Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 2 - Монах Симеон Афонский
– Валера, береги себя, прошу…
– А что они мне сделают? Ну убьют, подумаешь, велика беда…
Милиционер усмехнулся. Скорбный смысл слов заставил меня насторожиться.
– Не нужно так шутить, дорогой мой… Лучше вызови милицию из Сухуми на поддержку, – посоветовал я.
– Чем они мне помогут? Ну заберут их, посадят, а через месяц выпустят. У этих типов тоже дружки есть в милиции. Ума не приложу, что делать… А вы как думаете?
– В таком случае не знаю, Валера… – Мне ничего не приходило в голову. – Василий мне говорил, что мог бы с сыновьями им отомстить. А потом все решил оставить на Бога, пусть Он их накажет…
– Бог их, конечно, накажет! Но я представитель милиции на Псху и не могу по закону пустить это дело на самотек. А в селе остальной народ боится с ними связываться. Вот в чем закавыка…
Так мы и не смогли прийти к единому решению, как поступить с преступниками, когда в стране нет никакой власти и защиты.
В печальном настроении я пришел к пчеловоду.
– Что голову повесил, отец Симон? Не унывайте, все образуется! Вот, кстати, матушка на Псху приехала, и сестры какие-то, вроде послушницы, не знаю точно… Вас все дожидаются!
– Что за матушка, Василий Николаевич?
– Монахиня Тихона. Пожилая такая, строгая. Давно уже приехала. Говорят, бывшая келейница грузинского Патриарха.
Эта новость меня обрадовала: слава Богу, будет теперь кому за клиросом присматривать!
Мой собеседник с уважением отозвался:
– Она уже на службы ходит. Знаток, и еще какой: любого за пояс заткнет! – Пчеловод поднял указательный палец. – Специалист!
– А сестры, кто они?
– Одна послушница приехала из Ново-Афонского монастыря, другая послушница откуда-то из-под Сочи, и две абхазочки молоденькие: вот и весь, так сказать, квартет… – Пчеловод хитро посмотрел на меня. – Да вы не волнуйтесь, они не кусаются! Я вас провожу. Только сначала к матушке зайдем. Она тут поблизости поселилась…
Мы вошли в небольшой дом на краю зеленой луговины с видом на лесные хребты.
– Ага, вот он какой – отец Симон… Так, так… – Монахиня, лет около шестидесяти, критически оглядела меня с ног до головы. – Подрясник зеленый по колено, сапоги резиновые… Если бы не скуфья да черная борода, трудно в вас батюшку признать… Ну, благословите…
Когда мы присели, монахиня принялась угощать нас чаем с вареньем.
– Кто ж вам такие подрясники пошил? – спросила она, усмехаясь уголком губ.
– Матушка Ольга пошила из армейской ткани. Наш горный образец… В длинных подрясниках по дебрям не походишь, – объяснил я.
– Ага, матушка Ольга… Знаю, знаю. Так вы от Глинских старцев будете?
– Мой духовник – отец Кирилл из Троице-Сергиевой Лавры. Он был близок к Глинским отцам и много о них рассказывал.
– А я с ними как раз в горах и жила. Много чего повидала. Потом в послушании находилась у Блаженнейшего Патриарха Илии. А почему вас, отец Симон, на Псху не видать?
– У меня благословение, матушка, в уединении подвизаться. А в село иногда прихожу для помощи людям…
– Ну да, как же! Приходите… – Она перевела взгляд на пчеловода. – Вот, Василий, намолятся они там, в своих горах, а благодатью с людьми не хотят делиться! – Пчеловод промолчал. Затем монахиня обратилась ко мне: – Отец Симон, у меня просьба одна – не оставляйте нас без исповеди и совета!
– Матушка, на Псху отец Ксенофонт служит и исповедует… – Василий Николаевич твердо держал мою сторону.
– Это хорошо, что он служит и исповедует! А все-таки молод и опыта маловато… А у отца Симона опыт, я вижу, имеется! К тому же еще сестры на Псху появились, ими тоже надо заниматься! Вы, батюшка, спросите благословения у отца Кирилла о нас, нам тоже спастись хочется!
– Спрошу, спрошу, матушка!
Мы раскланялись с обещаниями периодически видеться на Псху.
