Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 2 - Монах Симеон Афонский
– А кто строит церковь на Псху? – Епископ заглянул в раскрытое письмо.
– Люди строят сами. Собрали в складчину деньги, из Москвы абхазская община помогает. А мы служим в селе, исповедуем и следим за стройкой. Народ на клиросе поет, послушницы возглавляют.
– Это вы исповедуете сестер? – Настоятель, казалось, решал для себя какой-то вопрос.
– По благословению архимандрита Кирилла мне приходится это делать, Владыка. Есть еще один иеромонах, он меня заменяет, когда я ухожу в горы.
– Так, так…
Епископ взял лист бумаги и начал быстро писать. Закончив письмо, он поднял голову и сказал:
– Святитель Иоанн Златоуст говорит: «Любить Христа – это значит не быть наемником, а быть истинно добродетельным и делать все из одной любви к Богу». Как вы понимаете его высказывание? – Лицо архиерея стало невозмутимо-безстрастным, но по его глазам было заметно, что ему интересен мой ответ. Он неторопливо вложил исписанный лист в конверт.
– Владыка, когда меня отец Кирилл забрал из мира в монастырь, он не поставил мне задачу сделать в Лавре карьеру, получить желтый крест или чин архимандрита, а дал послушание – стать подобным морскому булыжнику, обкатанному волнами, и на деле возлюбить Христа стяжанием смирения и непрестанной покаянной молитвы. Вот этому послушанию я и буду следовать столько, сколько Господь даст мне жизни…
Я сглотнул комок, застрявший в горле. Взгляд Владыки неожиданно потеплел. Он встал из-за стола, достав из ящика другой конверт:
– Так, так, это совсем другое дело! Благословляю вас, отец Симон! Исповедуйте послушниц, помогайте им, пусть попробуют на деле, что такое настоящая пустынь… Передаю вам письмо для них и деньги. С Богом!
Я взял конверты и вышел из кабинета с легким сердцем: «Слава Тебе, Господи, что закончилась эта процедура проверки! Теперь я свободен…»
В душе осталось чувство уважения к этому незаурядному архиерею.
Отец провожал меня в дорогу у калитки: терпеливый мой и родной человек смотрел мне вслед, пока я не скрылся за поворотом со своим рюкзаком и сумкой. На вокзале, из-за тяжелого груза, я сильно утомился, разыскивая свой поезд. На перроне неожиданно мы столкнулись с отцом Харалампием. Он чрезвычайно обрадовался:
– Надо же, как Бог устроил, что мы вместе едем! Вы в каком вагоне?
Узнав номер моего вагона и купе, он пообещал после отправления перейти ко мне, если проводники поменяют ему место. Не знаю каким образом, но все это быстро устроилось, и до самого Сочи мы ехали одни. Инок, глядя в окно на уходящую в осеннюю дымку Москву, поведал мне о своих приключениях:
– Первым делом, батюшка, хотел я попасть к отцу Кириллу на исповедь, а он разболелся. Я тогда отправился к прозорливому отцу Никифору. Выстоял очередь, поисповедовался, а когда уже собрался уходить, смотрю, старец подошел к столику в его исповедальне. А на нем луковицы лежат, штук пять-шесть. Отец Никифор быстро так их рукой-то и поворошил, но ничего не сказал. Только на меня глянул… К чему бы это?
Я промолчал.
– Должно быть, к скорбям, лук же – это скорби, – сделал сам заключение мой товарищ.
– Где же ты был остальное время? – спросил я, заметив, что отец Харалампий задумался и замолчал.
– Услышал я, что старец Херувим, ну, вы его, батюшка, знаете, в северном монастыре принимает, туда и махнул. Причащался и исповедовался у этого смиренного батюшки. – Инок испытующе взглянул на меня, ожидая замечаний.
– Да, хороший духовник, я его тоже люблю.
– Так вот, отец Симон, – продолжал мой попутчик. – Услышал я там тяжелые вести…
– Какие же? Расскажи… – попросил я, зная, что отец Херувим всегда в курсе всех церковных и политических новостей.
– Он говорит, что всем нам готовят личный номер, ИНН называется. И везде его будут ставить. А без этого номера ни купить, ни продать ничего нельзя!
– Может, это и есть штрихкод? – переспросил я.
– Вот-вот, штрихкоды на все товары поставят, затем заставят взять личный номер, а потом уже к чипам перейдут!
Здесь я проявил полную неосведомленность, спросив у отца Харалампия:
– А что это такое – «чип»?
– Как что такое, батюшка? – разволновался он. – Это электронное устройство, которое власти намерены поставить всем на правую руку и на лоб!
