Ирина Голаева - Повесть об одинокой птице
В общем-то, в церкви было больше тех, кто ей сочувствовал и жалел, нежели злорадствовал. Все понимали, что она молодая, одинокая, неопытная, что у нее не так давно умер отец. А ее кроткий, богобоязненный вид умилял еще больше. После этого членского собрания сестры уже приветствовали ее на словах, не давая только святого целования. Ее жизнь на последней церковной скамейке уже не казалась ей такой унизительной. Она стала находить в этом некую силу и сладость. Одно только тревожило ее – постоянная головная боль и тошнота. Она не могла смотреть на пищу, особенно если ее готовили перед ней. Ей становилось тяжело подниматься на третий этаж. Появились какие-то тянущие боли в животе. Смутные подозрения постоянно бродили в ее голове, повергая в уныние. Но все же она решилась сходить к врачу.
Когда она пришла к своему терапевту и стала рассказывать, что ее беспокоит, уже немолодая женщина-врач с усталым видом посмотрела на нее и вдруг напрямую спросила:
– А вы не беременны часом, девушка?
От этих слов ее словно отбросило в сторону.
– Как беременна?
– Ну уж, я не знаю. Вам видней, – расплываясь в слащавой улыбке, громко произнесла та. – Вам не ко мне нужно, а к гинекологу. Сходите в регистратуру и узнайте, как она принимает, – и, расписавшись в карточке, отдала ей в руки.
С подавленным, обескураженным видом она вышла из кабинета. Медленно перебирая ватными ногами, спустилась на первый этаж. На большом табло расписания нашла гинеколога. Как раз сейчас шел прием. Она опять поднялась наверх.
В очереди к гинекологу сидели три человека. Две молодые, примерно ее возраста, женщины уже на последних месяцах беременности и совсем молодая разбитная девчонка.
– Анфискина! – послышался грубоватый голос из-за двери. Девчонка вскочила и зашла. Две беременные женщины скользнули взглядами по двери и продолжали беседовать, обсуждая что-то свое. Она села напротив. Ей казалось, что эта очередь длится всю вечность. Но вот от врача вышла последняя женщина и, обратившись к ней, кинула:
– Заходите.
Она с дрожью вошла в кабинет. За столом сидели двое. Пожилая женщина, чем-то похожая на Бабу Ягу из сказки, и молоденькая девушка. Баба Яга что-то дописывала на листах и, не глядя на нее, сказала:
– Садитесь. Что беспокоит?
Она назвала.
– Ну что же, милая, будем смотреть, – сказала врач и рукой показала ей за ширму. – Раздевайтесь.
– Как? Сейчас?
– А для чего вы тогда сюда пришли? – удивленно спросила Баба Яга.
– Ну, я не знаю. Мне сказал терапевт… – промямлила она.
– Терапевт – это терапевт. А вы сейчас находитесь у гинеколога. И чтобы знать вашу проблему, мне надо осмотреть вас.
– А по-другому разве нельзя? – слабо сказала она.
– По-другому у нас нельзя! – твердо ответила врач. – Может, где-то там, в Америке, медицина и дошла до таких уровней. Но у нас пока что нет. Так что, не волнуйтесь. Вы, наверное, у нас первый раз? А такое случается со всеми.
Видя, что она смущенно продолжает сидеть на стуле, Баба Яга грозно сказала:
– Или вы сейчас делаете то, что я говорю вам, или прошу нас больше не задерживать. Доктора тоже люди и хотят отдыхать. Правда, Леночка? – девушка за столом кивнула головой.
Она колебалась.
– Знаете, я приду в другой раз. Я сегодня не готова, – сказала она, вставая и беря карточку.
– Ну, как хотите, – разведя руками, проговорила врач. – Вы думаете, мне самой доставляет удовольствие в вас копаться? Что же, как соберетесь, приходите. Только сильно не затягивайте. А то всякое может потом быть, – добавила она, возвращая ей карточку.
– А что – всякое? – тревожно спросила она.
– Ну, вы прямо из детского сада! – воскликнула врач. – Раз вы пришли сюда с такими симптомами, то вы уже не маленькая девочка и должны были понимать, когда ложились…
Она густо покраснела и направилась к двери.
– До свидания, – тихо сказала она.
– До встречи, – смеясь, ответила Баба Яга.
Уже закрывая дверь, она услышала, как та говорила молоденькой медсестре: «Скоро все равно придет, бедолага. А тебе, молодой – наука. Видишь, какие приходят…» Больше она уже ничего не слышала.
Через несколько дней она действительно вернулась туда, и ее опасения подтвердились…
Глава 7
Ожидание
Вовсю уже трезвонила капель. Воздух был прозрачен и чист. Веселые птичьи стайки перелетали с дерева на дерево. Природа оживала.
Подходя к дому, она заметила его. Он стоял, видимо, уже давно. В руках у него были тюльпаны. Она остановилась. Увидев ее, он, широко улыбаясь, побежал к ней.
– Вот, это тебе!
