Филип Янси - Где Бог когда я страдаю?
Я знаю многих людей, которые отвернулись от Бога из–за страданий. Их примеры совсем не похожи на историю Марии. Они постоянно твердят о своих болезнях, как будто болезнь — единственное, что есть в их жизни. Они упиваются жалостью к себе, давая полную волю чувствам, таящимся в глубине души каждого человека.
Страдалец всегда стоит перед выбором: с гневом и отчаянием отвернуться от Бога или принять случившееся и найти возможность вернуть себе радость. Я не говорю, что Бог больше любит тех, кто ищет Его воли, и отвергает тех, кто отворачивается от Него. Я не говорю, что одни страдальцы более духовны, чем другие. Я глубоко убежден, что Бог понимает, когда люди в беде злятся, вопят, протестуют. Понимает Он и тех, кто учится находить в страдании благословение. (Не забывайте, Бог больше благоволил к честному возмущению Иова, нежели к набожным речам его друзей.)
Богу не нужно, чтобы мы реагировали на страдание «правильно». У Него нет потребности удовлетворить некие Свои родительские амбиции. Ради нас, а не ради Себя, стремится Он увести наше внимание от причин трагедии к нашему отклику на нее. В самом деле, путь поиска радости в страдании сам по себе несет исцеление: чувства радости и благодарности снимают напряжение, успокаивают нервы, избавляют от страхов и помогают организму мобилизовать защитные силы.
Стало бы нам легче, если бы мы точно знали, почему Бог допустил ту или иную скорбь? Нередко такое знание лишь усиливает горечь. В бедственном положении действенно другое — доверие к Богу. Уповающий на Бога утрачивает самонадеянность, его вера обновляется, становится глубже, полнее. И тогда страдание помогает нам обрести качества, имеющие непреходящую ценность.
«Я не прошу у Тебя ни здоровья, ни болезни, ни жизни, ни смерти. Прошу об одном: используй мое здоровье, мои болезни, мою жизнью и мою смертью во славу Твою… Только Ты, Господи, знаешь, что для меня полезно. Ты — Владыка, Ты — Господин. Поступай со мной по воле Твоей. Давай мне, отбирай у меня, подчиняй мою волю Твоей. Господи, я знаю только одно: идти за Тобой — хорошо, а противиться Тебе — плохо. Таков мой критерий добра и зла. Я не знаю, что для меня лучше: здоровье или болезнь, бедность или богатство, я не вправе об этом судить. Такое знание недосягаемо ни для людей, ни для ангелов. Оно сокрыто в глубинах Твоего Провидения, перед которым я благоговею, не пытаясь в него проникнуть».
Молитва Блеза Паскаля.Часть 3
Ответ на страдания
Глава 9
После падения
Неотступно память о страданье По ночам, во сне, щемит сердца,
Поневоле мудрости уча. Небеса не знают состраданья. Сила — милосердие богов.
Эсхил. «Агамемнон»[19]Страдание бесценно. Чрезвычайно важно, как человек отнесется к страданию. Очень правильные слова. В теории. Но теоретическое страдание мало кого волнует. Нам интересно другое: действуют ли эти принципы в реальной жизни?
Чтобы это понять, я встретился с двумя христианами, которые ежедневно вынуждены сражаться с болью — физической и душевной. С болью, которую не всегда удается усмирить. Трагедия вырвала их из налаженной жизни в самом начале, когда они лишь начинали свой жизненный путь. С тех пор существование каждого из них во многом определяется пережитыми страданиями. И все же Брайан Штернберг и Джони Эрексон–Тада откликнулись на беду по–разному. Их истории настолько яркие, что каждая заслуживает отдельной главы.
2 июля 1963 года Брайан Штернберг упал с трехметровой высоты. Секунда полностью перевернула и его жизнь, и жизнь его семьи. В старших классах школы Брайан страстно увлекся редким видом спорта — прыжками с шестом. Он получал невероятное удовольствие, ощущая, как слаженные усилия мышц рождают головокружительный прыжок: мощный разбег, резкий толчок вибрирующим от напряжения шестом, взлет с легким отклонением назад (похоже на прыгающего ягуара!), стремительный полет ногами вперед, мгновение невесомости над планкой и захватывающее дух падение на маты.
Брайану было мало оттачивать технику прыжка. Зная, что хорошо натренированное тело прибавляет мастерства, он занялся еще и гимнастикой. Силовой балет — так можно назвать гимнастику, в которой спорт теснее всего смыкается с искусством. Практически каждый день после занятий в школе, Брайан шел в гимнастический зал, где на батуте отрабатывал прыжки и технику падения. Он научился делать перевороты в воздухе и крутить сальто. Прыжки с шестом требовали жесткого контроля над каждым движением, гимнастика же давала телу свободу.
