Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 2 - Монах Симеон Афонский
Послушник Александр залюбовался Карульским вечерним пейзажем.
– Вид прямо аскетический. Словно на картинах Куинджи…
– Согласен, Саша. Если бы не дневная жара, то, в общем, молиться здесь хорошо! Недаром Каруля была русским монашеским поселением, – сказал я, утирая со лба пот.
Духота, казалось, струилась от нагревшихся за день камней. Мне вспомнилась интересная придумка, которую я увидел случайно в одной греческой келье: монахи, спасаясь от жары, перекрыли двор зеленой капроновой сеткой.
– Отцы, нам нужно наш дворик закрыть от солнца сеткой и тогда днем можно будет сидеть во дворе, а не в кельях! Где бы нам ее купить?
Отец Агафодор немедленно предложил свою помощь:
– Батюшка, благословите, завтра съезжу в Дафни, посмотрю в лавках эту сетку!
На следующий день мы занялись работой: вкопали по периметру двора столбы и растянули зеленую сетчатую ткань, которая некоторым образом создавала слабое подобие вьющегося винограда среди окружавших'-нас голых скал. Благодаря этому покрытию можно было сидеть и молиться в тени двора.
В наших крохотных комнатках температура значительно упала и дышать стало немного легче. Даже Санча притерпелся к жизни на чердаке. Но наши скорби еще только начинались. Из Лавры прибыл наш сосед и объявил, что в Троицкой церкви нам служить не благословляется. Мы отдали ему ключи от храма со вздохом огорчения. Пришлось идти в монастырь, где выяснилось, что с Карули поступила жалоба: русские монахи захватывают Карулю и понавезли послушников. Как могли, мы с отцом Агафодором объяснили монахам из Духовного Собора Лавры, что нет никакого захвата Карули русскими. Просто мы ждем сообщений из Пантелеимоновского монастыря, где нам обещали дать келью. В заключение всех переговоров игумен благословил нам оставаться на Каруле и ожидать вестей из Русского монастыря.
Итак, мы вновь остались без храма и без литургии, ютясь в жарких знойных скалах с больным отцом Симеоном и дожидаясь лучших времен. С моим другом мы заново соорудили в моей комнатке крохотные престол и жертвенник и взялись было служить литургии, изнывая от духоты. Но теперь это нам оказалось не по силам. Пришлось прекратить ежедневные богослужения, переместив их на воскресные дни, а по седмицам установили молитвенное правило по четкам. С едой по-прежнему было трудно: в основном, вермишель и греческие консервы «Талмадаки», кислые виноградные листья с рисом.
Готовить взялся Санча, умудряясь разнообразить наши однообразные блюда греческими травами, собранными по скалам. Монах Симеон, вздыхая, иной раз говорил Александру, сидевшему напротив:
– Кушай тюрю, Саша, молочка-то нет!
Желая помочь братству, послушник Александр попросил отца Агафодора привезти ему пачку листов ватмана и набор грифельных карандашей. Он уселся за рисование, поставив перед собой I книги с портретами старцев Иосифа Исихаста, Ефрема Катунакского и отца Харалампия. Изображения вышли настолько живыми и похожими, что никто не мог удержаться от похвал.
– Санча, да ты просто талант! Откуда у тебя такие способности? – удивленно спросил я, разглядывая портреты.
– Когда-то закончил художественное училище, – признался он.
Мы решили оставить себе копии этих рисунков, а оригиналы послушник отвез в монастыри Дионисиат и Ватопед, привезя из поездки триста евро. Их он торжественно вручил моему отцу.
– Отец Симеон, купите себе на эти деньги что хотите!
Послушника Илью тоже посетило вдохновение: он начал собирать на берегу плоские овальные камни и разрисовывать их красками на церковные сюжеты. Первое время его изделия покупали сувенирные лавочки в Дафни, пока румыны не завалили их подобным рукоделием. Нужда все еще преследовала нас. Отец иногда плакал. Всхлипывая, он тихо высказывал мне свою боль, чтобы не слышали братья:
– Сын, когда все это закончится?
Что мог я ответить ему?
– Потерпи, папа, скоро все изменится. Осталось немного и мы переедем. Нам же обещали…
Прошли знойные летние дни. Посвежело. Море все чаще хмурилось и покрывалось клочьями пены от северных штормов. В один из осенних дней отец позвал меня во дворик.
– Сын, нужно поговорить! – он указал место рядом с собой на каменной завалинке. Неожиданно он заговорил строками из старой популярной песни:
– Присядем, друзья, перед дальней дорогой, пусть легким окажется путь! Еду в Адлер!
– Зачем в Адлер, папа? -он ошеломил меня таким началом разговора.
– Мы оставили в квартире всю нашу еду: муку, масло и крупы. А здесь питаемся одними макаронами!
С большим трудом я остановил отца, указывая ему на то, что без знания греческого языка он никуда не доедет.
– Лучше еще потерпеть, папа. Нас же отсюда никто не гонит! Посмотри, братья терпят, и мы потерпим…
