Иоанн Дамаскин - Творения
Чтобы еще яснее познать страсти по тричастности души, мы разсудили вкратце приложить и следующее.
Душа разделяется на три части: словесную (разумную), раздражительную [414] и желательную.
Согрешенія словесной части суть следующія: неверіе, ересь, безуміе, хула, неблагодарность и согласіе на те грехи, къ которымъ склонна страстная часть души. Исцеленіемъ же отъ сихъ золъ и уврачеваніемъ служатъ: несомненная вера въ Бога, твердость и непоколебимость въ истинности догматовъ православія, частое поученіе въ Божоственномъ Писаніи [415], чистая и непрестанная молитва и благодареніе Богу.
Согрешенія раздражительной части души сіи суть: немилосердіе, ненависть, несострадательность, памятозлобіе, зависть, убійство и постоянное о семъ размышленіе. Исцеленіе же и врачевство сихъ страстей: человеколюбіе, любовъ, кротость, братолюбіе, милосердіе, незлобіе и благость.
Согрешенія желательной части души суть следующія: объяденіе, лакомство [416], пьянство, блудъ, прелюбодеяніе, нечистота, студодеяніе [417], любостяжаніе, желанiе суетной славы, злата и богатства и прочихъ плотскихъ наслажденій. Исцеленіе же и врачевство сихъ страстей следующія: постъ, воздержаніе, злостраданіе, нестажательность, раздаяніе имущества беднымъ, желаніе оныхъ будущихъ безсмертныхъ благъ, вожделеніе царствія Божія и желаніе сыноположенія.
Теперь следуетъ указать вамъ и различіе страстныхъ помысловъ, чрезъ которые всякій грехъ совершается. Главныхъ греховныхъ помысловъ восемь: помыслъ чревообъяденія, блуда, сребролюбія, гнева, печали, унынія, тщеславія и гордости.
Не въ нашей власти состоитъ, чтобы сіи восемь помысловъ тревожили или не тревожили насъ; но пребыватъ имъ въ насъ, или не пребывать, воздвигать страсти, или не воздвигать, это зависитъ отъ насъ.
Иное есть прилогъ, иное сочетаніе, иное борьба, иное страсть, иное сосложеніе (или соизволеніе), близко подходящее къ совершенію греха, иное совершеніе греха и иное плененіе.
Прилогомъ навывается просто наносимое отъ врага внушеніе: сделай то или другое, какъ онъ сказалъ Христу Господу и Богу нашему: рцы, яко да каменiе сiе хлебы будутъ (Матф. 4, 3). Это, какъ сказано, не отъ насъ зависитъ.
Сочетаніе есть принятіе помысла, внушаемаго врагомъ, помышленіе и какъ бы беседа съ онымъ, соединенная съ услажденіемъ, которая зависитъ отъ нашего произволенія.
Страсть естъ навыкъ, рождающійся отъ сочетанія съ страстнымъ помысломъ, влагаемымъ отъ врага, и какъ бы некоторое безпрестанное размышленіе и представленіе онаго.
Борьба есть сопротивленіе ума, которая приводитъ или къ уничтоженію страсти въ помысле, т. — е. страстнаго помысла, или къ согласію съ нимъ, какъ говоритъ о семъ Апостолъ Павелъ: плоть бо похотствуетъ на духа, духъ же на плоть: сія же другъ другу противитася (Галат. 5, 17).
Плененіе есть понудительное и невольное влеченіе сердца, насильственно обладаемаго вследствіе прежняго принятія помысловъ и долгаго навыка.
Сосложеніе есть преклоненіе помысла къ страсти.
Действіе же есть самое исполненіе страстнаго помысла, съ которымъ было сосложеніе.
Итакъ, кто первое (т. — е. прилогъ въ мысли) помышляегь безстрастно, или противоречіемъ и мужествомъ съ самаго начала отвергаетъ его, тотъ однимъ разомъ отсекаетъ все последнее.
Умерщвленіе же восьми страстей бываетъ такъ: чревообъяденіе истребляется воздержаніемъ, блудъ — Божественною любовію и желаніемъ будущихъ благъ, сребролюбіе — сострадательностію къ беднымъ, гневъ — любовію ко всемъ и благостію, мірская печаль — духовною радостію, уныніе — терпеніемъ, твердостію и благодареніемъ Бога, тщеславіе — сокровеннымъ деланіемъ добродетелей и частою молитвою съ сердечнымъ сокрушеніемъ, гордостъ — темъ, чтобы никого не судить и не уничижать, подобно надменному фарисею, но считать себя последнимъ изъ всехъ.
Такимъ образомъ умъ, освободившись отъ сказанныхъ страстей и возвысившись къ Богу, отселе живетъ блаженною жизнію, пріемля обрученіе Святаго Духа, и, отлучившись всего земнаго, съ безстрастіемъ и истиннымъ разумомъ предстоитъ свету Святой Троицы, будучи осіяваемъ съ божественными ангелами въ безконечные веки.
Итакъ, душа, по вышесказанному, тричастна, а три части ея суть сіи: словесная, раздражительная и желательная. Если въ раздражительной части — любовь и человеколюбіе, а въ желательной — чистота и целомудріе, тогда и словесная часть, т. — е. умъ — просвещенъ. Если же въ раздражительной части человеконенавиденіе, а въ желательной невоздержность, то умъ бываетъ помраченъ.
