Роберт Вашольц - Библия Ветхозаветной Церкви
Во Втор. 18,21–22 способ различения между истинным пророком и лжепророком становится еще более четким и определенным. Здесь Писание дает прямой и однозначный ответ: «И если скажешь в сердце твоем: 'Как мы узнаем слово, которое не Господь говорил?' Если пророк скажет именем Господа, но слово то не сбудется и не исполнится, то не Господь говорил сие слово, но говорил сие пророк по дерзости своей, — не бойся его». Итак, лакмусовой бумажкой истинности пророка была верность его пророчества. «Но когда сбудется, — вот, уже и сбывается, — тогда узнают, что среди них был пророк» (Иез. 33, 33).
Пророчество, по общему признанию, является сверхъестественной способностью. Хотя Библия не указывает нам единого метода «добывания» пророческих сведений, касающихся будущего (в Писании упоминается несколько таких методов), предсказания рассматриваются в ней как сверхъестественный дар от Бога.[70] Удостоверением канонической авторитетности пророческих слов Моисей велит считать именно пророчество (а также чудесные знамения). Все прочие характеристики — лишь производные от них. На мой взгляд, мысли Берке О. Лонга (Burke О. Long) весьма уместны. Он считает, что призвание пророка на служение нельзя считать критерием соответствия его речей истинному Слову Божьему, хотя оно также необходимо. Пророки Господни действительно имели призвание от Бога, однако лжепророки заявляли о себе то же самое. С точки зрения Лонга, призвание пророка на служение должно было сопровождаться каким–то особым событием, происшедшим во исполнение его предсказаний. Истинность пророка доказывалась «исполнившимся пророчеством — весьма прагматичное испытание для того, кто претендует на авторитет и власть».[71] Для Лонга, однако, пророки были не более чем «харизматическими знатоками». Они обладали необычайными знаниями и помогали людям в разрешении сложных проблем, в результате чего их окружали особым почетом. Поздние переписчики (редакторы) изображали их истинными пророками и оформляли принятые от них пророческие предания так, чтобы никто не сомневался в авторитетности их первоисточника. Другими словами, способностью предсказывать будущее пророков «наделили» последующие поколения. Хотя в целом Лонг отвергает исполнение пророчеств как критерий определения истинности пророка, он, тем не менее, признает, что пророческие притязания должны были утверждаться на чем–то видимом и ощутимом и что впоследствии Израиль понял — этим видимым критерием было именно исполнение пророчеств. Лонг дошел до самой сути вопроса, однако его гипотезы о «необычайном знании» и «почитании шаманства» едва ли можно считать обоснованными, поскольку всеми этими качествами могли обладать и лжепророки и, следовательно, их нельзя считать решающими. К тому же Писание упоминает эти качества как характеристики истинного пророка.
В писаниях, появившихся после Пятикнижия, о пророчестве как о критерии истинности пророка говорится постоянно. Классический тому пример — три нижеследующих отрывка. Первый находится в 1 Цар. 9 и 10. Здесь Саул отправился на поиски пропавших ослиц своего отца, взяв с собой слугу. Выйдя из Гивы, он пошел на север к Шалишу, но, не найдя там ослиц, повернул на юг и пришел в землю Цуф, где было жилище Самуила в Раме.
В этот момент Саул догадывается, что из–за его долгого отсутствия отец, позабыв об ослицах, наверняка начал волноваться за своего сына. Слуга, услышавший об опасениях своего господина, сказал, что знает человека Божьего, живущего в Раме. Об этом человеке известно следующее: «Человек Божий, человек уважаемый; все, что он ни скажет, сбывается» (1 Цар. 9, 6). В последующих стихах мы видим подтверждение этих слов.
Когда Саул и Самуил, наконец, встретились, пророк сказал, что Бог посылает Саулу слово. Самуилу удалось убедить Саула не только в том, что ослицы находятся дома в полной безопасности, но и что его ожидает ряд весьма необычных событий. Эти события Самуил описал в мельчайших подробностях, так что у Саула не осталось ни малейших сомнений в том, что Самуил говорил от Бога. Он сказал, что близ гроба Рахили в Целцахе он встретит двух людей и что эти люди подтвердят, что его ослицы находятся дома в полной безопасности. Кроме того, они сообщат ему, что опасения Саула об отце оправдались: «Отец твой, забыв об ослицах, беспокоится о вас, говоря: что с сыном моим?» Оттуда Саул отправится к дубраве Фавор. Здесь Саулу встретятся три мужа, идущие в Вефиль. Один будет нести трех козлят, другой — три хлеба, а третий — мех вина (весьма странная процессия). Поприветствовав Саула, они дадут ему два хлеба. Почему не один и не три? Почему бы им не дать ему также вина и одного козленка? Судя по всему, Самуил поведал Саулу мельчайшие подробности этой встречи, чтобы никто потом не мог сказать, что все эти совпадения были чистой случайностью. И, наконец, когда Саул приблизится к Гиве, к нему приступит сонм пророков. В руках у пророков будут музыкальные инструменты — Самуил перечислил их все до единого. Пророки будут пророчествовать, и Дух Святой сойдет на Саула, и он присоединится к ним. До этого времени Саул никогда не пророчествовал и не имел никакого отношения к пророкам вообще. Его новая способность стала чем–то столь неожиданным, что люди начали говорить: «Неужели и Саул во пророках?»
