Елена Уайт - Христос – Надежда мира
Пилат все еще пытался спасти Его. «Он в третий раз сказал им: какое же зло сделал Он? я ничего достойного смерти не нашел в Нем; итак, наказав Его, отпущу». Но само упоминание о том, что Иисуса могут освободить, удесятерило бешенство толпы. «Распни, распни Его!» – кричали они. Буря, которую вызвала нерешительность Пилата, усиливалась и становилась все страшнее.
И тогда на виду у толпы изнемогающего, израненного Иисуса начали бичевать. «А воины отвели Его внутрь двора, то есть в преторию, и собрали весь полк. И одели Его в багряницу, и, сплетши терновый венец, возложили на Него; и начали приветствовать Его: «радуйся. Царь Иудейский! И… плевали на Него, и, становясь на колени, кланялись Ему». Время от времени какой-то нечестивец выхватывал трость, которую вложили в Его руку, и ударял этой тростью по терновому венцу, надетому Ему на голову, так что шипы впивались в кожу и кровь текла по Его лицу и бороде.
Дивитесь, небеса, изумляйся, земля! Вот притеснитель и Притесняемый. Обезумевшая толпа окружает Спасителя мира. Насмешки и издевательства перемежаются с грубыми богохульствами. Его скромное рождение и смиренная жизнь глумливо обсуждаются бесчувственной толпой. Все смеются над Его утверждением, что Он Сын Божий, вульгарные шутки и оскорбления переходят из уст в уста.
Сам сатана руководил этой озверевшей толпой, когда она издевалась над Спасителем. Он хотел спровоцировать Иисуса на ответные действия или заставить Его совершить чудо ради Своего освобождения и тем самым разрушить весь план спасения. Одно пятно в Его жизни, один-единственный срыв, когда Его человеческое естество не смогло бы перенести ужасные испытания, – и Ангел Божий уже не был бы совершенной жертвой, могущей искупить человечество. Но, Тот, Кто мог призвать на помощь все небесное воинство. Кто мог привести всю эту толпу в ужас одним видом Своего Божественного величия, безропотно переносил самые грубые оскорбления и издевательства.
Враги Христа требовали чуда как доказательства Его Божественности. Но они имели более значительное свидетельство этого, чем то, которого требовали. В то время как мучители Христа утратили человеческий облик и уподобились сатане, кротость Иисуса и Его терпение возвысили Его над человеческим родом и доказали Его родство с Богом. Его унижение было залогом Его возвышения. Капли крови, стекающие с Его израненных висков, были залогом Его помазания «елеем радости» (Евр. 1:9), как нашего великого Первосвященника.
Велика была ярость сатаны, когда он увидел, что никакие оскорбления, которым подвергали Спасителя, не вызывали в Нем ни малейшего ропота. Хотя Он облекся в человеческую плоть. Его поддерживала Божественная сила духа, и Он ни в чем не уклонялся от воли Своего Отца.
Подвергая Иисуса бичеванию и издевательствам, Пилат надеялся пробудить в народе жалость, полагая, что люди удовлетворятся этим наказанием. Он думал, что даже злобные священники на этом остановятся. Но иудеи почувствовали, что Пилат проявил слабость, наказав человека, которого он считал невиновным. Они видели: Пилат пытается спасти жизнь Ему, а они твердо решили, что этому не бывать. Пилат бичевал его, чтобы удовлетворить нас и угодить нам, думали они; если мы будем и дальше решительно добиваться своего, то наверняка достигнем цели.
Пилат меж тем распорядился, чтобы Варавву привели в судилище. Затем он представил двух узников толпе и, указывая на Спасителя, он важно и торжественно произнес: «Се, Человек!» «Вот, я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нем никакой вины».
Вот стоит Сын Божий, одетый в шутовской наряд и увенчанный терновым венцом. Одежда на спине разорвана и видны раны, из которых струится кровь. Никогда еще не было таким прекрасным, как теперь. Его окровавленное и измученное лицо. Лик Спасителя не омрачился. в присутствии Его врагов. Каждая черта выражала благородство, покорность и бесконечное сострадание к жестоким врагам. В Его поведении не было никакого страха и нерешительности, все свидетельствовало о достоинстве и долготерпении. Как резко отличался от Него Варавва, стоявший рядом! Каждая черта его лица говорила о том, что он – ожесточенный головорез. Эта разница бросалась в глаза каждому, кто смотрел на них. Глядя на Иисуса, некоторые люди плакали от сострадания. Даже священники и правители были убеждены, что Он именно Тот, кем называет Себя.
