Ольга Иженякова - Записки дивеевской послушницы
Утром я остановила «уазик» и поехала на аборт. Врачиха посмотрела в мою «Историю болезни», потом на меня и громко сказала:
— Следующая!
А когда я выходила, она жаловалась акушерке на нас: «Дуры, им аборт сделать все равно, что прыщик выдавить».
Потом я зашла в операционную и зачем-то спросила у анестезиолога: «Это не больно?» Он посмотрел мне в глаза и произнес: «Нет».
После всего мне было очень тяжело, я еле-еле доплелась до остановки и стала ждать проходящие автобусы, но почему-то никто не останавливался, и добралась домой поздно.
Несколько дней у меня была температура, и мне вызывали «скорую», сначала врачи сказали, что это пройдет, но не прошло и меня отвезли в больницу. Я долго лежала в больнице, Серый ко мне ни разу не приезжал, мама сказала, что он ушел к другой женщине, вроде школьной любви своей, заодно и прихватил с собой некоторые наши вещи. Я выписалась из больницы и снова вернулась на рынок к Зайнулле. Через два месяца мы с мамой купили мягкий уголок, а Зайнулла отдал мне свою старую микроволновую печь, за работу в сверхурочные, как он сказал, я помогала ему на даче банки закатывать. Еще Зайнулла мне дал часть своего урожая, нам с мамой хватило, еще немного я отнесла Наташе, она повзрослела и даже ходила в нормальную школу, но ни с кем не общалась и быстро стала изгоем.
Как-то наш рынок закрыли на ремонт, и я без дела сидела дома две недели, не сказать, что я ничего не делала, дома всегда работа найдется, просто вдруг мы решили с мамой сходить в церковь. В нашем поселке года три назад как отстроили новую церковь, но мы в ней так ни разу и не были. Короче, пришли мы, а там как раз хор поет, и так складно, без фальшивки, как профессиональный на серьезном выступлении, все ровно, ни ниже, ни выше, я раньше такие выступления слушала у бабушки на пластинках, думала, что так могут петь только в столице, а тут раз — и на тебе в захолустье! Скорее всего, случайно у них получилось. Но меня это так ошарашило, что я долго не могла прийти в себя и мама тоже, и как заревем враз! Ревели, ревели, потом отошли в сторонку, проревелись, и вроде легче стало, хотя так и не поняли причину, потом бабулька какая-то к нам подходит, божий одуванчик, и спрашивает, может, записочки хотим написать, а мы же в этих делах — темнота. Взяли и написали в одной — и живых, и мертвых. Бабулька спросила, все ли крещенные, а мы и не знаем, все или нет. Заставила нас переписывать, в одну — живых, в другую — мертвых. А тех, кто неизвестно, крещенный или нет, — не писать. Но мама все равно Зырянова вписала. Я узнала у продавщицы, что за хор так поет, оказалось, что не хор это, просто выпускница семинарии собрала деревенских и научила петь по канонам. Вот те на!
Серый к нам вернулся, сказал, что соскучился и все такое, ну я его и простила. Он устроился работать на свиноферму, рано уходил, поздно возвращался. Но иногда дома не ночевал, злые языки говорили, что он захаживал к Наташкиной матери, но я им не верила.
Внезапно у нас умерла соседка, ну, там все дела, и дети ее решили отдать нам книжки, все до одной. Книги толстенные в дорогих переплетах, оказалось, никому не нужны. Серый предложил ими печку топить, мать сказала, что те, где бумага мягче, можно использовать в туалете, стали, в общем, мы перебирать, а там Библия, Добротолюбие, Деяния апостолов, и, хотя я в таких делах не очень, но чувствую нельзя их по хозяйству пускать. Дай что-нибудь почитаю. Я после школы, между прочим, ни одной книжки пока не прочитала. Мы сложили их в сарае, чтобы не промокли, и я иногда стала их читать. Как-то спокойно мне сделалось от них, раньше переживала, когда Серый не приходил ночевать, а тут думаю: ну его! И читаю вечерами.
Еще в воскресенье я иногда ходила хор послушать. Никогда бы не подумала, что у нас в поселке умеют так петь. И кто? Обычные люди. К нам в музыкалку почти все преподаватели приезжали из райцентра, кроме директора и струнника. Хор работал с горем пополам. А тут доярки, воспитательницы детского сада, продавщицы, агроном и тракторист так поют, будто что-то понимают в музыке, меня это прибило. Я даже выучила одну песенку у них.
Царю небесный,Утешителю души истинной…Иже везде сый.И вся исполняяй.Сокровище благихИ жизни подателю.Приди и вселися в ныИ очисты ны от всякия скверны.И спаси, блаже, души наша.