Поступив в Вашингтонский университет, Брайан установил рекорд страны среди первокурсников. Вскоре спортивные журналы назвали его сильнейшим прыгуном мира. Шел 1963 год. Президентом был Джон Кеннеди, задачей номер один для американцев была победа над русскими спортсменами. Казалось, что в лице Брайана Америка имеет достойного кандидата на высшую ступень пьедестала. К девятнадцатилетнему юноше было приковано внимание всего мира.
В тот год имя Брайана постоянно мелькало в спортивных заголовках. Не имея себе равных в соревнованиях на открытых стадионах, он установил еще и новый рекорд США для закрытых помещений. Затем он побил мировой рекорд и сразу дважды улучшил свои собственные результаты. Брайан прочно занял место первого прыгуна США. Другие знаменитые прыгуны достигли предела своих возможностей, а Брайан продолжал поднимать планку.
Для семейства Штернбергов это время было счастливым. Они прекрасно понимали, что слава приходит и уходит, а спортивные звезды быстро гаснут. Но когда они всей семьей садились в машину и ехали на стадион посмотреть, как прыгает их Брайан, наступал общий праздник.
Все изменилось второго июля, через три недели после того, как Брайан установил свой последний мировой рекорд. Сейчас, несколько десятилетий спустя, Брайан Штернберг по–прежнему борется. Но это уже совсем иная борьба — борьба с отчаянием и одиночеством. В его теперешних состязаниях больше нет места для взлета с шестом.
Трагедия
Все начиналось вполне обычно. Брайан взял свитер и крикнул матери, что едет на тренировку. По мосту через реку и дальше — к университету, где он всегда занимался. Команда легкоатлетов США готовилась к поездке в Советский Союз. Брайан тренировался без устали. Он начал тренировку, как обычно, с гимнастической разминки. Вот как он описывает то, что случилось дальше:
«В прыжках на батуте бывают страшные моменты, когда ты только оторвался от сетки и летишь вверх.
В эти мгновенья даже самые опытные гимнасты испытывают смутную панику. Но паника проходит, как только снова коснешься сетки. Меня как раз и охватило подобное чувство: взлетев в воздух, я потерял ориентацию. Я был в полной уверенности, что приземляюсь на четвереньки, но оказалось, что я пошел головой вниз.
Я услышал, как в шее что–то хрустнуло, а потом все ощущения пропали. Я видел, как мои руки и ноги болтаются как у тряпичной куклы, но я их не чувствовал. Мое тело все еще подскакивало на батуте, а я изо всех сил пытался крикнуть: «Меня парализовало!» Голос был слабым: в легких не было силы — паралич затронул и дыхательную систему.
Я ничего не мог сделать. Не мог даже двинуться. Сначала я страшно перепугался, а затем страх почему–то прошел. Я достаточно спокойно сказал сбежавшимся людям: «Не двигайте меня и не трогайте шею». В какой–то момент я почувствовал, что у меня нет сил дышать, и я теряю сознание. Неожиданно я вспомнил, что недавно рассказывал товарищу об искусственном дыхании. Я тут же попросил его сделать мне дыхание рот в рот, не запрокидывая мне голову назад.
Пока мы ждали врача, меня несколько раз охватывала невыносимая мука. Не физическая боль, нет, но до меня наконец дошло, что случилось. К счастью, тогда я мог думать только о ближайшем будущем. Я и не подозревал, что никогда не смогу ходить».
О том, как работает спинной мозг, известно далеко не все — его сложно исследовать без вреда для пациента. В первые сорок восемь часов медики не знали, выживет Брайан или нет. Но даже когда стало ясно, что он будет жить, они не могли с уверенностью сказать, как пойдет восстановление двигательных способностей.
Следующие восемь недель Брайан провел жестко пристегнутым к специальной стальной конструкции с брезентовыми полотнищами, закрепленной на шарнирах, что позволяло ее поворачивать. Ее еще называют «брезентовый сэндвич». Медсестры переворачивали Брайана каждые несколько часов, чтобы предотвратить появление пролежней и уберечь его от других осложнений.
Когда его, наконец, освободили, Брайан смог поворачивать голову. Однако первое время он боялся ею шевелить, помня ужасный хруст при падении. Выяснилось, что у него работают и некоторые плечевые мышцы. Брайан, прыгун с шестом, отличался великолепно развитой плечевой мускулатурой, но теперь мышцы начали атрофироваться. Чтобы замедлить процесс, врачи подсоединили к ним электроды: под действием электрических разрядов мышцы сокращались. Брайан с удивлением наблюдал, как подергиваются его мышцы, но ничего при этом не чувствовал.