Римские воины, окружавшие Христа, не все были черствы. Кое-кто внимательно всматривался в Его лицо, желая понять, преступник Он или нет. Время от времени они поворачивались и с презрением смотрели на Варавву. Не нужно было обладать глубокой проницательностью, чтобы видеть его насквозь. А затем они снова разглядывали Того, Кого здесь судили, испытывая к Божественному Страдальцу глубокое сочувствие. Безмолвная покорность Христа глубоко тронула их душу, и это зрелище стояло у них перед глазами до тех пор, пока одни не признали Его как Христа, а другие, отвергая Его, не решили свою участь.
Пилат был изумлен безропотным терпением Спасителя. Он не сомневался, что этот Человек, даже по виду так отличающийся от Вараввы, пробудит и в иудеях сострадание. Но он до конца не представлял себе фанатичную ненависть священников к Тому, Кто был Светом миру и, будучи Светом, открывал перед всеми их заблуждения и невежество. Они довели толпу до безумного иступления. И снова священники, правители и народ в бешенстве кричали: «Распни, распни Его!» Наконец, потеряв всякое терпение от их безрассудной жестокости, Пилат в отчаянии крикнул: «Возьмите Его вы, и распните: ибо я не нахожу в Нем вины».
Хотя жестокие сцены были привычны для римского правителя, ему стало жаль страдающего узника, который, будучи осужден на смерть, избитый, с окровавленным лицом и израненной спиной, по-прежнему держался с царственным достоинством. Но священники заявили: «Мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим».
Пилат перепугался. Он не имел правильного представления о Христе и Его миссии на земле, но все же была у него смутная вера в Бога и Его всемогущество. Мысль, некогда мелькнувшая в его сознании, теперь обрела более определенные очертания. Он спрашивал себя: не стоит ли перед ним Божественное существо, в насмешку одетое в багряницу и увенчанное терниями?
Он снова вошел в судилище и сказал Иисусу: «Откуда Ты?» Но Иисус не ответил ему. Спаситель уже откровенно говорил с Пилатом, объясняя ему, что пришел свидетельствовать об истине. Пилат пренебрег этим светом. Он злоупотребил высоким званием судьи, подчинив свои принципы и власть требованиям толпы. У Иисуса больше не было для него света. Раздраженный Его молчанием, Пилат надменно сказал: «Мне ли не отвечаешь? Не знаешь ли, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя?»
Иисус ответил: «Ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше; посему более греха на том, кто предал Меня тебе».
Вот так сострадательный Спаситель, перенося безмерные мучения и горести, старался, насколько это возможно, оправдать поступок римского правителя, предавшего Его распятию. Какой пример грядущим векам! Какой свет проливает он на характер Того, Кто является Судьей всей земли!
«Более греха на том, – сказал Иисус, – кто предал Меня тебе». Христос имел в виду Каиафу, который, как первосвященник, представлял весь иудейский народ. Иудеи знали законы, которыми руководствовались римские власти. Им был послан свет в пророчествах о Христе, в Его учении и чудесах. Иудейские судьи получили убедительные доказательства Божественной природы Того, Кого они осудили на смерть. И они будут судимы в соответствии с полученным знанием.
Более тяжкая вина и ответственность легла на тех, кто занимал высокие посты в стране, кто был хранителем священных истин – тех истин, которые они так вероломно предали. Пилат, Ирод и римские воины почти ничего не знали об Иисусе. Они думали только о том, чтобы поладить со священниками и правителями, и потому оскорбляли Иисуса. Их не коснулся свет, который иудеи получили в избытке, и потому римские воины так жестоко обошлись со Христом.
Пилат вновь предложил освободить Спасителя. Иудеи же кричали: «Если отпустишь Его, ты не друг кесарю». Лицемеры делали вид, что они пекутся об авторитете кесаря. Но из всех противников римского правления самыми непримиримыми были именно иудеи. Когда им это ничем не грозило, они яростно утверждали свои национальные и религиозные обычаи. Но когда нужно было осуществить свои жестокие планы, они превозносили власть кесаря. Чтобы погубить Христа, они готовы были присягнуть на верность ненавистной власти.
«Всякий, делающий себя царем, – продолжали они, – противник кесарю». И здесь иудеи задели слабую струнку в душе Пилата. Он уже был на подозрении у римских властей и знал, что подобный донос погубит его. Пилат знал и то, что, если он расстроит планы иудеев, их гнев обратится против него. Они используют все возможные способы, чтобы отомстить. Пилат отчетливо видел их неудержимое стремление убить Иисуса, ненавидимого ими без всякой на то причины.
