Н. Борисов - Церковные деятели средневековой Руси XIII - XVII вв.
И тогда первый шаг сделал Сергий...
Среди многочисленных «чудес», о которых рассказывает «Житие Сергия Радонежского», одно выделяется особым религиозно-политическим колоритом. Это рассказ о явлении Богоматери Сергию.
Однажды Сергий долго и самозабвенно молился перед иконой Богоматери. Вероятно, это была та самая, небольшая по размерам, но очень выразительная по живописи икона «Богоматерь Одигитрия», которая до сих пор хранится в Загорском музее и, согласно старой монастырской традиции, считается любимой, келейной иконой самого Сергия.
Закончив молитву, Сергий обратился к своему ученику келейнику Михею со словами: «Чадо! Будь бдительным и бодрствуй, потому что видение чудесное и ужасное будет нам в сей час».
И тут же раздался голос: «Вот Пречистая грядет!»
Услышав голос, Сергий стремительно вышел из кельи. «И вот свет ослепительный, сильнее солнца сияющий, ярко озарил святого; и видит он пречистую Богородицу с двумя апостолами, Петром и Иоанном, в несказанной светлости блистающую. И когда увидел ее святой, он упал ниц, не в силах вынести нестерпимый этот свет, — повествует автор «Жития Сергия» Епифаний Премудрый. — Пречистая же своими руками прикоснулась к святому, говоря: «Не ужасайся, избранник мой! Ведь я пришла посетить тебя. Услышана молитва твоя о учениках твоих, о которых ты молишься, и об обители твоей...»[81]
Богоматерь пообещала Сергию и впредь защищать его монастырь от опасностей и снабжать всем необходимым. «Сказав это, стала она невидима».
«Святой же в смятении ума страхом и трепетом великим объят был. Когда он понемногу в себя пришел, увидел Сергий ученика своего лежащим от страха, словно мертвого, и поднял его. Тот же бросился к ногам старца, говоря: «Скажи мне, отче, господа ради, что это было за чудесное видение? Ведь дух мой едва не разлучился с телом из-за блистающего видения». Святой же радовался душой, так что лицо его светилось от радости той, но ничего не мог ответить, только вот что: «Потерши, чадо, потому что и во мне дух мой трепещет от чудесного видения».
Окончательно успокоившись, Сергий призвал к себе своих учеников и рассказал им о случившемся.
Эта чисто средневековая история порождает немало вопросов. Прежде всего следует решить: не выдуман ли весь этот эпизод Епифанием Премудрым, писавшим лет 20 спустя после кончины Сергия? На этот вопрос можно ответить отрицательно. Все, что мы знаем о методах работы Епифания, позволяет утверждать: в основе рассказа о «явлении Богоматери Сергию» лежали подлинные события, точнее — подлинные переживания троицкого игумена, его «потусторонние» видения, которые он сам и его современники воспринимали как реальность.
Чтобы лучше понять эту историю, вспомним одно рассуждение Бальзака. «В наши дни явления галлюцинации настолько признаны медициной, что этот обман наших чувств, это странное свойство нашего ума более не оспаривается. Человек под воздействием чувства, напряженность которого превращает это чувство в манию, часто приходит в то состояние, какое вызывает опиум, гашиш и веселящий газ. Тогда появляются привидения, призраки, тогда воплощаются сны и погибшее оживает, не тронутое тлением. То, что было мыслью, становится одушевленным существом или художественным творением, полным жизни» [82].
До наших дней сохранился выполненный в конце XIV — начале XV в. шитый покров с изображением Сергия. Полагают, что он достоверно передает внешность радонежского игумена. Необычайно выразительно скуластое худощавое лицо Сергия, обрамленное копной густых рыжеватых волос и широкой, уже изрядно тронутой сединой бородой. Мастер сумел передать и отсутствующий, устремленный «внутрь себя» взгляд слегка раскосых глаз. Облик аскета, отшельника подчеркивает длинный коричневый плащ, скрывающий фигуру «старца».
Судя по этому изображению, Сергий — человек незаурядной внутренней силы и вместе с тем очень эмоциональный, способный приводить себя в состояние религиозной экзальтации.