Серый собрал вещи и от нас ушел, заодно прихватил и мои тряпки. Мама сказала, чтобы я нашла себе нормального мужика. Мне почему-то захотелось быть одной, но тут на рынке я поближе познакомилась с армянином — Генрихом. Он торговал наискосок от меня у своего родственника. Меня всегда удивляло, что он уступал место в автобусе, пропускал женщину вперед, помогал таскать ящики. Мы раньше говорили друг другу просто «Привет». А тут он увидел, что под прилавком у меня церковная книжка, серьезно мной заинтересовался, сказал, что он тоже все божественное уважает, мы разговорились с ним и стали друг другу интересны, что ли. Он мне подарил диск «Белый орел» и целыми днями слал эсэмэски. А еще он иногда подвозил меня домой на машине своего брата. И хотя я знала имя своего знакомого, предпочитала называть его по кличке, все звали его на рынке Арарат, не из-за роста, конечно, он был чуть повыше меня, а из-за большого носа с горбинкой. От Арарата ушла жена с детьми, но он все равно им помогает, а еще он когда-то окончил строительный техникум и мечтает о строительстве, но в это дело нужны вложения, а у Арарата их нет. Но больше всего он хочет иметь собственный дом с мансардами, он мне даже начертил, как это все может выглядеть. Смешной он, месяц вроде дружим, а ни разу не приставал, на кухне новый смеситель поставил.
Маму удивило то, что Арарат телевизор не смотрит, ни тебе «Дом-2», ни «Папины дочки», мы таких мужиков еще не видели.
У нас получилась очень цивильная помолвка, с шампанским и все такое, а потом Арарат внезапно уехал, меня подкараулил Серый и избил. Мы снова стали жить с Серым. Только на этот раз он ходил ко мне в больницу. А вчера мне сказали, что никогда у меня не будет детей. Серому безразлично.
Наташкина мама не успела на аборт, всю зиму провела в запое. Две маленькие крошки появились на свет недоношенными, ей они даром не нужны, а я решила их забрать, комиссия не соглашалась долго, пришлось Серого уговорить жениться на мне, за подарок он согласился. Теперь я — мама, а Серый с Наташкиной мамой живет. У нас часто нет денег даже на еду, но мы счастливы. Мне часто снится, как маленькое зернышко падает в весеннюю теплую землю, растворяется в ней, быстро и до самого основания, превращается в ничто. В самое великолепное ничто, и только потом пускает росток и прорастает. Вперед и вверх! Навстречу свету, теплу, легкому ветерку и прозрачному дождю! Оно чувствительно ко всем звуковым колебаниям, оно знает про приливы и отливы. Его любит солнце, и ему радуется луна. И это настоящая жизнь…
Страшные маски
Как-то само собой получается, что новогодний праздник у нас превращается в Хеллоуин. И то, что раньше казалось отвратительным, стало нормальным. Помню, с какой радостью я ждала школьного карнавала, чтобы нарядиться Весной или Снежинкой. Немного смущали экстравагантные старшеклассницы, которые переодевались в цыганок и жеманно улыбались.
«Ничего себе», — глядя на них, говорили наши родители. Прошло время, на детский карнавал я пришла, будучи родительницей и… обезмолвела.
Четырехлетняя малышка из средней группы нарядилась батарейкой Энерджайзер. Ваня, Дениска и Максим, который упрямо называет себя Максом, — Бэтменами. Черные маски, черные перчатки, черная обувь. Саша — этот пятилетний белокурый ангел, которого детсадовцы зовут Саня Белый, по имени главного героя из сериала «Бригада», — нарядился покемоном. Кто такой покемон? Желтое ушастое чучело из мультика. А еще у елочки телепузик Аська. На самом деле аськой называют быстрый способ электронного общения. А телепузик? Ну, кто его там знает…
Моя мама считает, что все это от лени. Сейчас вокруг много молодых мамаш с колясками, так что она имеет полное представление о предмете. Она рассказывает, как будущие мамы заранее запасаются памперсами — до трех лет. Рождается малыш, а его ждет около тонны этого добра, все затем, чтобы он маму не беспокоил по природным пустякам. Так проблема стирки пеленок решена. Далее: малыш захныкал (а молодая мама, как правило, не отличает плач просительный от капризного. Да и зачем, если есть аптечка с лекарствами), — сунула успокоительное или снотворное — и ребенок спит. Захотел кушать малыш — на, пожалуйста, несколько десятков жестяных или стеклянных баночек с импортной снедью. Грудью кормить? Ха, нашли дуру. Кто сейчас ребенка грудью кормит, хотя бы до года?
Малыш подрос. Ему надо развлекаться. А дома большой телевизор, бывает еще и видеомагнитофон, и домашний кинотеатр, и всего этого ребенку не жалко, лишь бы не беспокоил, не доставал взрослых. Включишь — и смотри целую вечность. Так, считается, ребенок быстрее взрослеет. Еще бы!
