последнее препятствие.

И что оно собой представляет?

Оно представляет собой все, что они есть, когда больше нет никаких «их», чтобы быть чем-то!

Просто еще одна бесполезная и мешающая концеп­ция?

Возможно, более опасная, чем большинство, чем любая другая. Если феномен может быть «просветленным», тогда «просветление» долж­но быть феноменально, как опьянение или лю­бое другое психосоматическое состояние. Если

оно не феноменально — а все, что это слово мо­жет означать метафизически, не феноменаль­но, —тогда нет никакого индивидуального «я», чтобы его испытывать.

Получается, что вся эта идея — полнейшая ерунда!

Детям нужны игрушки. Взрослым они нужны меньше. А зрелые не могут быть зрелыми, если вообще нуждаются в них.

Значит, можно смеяться всякий раз, когда вроде бы взрослые люди серьезно говорят о «просветлении»?

Они могут понимать, что оно не есть и не не- есть, как любое другое понятие, и при этом го­ворить о нем, потому что таково социальное со­глашение. Если они и говорят, они сами могут улыбаться. Это может даже приносить пользу.

Каким образом?

Что, если видение, что не может быть никако­го «тебя», чтобы быть просветленным, — это средство раскрытия того, на что вечно указы­вает этот сияющий и соблазнительный сим­вол?

Он может быть хорошим указателем?

Если понять его неправильно, он может ока­заться бедствием. Но понятый правильно, он почти попадает в точку!

Значит, поэтому Хуанбо и многие другие говорили, что нет разницы между просветленным и непросвет­ленным?

Однако повторю снова, и снова, и снова: это не «неведение» и «просветление» как объек­тивные концепции, «разные» или «не разные», существующие или не существующие или какие-то еще! Это не то, что видится, а то, что смотрит, лишенное различий, различающего видения.

То есть Хуанбо использовал объект, чтобы указать на его источник?

Они все так делали! Разворачивать каждый прямой указатель наружу на объекты — зна­чит разворачивать каждый прямой указатель прочь от истины! В наше время делать это бес­смысленно, поскольку у нас нет наставников, чтобы нянчиться с нами и бить нас. Послание всегда ясно, пока оно не искажено.

Значит, подобные утверждения вводят нас в заблуж­дение?

Возможно, это делалось намеренно, но безы­скусные переводчики, вынужденные выражать все концепции объективно, усугубили ситуа­цию. Смысл достаточно ясен, как и было заду­мано, для тех, кто способен понять.

Но тогда он уже должен быть известен?

А он уже известен. То, что вводит в «заблуж­дение» тех, кто не готов, может оказаться от­кровением для тех, кто готов.

Глупцам это специально говорили таким образом, чтобы способные могли понять?

Даже сегодня по-прежнему можно увидеть, по­чему это считалось необходимым.

Но как можно заметить эту разницу?

Спрашивая себя, не смотришь ли ты все еще из феноменального центра, имеющего только воображаемое существование. Если да, тебя введут в заблуждение, если нет—ты сразу все поймешь.

V. ТОРТЫ

Тот чернокожий с крючковатым носом написал мне оскорбительнейшее письмо! Что вы об этом думаете?

Что я думаю? Что как его объект ты должен быть крайне несимпатичным персонажем! Жаль: как объект дамы, которая написала тебе на прошлой неделе, ты был, если я правильно помню, почти святым?

А в качестве моего объекта он — невоспитанный при­дурок, а она — милый оптимист!

Несомненно. Но следует также помнить одну простую деталь — объекты как таковые

не существуют, кроме как собственные види­мости и интерпретации.

То есть они — чистые феномены?

Феномены всегда чистые, насколько я их по­нимаю.

Что означает, что они есть лишь то, чем видятся?

Именно. Или, говоря точнее, чувственно вос­принимаются.

И то, что воспринимается, —это воспринимающий?

Отражение воспринимающего. Что еще можно

было бы воспринимать?

Что он несимпатичный персонаж, а я невоспитанный придурок?

Разве каждое заявление не является источни­ком того, что вы взаимно воспринимаете в ка­честве друг друга?

Вы уверены?

К чему быть уверенным? Спроси себя, как еще вы можете быть. Как объекты друг друга мо­жете ли вы быть чем-то внутри себя?

Полагаю, что нет. Но каковы мы как наши собствен­ные объекты?

Не таковы, как в глазах других людей, и обычно гораздо лучше.

А люди вообще понимают это?

Лучше спроси у них. Мне кажется, что «люди» в целом почти не обращают ни на что внимания, сколь бы простым и очевидным оно ни было.

Но что именно вы имеете в виду, когда говорите или подразумеваете, что все воспринимаемое—это «от­ражение воспринимающего»? Отражение «я» воспри­нимающего?

Разве бывает такая сущность, отличная от фе­номенального реагирующего аппарата? Все восприятие — это, очевидно, отражение ви­димого в том, что обозначается как «чистый ум», обычно сравниваемый с беспредельным зеркалом, отражающим все, не удерживаю­щим ничего и не имеющим познаваемого су­ществования.