Все эти знамения сбылись в продолжение одного дня, так что едва ли мы можем предположить, что Самуил был со всеми этими людьми в тайном сговоре. Неповторимые, уникальные события были описаны Самуилом в мельчайших подробностях еще до того, как они произошли. Именно поэтому они и вошли в канон. Произошедшее с Саулом стало бесспорным доказательством истинности Самуиловых пророчеств не только для Саула, но и для всего народа, который говорил: «Неужели и Саул во пророках?» То, что Самуил пользовался всеобщим уважением, совершенно очевидно, поскольку все, что он говорил, сбывалось.
В 3 Цар. 22 и 2 Пар. 18 мы находим еще один пример того, что исполнение предсказания является решающим критерием истинности пророка. Ахав, царь израильский, уговаривал Иосафата, царя иудейского, вступить в союз против сириян и отнять у них Рамоф Галаадский. Иосафат ответил: «Спроси сегодня, что скажет Господь» (3 Цар. 22, 5). Ахав согласился и, призвав к себе 400 пророков, вопросил их об исходе этого предприятия. Те в один голос заявили: «Иди, Господь предаст его (Рамоф Галаадский) в руки царя» (3 Цар. 22, 6). Один из самых видных пророков, Седекия, сын Хенааны, даже сделал себе железные рога и сказал: «Так говорит Господь: сими избодешь Сириян до истребления их» (3 Цар. 22, 11). Весь сонм пророков в один голос возвестили победу двум царям, сказав: «Иди на Рамоф Галаадский, будет успех, Господь предаст его в руку царя» (3 Цар. 22,12). Пророки обещали им верную победу.
Иосафат, однако, был чем–то смущен. Выслушав пророчества, он сказал: «Нет ли здесь еще пророка Господня, чтобы нам вопросить чрез него Господа?» Перед ним был сонм пророков, «говоривших во имя Господа». И все они говорили одно. Тем не менее, Иосафат пожелал вопросить еще пророка Господа, Яхве. По всей видимости, благочестивый царь Иосафат понял, что подхалимы Ахава не были истинными пророками Господа. Ахав согласился, сказав, что есть еще один пророк, Михей, сын Иемвлая, однако он никогда не пророчествовал о царе израильском ничего доброго. Ахав пытался отговорить Иосафата от этой идеи, но Иосафат настоял на своем.
Далее события принимают поистине драматический характер. Цари послали за Михеем. Опасаясь, что пророчество Михея может помешать его честолюбивым намерениям, Ахав повелел своему слуге убедить Михея не противоречить четыремстам пророкам: «Вот, речи пророков единогласно предвещают царю доброе; пусть бы и твое слово было согласно с словом каждого из них; изреки и ты доброе» (3 Цар. 22, 13). Не исключено, что слуга даже предложил человеку Божьему вознаграждение. В ответ Михей сказал, что может изрекать только то, что откроет ему Бог. После этого пророк предстал перед Ахавом. Может показаться, что первый его ответ был дан в угоду царю: «Иди, будет успех, Господь предаст его в руку царя». Ответ Михея внешне никак не противоречил словам других пророков. Но, к сожалению, в письменной речи мы не можем передать всей интонации. Я подозреваю, что слова Михея были пародией на речь одного из пророков (возможно, Седекии). Возможно, он сказал их фальцетом или дал свой ответ таким саркастичным тоном, что Ахав немедленно обвинил его в неискренности, воскликнув: «И сказал ему царь: еще и еще заклинаю тебя, чтобы ты не говорил мне ничего, кроме истины во имя Господа» (3 Цар. 22, 16).
После этого Михей изрек истинное послание Господа, предрекавшее Ахаву поражение и гибель. Пророк рассказал царю израильскому, как Господь послал в уста пророков лживый дух, чтобы тот обманул Ахава и склонил его на гибельное предприятие. «И вот, теперь попустил Господь духа лживого в уста всех сих пророков твоих; но Господь изрек о тебе недоброе» (3 Цар. 22, 33). Слова пророка прозвучали, как крещендо в преддверии близкой кульминации. Седекия подошел к Михею, ударил его по щеке и зарычал: «Как, неужели от меня отошел Дух Господень, чтобы говорить в тебе?» Другими словами: «Михей, ты не сказал всего. Объясни, каким образом этот лживый дух отошел от меня и вошел в твои уста?»
