Круг перемен - Ирина Анатольевна Богданова
Внизу колыхалось море людских голов. Рвала мехи итальянская гармошка-тальянка, и стоял лютый бабий вой, перекрывающий гудки паровозов.
На соседнем пути дышал пара ми сормовский паровоз марки «С» — экономичный и быстроходный, со скоростью до ста двадцати пяти километров в час! Матвей с закрытыми глазами мог бы в подробностях начертить каждую деталь паровой машины. Проектировать паровозы было его мечтой, которую жёстко и коротко отодвинула вглубь война с германцами. Надолго ли?
— Родимый, на кого ты нас покидаешь? — истошно голосила совершенно пьяная баба в сбившемся на затылок платке. Она цеплялась за щуплого мужичка с котомкой за плечами, который пробивался к поезду сквозь толпу с видом человека, который не понимает, куда его везут и зачем. Звук станционного колокола к отправлению привел толпу в неистовство.
— Бабоньки, не пустим наших мужиков на бойню! — резанул воздух высокий пронзительный голос, и женщины на перроне как по приказу бросились к паровозу.
Они цеплялись за колёса, висли на буферах, ложились на рельсы. Начальник станции вызвал специальную команду, женщин стали отлеплять от состава и уносить в здание вокзала. Они истошно орали, извивались, дрались и плевали в лицо полицейским[13].
Женщины задержали отправление поезда на несколько часов, и, когда состав тронулся, за окном замаячили сизые дымные сумерки с кровавой полосой заката, словно машинист направил состав в самое пекло военных действий.
Санкт-Петербург
2019 год
Суббота… дача… родители Максима… Родители!!! Ой, мамочки! В полном ужасе Анфиса опустилась на пол и сделала несколько энергичных отжиманий, чтобы организм выработал хоть немного эндорфинов, которые понижают уровень стресса. Не помогло. Вскочив на ноги, она подбежала к зеркалу и едва не заплакала от вида замухрышки, что таращилась на неё из холодной стеклянной глубины. Как такое чучело может понравиться родителям Максима? Никак. Огненным смерчем пометавшись по квартире, она решила, что ни за что не поедет на позор — хоть на куски кромсайте.
С некоторым успокоением Анфиса выпила чашку какао, съела печеньку и снова подошла к зеркалу. Нет! Нет! И нет! Но ведь Максим сказал, что отказы не принимаются и если она откажется, то он обидится и больше не позвонит.
В отчаянии Анфиса до боли закусила губу. Сердце колотилось в бешеном ритме, словно она в спринтерском темпе пробежала марафонскую дистанцию. Чувствуя себя полностью уничтоженной, с завистью подумала о полевой мыши, которая имеет возможность закопаться глубоко под землю и пересидеть опасный период. Хотя мышей не приглашают на дачу к родителям: на дачу мыши приходят по собственной инициативе под покровом ночи.
Забавное сравнение с мышью немного улучшило настроение, но руки трястись не престали.
Сев за компьютер, Анфиса попробовала поработать, но поняла, что бесцельно уставилась в одну точку и лихорадочно думает, во что одеться. Получалось, что из приличной одежды есть только джинсы, серая шёлковая блузка в мелкий цветочек и спортивная ветровка ярко-красного цвета. И волосы! Она в третий раз сбегала к зеркалу и решила, что с такими блёклыми волосами в гости не ходят.
Субботним утром дверь Максиму открыло измученное несчастное существо с ядрёным золотистым блондом на голове и покрасневшими от страданий веками.
— Доброе утро, ты гото…
По тому, как Максим оборвал фразу и изумлённо замер, Анфиса поняла, что это конец.
— Я… я… я никуда не поеду, я занята… — Слова завязли в горле тугими комками.
Она рванулась в кухню и не поняла, как в одной руке оказались ножницы, а в другой прядь отрезанных волос. Она разжала пальцы, и волосы плавно спланировали вниз, рассыпавшись по полу.
— Анфиса, глупенькая, ну зачем? — Максим вынул из её рук ножницы и аккуратно вставил в подставку для ножей.
— Я страшная, — безнадежно сказала Анфиса. — Надо знать себе цену.
Она посмотрела на Максима, который мягко улыбнулся, а потом сделал шаг вперёд и сгрёб её в охапку.
— Да я ещё там, у развалин, налюбоваться тобой не мог! Ты была вся как огонёк в ночи.
Помнишь, когда поймала свой ракурс и совместила силуэт с закатным солнцем?
Уткнувшись носом в его грудь, она помотала головой.
Он шутливо дунул ей в затылок, ероша своим дыханием волосы:
— А насчёт причёски не беспокойся. Моя мама по образованию химик, а по призванию парикмахер и стрижёт всех дачных соседок. Она будет в восторге, что у неё появится ещё один объект для творческих экспериментов. Ну, поехали?
В объятиях Максима она могла бы стоять вечность.
…Ножницы в руках Максимовой мамы касались то макушки, то виска, то щёлкали по лбу над бровями, осыпая на накидку ярко-жёлтые брызги состриженных волос. Мягкой лапой солнце грело правую щёку и гладило по спине, словно прощаясь в преддверии долгой осенней слякоти.
Родители Максима встретили её как родную. Высокая статная Ирина Фёдоровна была на полголовы выше мужа, но, несмотря на разницу в росте, они смотрелись очень органично, как бывает между супругами, неотделимыми друг от друга. Ситуацию с волосами Ирина Фёдоровна оценила мгновенно и на робкий Анфисин взгляд весело улыбнулась:
— Ну что, девочка. У тебя ещё ничего. Вот я один раз покрасилась… — Она обернулась к мужу: — Помнишь, Витя, бешеную морковку?
Они оба зашлись от смеха, и Анфисе тоже стало легко и весело.
Когда Ирина Фёдоровна предложила исправить положение с причёской своими силами, Анфиса с радостью подчинилась.
— Мужчинам не смотреть, — приказала Ирина Фёдоровна, — оце ните конечный результат.
Она увела Анфису за дом к кустам смородины, где около большого валуна ранний сентябрь колыхал сиреневые гроздья флоксов. Из-за зелёной изгороди кизильника выглядывали крыши соседских домов, несколько яблонь дразнили аппетит крупными красными яблоками, из трубы небольшой баньки, похожей на огромную бочку, лёгкой спиралью вился сизый дымок.
Максим с отцом что-то пилили, и до слуха доносилось тарахтение бензопилы и задорный лай Понтуса.
— Сейчас я нанесу тебе на волосы тонировку, и накроем на стол. Ты проголодалась?
— Нет, — зачем-то соврала Анфиса.
Ирина Фёдоровна рассмеялась:
— Знаю, что проголодалась. На свежем воздухе всегда есть хочется. У меня борщ с чесноком наварен. Максим любит к борщу чёрный хлеб с салом и много зелени. А ты?
— Я всё ем, — призналась Анфиса. — Я ведь долгое время была в спортивной команде и жила на сборах, а там капризничать не приходилось.
— Вот и славно! — Ирина Фёдоровна взъерошила ей макушку и отошла на пару шагов. — Готово! Пойдём к зеркалу.
Нет! Этого не могло быть! Девушка со стильной короткой стрижкой не
