Молитва - Филипп Янси
Далее Шмидт рассказывает, что он стал воспринимать страдания как часть человеческого существования. Он исцелился от желания быть исцеленным. Теперь он молится о том, чтобы мужественно переносить страдания, понимать их смысл и о том, чтобы сохранять веру в Божью любовь и милость даже тогда, когда ему снова и снова приходится идти на болезненные хирургические процедуры. Стойкость и верность необходимы Шмидту каждый день.
Что касается меня, я понял, что мне недостает именно той детской веры, которая удивляла Иисуса. Когда жизнь кладет меня на обе лопатки, я слишком быстро с этим смиряюсь и начинаю приспосабливаться к положению повергнутого. А мне следовало бы просить, чтобы Господь указал, что можно изменить, и не отказываться от ожидания чуда.
Однако при всех своих преимуществах детская вера имеет один существенный недостаток: она целиком ориентирована на будущее, на ожидание, на время, когда желаемые перемены свершатся. В некоторых же случаях перемены не наступят никогда. Если ждать, пока выздоровеешь, найдешь работу, женишься — словом, когда достигнешь любых состояний, о которых просишь в молитве, то можно никогда и не дождаться. Я понял: чтобы жить вместе со Христом, нет другого времени, кроме «сейчас». «Сейчас» — это единственное время, на которое можно рассчитывать.
Павел пишет: «Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся; мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем» (2 Кор 4:8–9). Это — другой уровень веры. Это вера, которая не устраняет трудности, но помогает выстоять. Это верность, которая превращает слабость в силу, а молитву об исцелении — в молитву о смирении.
Благодать
Заслужить благодать невозможно по определению. Говоря словами Порции, героини комедии Шекспира «Венецианский купец», «как теплый дождь, она спадает с неба на землю». Отвечая на благодать, наш дух воспаряет к высотам, которых ему больше никак не достичь.
Только по благодати Нельсон Мандела вышел после двадцатисемилетнего заключения, исполненный не жажды гнева и мести, а духа великодушия и примирения.
Только благодать помогла христианину Джорджу Чену, арестованному в Китае за участие в движении «Босые евангелисты» и приговоренному к восемнадцати годам каторги, найти там неожиданное и, казалось бы, самое неподходящее место для молитвы. Его заставили работать в выгребной яме, где он целый день, стоя по колено в нечистотах, должен был перемешивать их лопатой, чтобы получился компост. «Они думали, что я жалок, а на самом деле я был счастлив, — сказал Чен. — Вокруг все было наполнено таким запахом, что никто и близко не подходил, и я мог целый день молиться вслух и петь».
Только благодать позволяет матери ребенка, страдающего тяжелым дефектом развития, не утонуть в пучине жалости к себе, хотя именно к этому подталкивают ее безнадежные обстоятельства. Одна женщина из Мичигана рассказывала мне о своем сыне, родившемся с расщелиной позвоночника и водянкой головного мозга. Ребенку необходим постоянный уход и дорогостоящая медицинская помощь. Матери пришлось отказаться от многого, о чем она прежде мечтала. Но вот что она мне сказала: «Хотя мой сын не сказал за свою жизнь ни единого слова, никакие магистры богословия не научили бы меня безусловной любви лучше, чем он».
Я упомянул об этой женщине не для того, чтобы обвинить матерей, которые каждое утро просыпаются, возмущаясь необходимостью тратить силы на больных детей и негодуя на Бога за их и свои страдания. Благодать падает с неба, как теплый дождь. Она никого не выделяет и не предпочитает. Она не выбирает высших или низших. Благодать парит, словно облако в небе, и жаждущий молит о ней, как путник в пустыне молит о дожде.
Один человек с каждым днем все сильнее ожесточается из-за разбившего его паралича, другой парализованный молится о благодати, чтобы примириться с болезнью. Один ребенок, подвергшийся насилию, питает ненависть и жаждет мести, другой — ликует: «Я жив!» Когда семья находится на грани распада, одни люди кладут кирпичи в стену отчуждения, а другие начинают нелегкий труд, чтобы разрушить ее. Молитва о благодати дает возможность радикального исцеления, или, по крайней мере, способ примириться с тем, что невозможно исправить.
Ли Ван Хэм, пресвитерианский священник, начал вести молитвенный дневник, когда у него обнаружили рак яичка. Сначала, под влиянием потрясения от внезапно обнаруженной болезни, он исписал много страниц, говорил с Богом и слушал Его. После операции общение с Богом прекратилось. Ли был не в состоянии молиться сам и положился на молитвы других. Ему грозило умереть раньше, чем вырастут его дети и появятся внуки, — он впал в уныние.
Священник вновь и вновь спрашивал Бога: «Как мне, потерявшему все силы, не имеющему возможности ни на что повлиять и способному лишь наблюдать за происходящим, прожить оставшиеся дни?» И однажды ответ пришел: «С любовью. С великой любовью».
Вот что рассказал Ли Ван Хэм:
«Я стал стараться делать с любовью самые простые дела. Я ставил тарелки в посудомоечную машину и вынимал их с мыслью о любви. Такое состояние очень отличалось от прежнего, когда меня посещали мысли вроде: «Если бы мне не надо было заниматься посудой, я бы сделал что-нибудь более важное» или «Кажется, на мою долю выпадает больше рутинной работы, чем на долю других».
Я учился с любовью ждать, когда загрузится компьютер, вместо того чтобы суетиться и ругать его за медлительность. Когда я еще мог водить машину. Желтый свет на перекрестках стал для меня напоминанием, что надо остановиться и снова настроиться на любовь, а не на ускорение и не на спешку…
Я понял, что несколько недель тьмы были темнотой театра, и в этой темноте и пустоте, за занавесом моей души Господь готовил для меня великие и вечные откровения: «С любовью, Ли. Проживи эти дни с великой любовью». Эти слова, как песнь, звучали во мне дни напролет… Они звучат и сейчас».
Благодать снизошла на Ли, когда он был священником в Иллинойсе. Она осталась с ним и в Калифорнии, где он служит в новой церкви, служит с любовью. Благодаря болезни он научился новому отношению к жизни, которое останется с ним навсегда.
Подготовка
Фланнери О'Коннор, замечательная американская писательница, не дожившая до сорока лет и постоянно боровшаяся с волчанкой[70], сокрушалась: «Я никогда не была здоровой, только больной, всю жизнь. Мне кажется, что болезнь дает намного больше знаний и опыта, чем
