Творения. Том II - Ефрем Сирин
«Из этого ясно видно, что Он несведущ и не пророк, как говорил я прежде. Ясно видно это из того, что, как я вижу, делает с Ним блудница. Не гонит Он ее, без сомнения, потому, что не знает, какая это женщина».
Так колебался сомнениями фарисей Симон, и разгоряченный дух его не знал, что и подумать.
Велика, правда, была вера фарисеева прежде, но не вполне совершенна, потому что Иисуса именовал он только Пророком. Твердо веровал Симон вначале, что Иисус – Пророк, но между тем и сомневался в Нем, потому что Сына Божия, имеющего в Себе жизнь, именовал только Пророком.
Из-за этого впоследствии поколебалась его уверенность в ведении Иисусом сокровенного. Вначале сомневался Симон, должно ли Господа нашего признавать Богом, а напоследок не признал Его даже и Пророком.
Симон, когда был еще высокого мнения об Иисусе, Господа пророков именовал Пророком. Но поелику любовь его была весьма недостаточна, то дух его впал в сомнение.
Если бы с самого начала исповедовал Его в уме Сыном Божиим, то и впоследствии не наименовал бы Пророком Господа пророков.
Поэтому вера в Симоне не имела твердого основания. Он был слаб и немощен для того, чтобы Иисуса признать истинным Сыном Божиим, потому что мучили его сомнения и в недоумении рассуждал он так: «Если бы Иисус был Пророк, то ведал бы, какова эта женщина».
«Думал я, что Он Пророк. Но Он не ведает сокровенного. А если не ведает сокровенного, то и не Пророк, как думал я о Нем».
Господь же наш отвечал ему: «Симоне, имам ти нечто рещи (Лк. 7, 40); суди право».
Добрый Пастырь Своей любовью привлекал к Себе прокаженного Симона, чтобы, когда обретал Он одну овцу, не погибла у Него другая.
Господь наш начинает рассеивать в Симоне все колеблющиеся помыслы, соблазны, сомнения и беспокойства, чтобы и Он обратился вместе с обращенной грешницей.
Симон говорит: «Учителю, рцы, что угодно Тебе». Так добротой и кротостью доводил Господь наш Симона, чтобы сам он осудил себя за сомнение свое о Спасителе.
Он, Сердцеведец, делал судьей Симона, чтобы он сам себя обвинил и осудил за сомнение об Истинном, ведающем все тайное и явное.
Итак, Господь наш начал рассказывать притчу, которая должна была вразумить Симона и научить его, чтобы оставил он сомнение:
У одного заимодавца были два бедных должника: один должен был ему пятьсот динариев, а другой только пятьдесят.
И поелику не было у них чем заплатить долг, то обоим простил он долги, разорвал их рукописания и не потребовал у них своего. Которому же из должников надлежит более возлюбить заимодавца?
Тогда Симон отвечает: «Первому, Учитель, надлежит более любить и чтить заимодавца, потому что долг его был многим больше, нежели долг другого. Любовь к простившему должна соразмеряться с количеством прощеного долга».
«Поэтому первый преимущественно обязан оказывать почтение и благодарность заимодавцу». И этим приговором Симон, сам того не зная, сделался судьей в неизвестном для него деле.
Притча имела сокровенный смысл, которого не разумел Симон. Сначала осудил он Сына Божия, потом, когда поставлен был судьей, возгордился тем, что произносит приговор, и не приметил, что собственным своим судом, думая осудить других, осуждает самого себя.
Господь Сам научил судью, как решить предложенное дело, и он, произнеся правый свой приговор, осудил сам себя.
Симон, которого Господь наш поставил судьей, стал подсудимым и произнес суд на себя, когда думал, что судит других.
Поелику Симон величался своим знанием перед Всеведцем, то перед всеми был обличен в неведении.
Он вступил в тяжбу, – и был осужден; потерял свое дело, сам того не зная. Стал судьей и осудил сам себя, даже и не приметив этого.
Справедливый дал он приговор и знал в этом деле, сколько нужно было, чтобы осудить самого себя и чтобы не превозноситься уже более перед Тайноведцем.
Должниками были двое из бывших при этом, и именно он и грешница; оба должны были заимодавцу; грешница пятьсот динариев, а он пятьдесят. Дело предложено было Симону, и