«Явление Богоматери Сергию» стало не только его личным мистическим достижением. Автор жития сообщает, что игумен, изменив своей обычной молчаливой скрытности, поспешил рассказать ученикам а происшедшем. Особенности массового сознания той эпохи позволяли Сергию рассматривать свою «встречу» с Богоматерью как событие, имеющее огромное общественное значение. Для современников Сергия «явление Богоматери» в Троицком монастыре было великим и радостным событием, укреплявшим веру в небесное покровительство московской земле. По наблюдению известного знатока старых религиозных представлений А. П. Щапова, «одно явление иконы Богородицы, по народному верованию, было причиной обильного урожая хлеба и всякого овоща, хорошего лета, ведряной погоды, плодовитости скота, здоровья народного»[83]. Здесь же явилась не икона, а сама «царица небесная», причем не в сновидении, а наяву. Русская церковная история еще не знала «чудес» такого масштаба.
Когда же состоялось это удивительное «свидание» Сергия Радонежского с девой Марией? «Житие Сергия» не сообщает точных дат событий. Однако, изучая произведение, можно заметить, что в нем отдельные рассказы о чудесах, не имеющие сколько-нибудь убедительной датировки, чередуются с повествованиями о событиях, время которых более или менее точно известно. Порядок следования датируемых известий в житии в целом соответствует их реальной хронологической последовательности. Рассказ о «явлении Богоматери Сергию» не случайно помещен сразу вслед за историей о Митяе. Между этими эпизодами существует явная причинно-следственная связь. По-видимому, «явление Богоматери» произошло осенью 1379 г., вскоре после отъезда Митяя в Константинополь. Постоянное нервное напряжение, в котором находился Сергий, вылилось в «чудо».
Известие о столь своевременном «чуде» несомненно должно было обрадовать московского князя Дмитрия. В тревожной обстановке конца 70-х годов «явление Богоматери» должно было воодушевить людей, укрепить авторитет Москвы.
Дмитрий хорошо понимал и то, что после столь громкого «чуда» престиж Сергия неизмеримо возрастал. Ход событий неотступно требовал от московского князя примирения со «старцами». Поворот в церковной политике Дмитрия заметен уже осенью 1379 г. По заказу великого князя Сергий устраивает монастырь на реке Дубенке. Собор новой обители, посвященный Успению Богоматери, был освящен - 1 декабря 1379 г.
Великий князь не обходит вниманием и племянника Сергия — Федора. Он получает место придворного исповедника. Тогда же в Симоновом монастыре, игуменом которого был Федор, начинается строительство каменного собора Успения Богоматери.
Восстановив дружественные отношения со «старцами», князь Дмитрий пользуется их поддержкой и в период непосредственной подготовки к борьбе с Мамаем. В некоторых источниках содержится рассказ о поездке князя Дмитрия перед Куликовской битвой в Троицкий монастырь и об участии в битве посланных Сергием монахов Пересвета и Осляби.
Твердая патриотическая позиция Сергия Радонежского, его вклад в подготовку победы на Куликовом поле способствовали дальнейшему сближению Дмитрия Донского с монастырскими «старцами». Свидетельством этого может служить приезд в Москву митрополита Киприана. 23 мая 1381 г. он был торжественно встречен в городе, из которого совсем недавно его с позором изгнали.
Вскоре по приезде в Москву новый митрополит вместе с Сергием Радонежским окрестил сына князя Владимира Андреевича Серпуховского Ивана. Эта церемония была своего рода демонстрацией единства Киприана и московских «киновиархов».
Идя навстречу пожеланиям «старцев», Киприан деятельно взялся за укрепление внутрицерковных порядков и распространение общежительных монастырей. До наших дней сохранилось написанное в 1381 г. послание Киприана к игумену серпуховского Высоцкого монастыря Афанасию. Отвечая на многочисленные вопросы игумена, Киприан требует строгого соблюдения церковно-иерархических норм, дотошна входит в самые мелкие вопросы монастырской жизни. Один из ближайших учеников Сергия, Афанасий Высоцкий был очень дружен с Киприаном. Возможно, в 1381—1382 гг. он занимал пост митрополичьего наместника. После вторичного изгнания Киприана из Москвы Афанасий последовал за ним в Киев, а оттуда перебрался на постоянное жительство в один из константинопольских монастырей.
Перемирие Дмитрия Донского с Киприаном оказалось недолгим. Уже в октябре 1382 г. князь высылает митрополита из своих владений. Если верить летописи, причиной княжеской опалы была трусость Киприана, а также его сближение с тверским князем Михаилом. Бежав из Москвы за несколько дней до подхода войск хана Тохтамыша, митрополит направился в Тверь. Вскоре после приезда Киприана тверской князь Михаил Александрович отбыл в Орду за ярлыком на великое княжение.