Итакъ, словесная часть, т. — е. умъ — тогда бываетъ здравъ, целомудръ и просвещенъ, когда страсти покорены ему, и онъ духовно созерцаетъ сущности [418] твореній Божіихъ, и возводится къ блаженной и Святой Троице.
Опять раздражительная часть тогда действуетъ по естеству, когда любитъ всехъ людей и ни на кого не имеетъ огорченія или памятозлобія. Желательная же часть тогда бываетъ здрава, когда смиренномудріемъ, воздержаніемъ и нестяжанiемъ умертвитъ страсти, т. — е. страсть плотскую и желаніе именій и преходящей славы, и обратится къ божественной и безсмертной любви. Ибо желаніе бываетъ обращено къ тремъ предметамъ: или къ плотскому наслажденію, или къ суетной славе, или къ обольщенію богатства, и по причине сего превратнаго стремленiя человекъ презираетъ Бога и Его божественныя заповеди, забываетъ свое божественное благородіе, ожесточается противъ ближняго и до того помрачаетъ разумъ, что онъ уже не можетъ воззреть къ истине.
Кто же относительно сего стяжалъ высшій образъ мыслей [419], тотъ прежде исхода изъ сей жизни, какъ сказано, бываетъ причастникомъ небеснаго царствія, и живетъ блаженною жизнію, въ ожиданіи блаженства, обещаннаго любящимъ Бога, котораго и мы да сподобимся получить благодатію Господа нашего Іисуса Христа. Аминь.
Должно знать и то, что нельзя достигнуть въ меру какой–либо добродетели, если кто всею силою не будетъ стараться во всю свою жизнь о стяжаніи ея, съ усиленнымъ подвигомъ и постояннымъ трудомъ, какъ, напримеръ: о стяжаніи милосердія, или воздержанія, или молитвы, или любви, или другой какой–либо изъ главнейшихъ лобродетелей. Ибо и каждый отчасти проходитъ ту или другую изъ сихъ добродетелей: временемъ, напримеръ, иной подаетъ милостыню, и за то, что онъ изредка подаетъ ее, мы еще не называемъ его собственно милостивымъ, и особенно если то, чтò делается, делается не какъ должно и не богоугодно. Ибо и самое добро не есть добро, если совершается не какъ должно; но тогда оно поистинне добро, когда не лишается мзды по той или другой причине, напримеръ, по человекоугодію, ради похвалы человеческой и для уловленія славы, или по любостяжанію и нарушенію правды; потому что Богъ ищетъ отъ насъ не самаго дела, повидимому добраго, но намеренія, ради котораго оно совершается. Богоносные Отцы говорятъ, что когда умъ забываетъ цель благочестія, тогда видимое дело добродетели бываетъ безполезно; ибо то, чтò делается безъ разсужденія и безъ цели, не только не приноситъ никакой пользы, хотя оно и добро, но и вредитъ. Такъ, напротивъ, бываетъ и съ темъ, чтò повидимому зло, а совершается съ благочестивымъ намереніемъ, ради Бога; какъ некто изъ отцевъ вошелъ въ блудилище и спасъ блудницу отъ погибели. Отсюда явно, что не тотъ милостивъ, кто изредка являетъ милосердіе, и не тотъ воздержный, кто изредка являетъ воздержаніе, но тотъ, кто постоянно, во всю свою жизнь, всецело держится этой добродетели, съ разсужденіемъ непогрешительнымъ. Ибо больше всехъ добродетелей разсужденіе, оно — добродетелей царица и добродетель добродетелей. Такъ бываетъ и наоборотъ: мы не называемъ блудникомъ, или пьяницею, или лжецомъ того, кто однажды подвергся тому или другому изъ этихъ пороковъ, но кто постоянно въ это впадаетъ и остается безъ исправленія.
Кроме сказаннаго, должно знать особенно и следующее, необходимейшее для всехъ, кто желаетъ стяжать добродетель и старается уклониться отъ зла: насколько душа безъ сравненія лучше тела и во многомъ и великомъ всячески превосходнее и честнее, настолько душевныя добродетели, и особенно Богоподражательныя [420] и Богоименныя превосходнее телесныхъ; и напротивъ, должно разуметъ, что настолько же душевныя страсти лютее телесныхъ, по действіямъ ихъ, и тягчайшаго заслуживаютъ наказанія и мученія, хотя это, не знаю почему, отъ большей части людей укрывается. Ибо пьянства, блуда, прелюбодейства, воровства, и что близко къ сему подходитъ, люди стыдятся, и боятся, и избегаютъ, и наказываютъ за эти пороки, такъ какъ они для всехъ явно отвратительны; а между темъ относятся равнодушно гораздо къ худшимъ сихъ и тягчайшимъ душевнымъ страстямъ, которыя приводятъ людей въ бесовское устроеніе, и ввергаютъ въ определенную бесамъ вечную муку техъ, кто безъ исправленія держится ихъ. Я говорю о зависти, памятозлобіи, лукавстве, жестокосердіи и сребролюбіи, которое, по словамъ Апостола, есть корень всехъ золъ, и о другихъ страстяхъ подобныхъ симъ.