– Спасибо.
– Знаешь, я все время переживал, как мы с тобой по-глупому расстались. Я поступил тогда неправильно. Прости меня.
И он жалостливо посмотрел ей в глаза. Не сразу он заметил в ней какую-то перемену. Она стояла молча, ничего не предъявляя ему в укор, и смотрела на цветы. В ней была какая-то покорность и глубокая печаль. А еще он заметил, что она повзрослела.
– Ты изменилась, – не выдержал он.
– Подурнела? – с иронией спросила она.
– Да нет, что ты. Наоборот. Стала еще красивей.
Она ничего не сказала, но улыбнулась.
– Ты прощаешь меня? – спросил он.
– Прощаю, – ответила она, но как-то глубоко произнесла это слово.
– А у нас ведь скоро свадьба! – весело сказал он.
– Какая свадьба?
– Ты что, забыла? Мы же подали заявления в ЗАГС! – удивленно подняв брови, сказал он.
– А… Да… – протянула она, словно вспоминая что-то из далекого прошлого.
– Ты что, не думала об этом? – опять удивился он. – А я постоянно. Дни прямо считал…
– Оно и видно, – не выдержав, перебила она. Он несколько смутился.
– Да, ты вправе обижаться на меня. Я тогда был не в себе…
– А теперь в себе? – опять перебила она его.
– Да, сейчас в себе, и в тебе, – добавил он.
– Знаешь, за это время произошло очень много. Я думала обо всем. О тебе, о нас. Я была очень одинока.
– Я знаю.
– Откуда?
– Знаю. Видел.
– Ты следил за мной?
Он замялся.
– Наблюдал…
– А почему ни разу не подошел? – воскликнула она.
– Боялся.
– Боялся? – удивленно произнесла она. – Кого боялся? Меня?
– Себя, наверное. И тебя. Мне было тяжело.
– А мне легко, думаешь? – опять воскликнула она.
– Нет… Но давай лучше зайдем домой. Сейчас еще холодно. Нам надо поговорить.
Они поднялись наверх, вошли в квартиру. Там было все по-прежнему. Сняв верхнюю одежду, зашли в большую комнату. Он сел на диван. Она – рядом.
– Знаешь, я решил тебя больше никогда не покидать. Ты нужна мне. Я не могу без тебя, – и он взял ее холодные руки в свои. Она не противилась.
Она сама удивлялась, что у нее совершенно не было сил противиться человеку, который принес так много горя в ее жизнь. Все это время она старалась его простить, но когда вспоминала, негодование волной находило на нее, и она страстно ненавидела его. Но вот он пришел, сел рядом, взял ее руки в свои, и все прежнее отошло. Она смотрела на него и понимала: несмотря ни на что, она любила его и ждала.
– Я сам тогда еще не знал, как я действительно люблю тебя, – продолжал он. – Если бы ты знала, как я мучился. Я пытался тебя забыть, но постоянно думал о тебе. Мне еще тогда надо было смирить свою гордыню и прийти. И я пришел, но тебя не оказалось дома. Я написал записку. Но когда увидел, что ты бросила мои слова под стол, вознегодовал.
– Но я не бросала. Я даже не дотрагивалась до этого листа.
– Ты не читала?
– Нет. Я была тогда тоже очень зла. Но я не кидала этот лист под стол.
– Ну, значит он сам туда улетел, ветром. Видишь, как все эти недоразумения пытались разъединить нас. Давай не будем больше ссориться. Никогда! Ты обещаешь мне это?
Она, внимательно смотря в его глаза, вдруг сказала:
– Я вернулась в церковь.
– Вернулась? Ты же не хотела никого видеть?
– А потом захотела. Я вернулась туда. Но со мной теперь там никто не общается.
– Почему?
– Потому что я грешница.
– Грешница? С чего они это взяли?
Ей хотелось быть с ним до конца честной, и она сказала:
– У нас будет ребенок.
– Как ребенок? – сперва удивился он. Но потом, когда до него дошло, он радостно закричал, схватив ее за плечи. – У нас будет ребенок?! Наш ребенок!
Он весь светился. Видя его внезапную радость, она улыбнулась тоже.
– Какой я был дурак! Какой осел! – закричал он, стуча себя в лоб. – Милая моя, дорогая, единственная – прости меня, дурака эдакого. Прости! – и он встал перед ней на колени. Она обняла его за голову и, подняв ее, поцеловала.
– Мы оба были большие дураки, – сказала она и щелкнула его по носу.
– Нет, дурак был только я. Я и больше никто. Прости меня!
– Прощаю, – ответила она и встала.
Он тут же подхватил ее и, подняв на руки, закружил. Ей казалось, что не было этих страшных дней и месяцев. Что вообще ничего не было. А были только он и она. Счастье опять хлынуло в душу. «Как же хорошо жить! Как же хорошо! Просто жить и быть счастливой. Быть любимой!» – стремительно проносилось в голове. А он кружил и кружил ее по комнате. А потом бухнулся с ней на диван.
