Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 2 - Монах Симеон Афонский
Дверь тихонько затворилась, и монах Неофит повернулся к нам.
– Если есть вопросы, спрашивайте! – Он жестом показал на скамью у стола.
– Нам очень жаль, что Старец в таком болезненном состоянии. Надеемся, что Матерь Божия укрепит отца Ефрема в тяжелой болезни, а братство – в несении трудного послушания – ухода за больным Герондой… – начал я, но иеродиакон шепотом остановил меня.
– Отец Симон, пожалуйста, покороче, самое главное спросите, а то времени на беседу уже мало…
– Сколько лет монах Неофит живет со старцем?
Помощник Агафодор начал переводить.
– Двадцать лет, – последовал ответ на мой вопрос. – У меня есть много магнитофонных записей бесед старца с монахами. Нынешний Геронда кельи, иеромонах Иосиф, намерен со временем опубликовать часть из его бесед.
– А что запомнилось отцу Неофиту из слов старца Ефрема?
Надежда на то, чтобы услышать слова знаменитого духовника, не оставляла меня. Монах начал листать свою записную книжку, которую достал из нагрудного кармана подрясника.
– Мои записи не расположены по порядку, – сказал он, смущаясь. – Нет времени заняться ими, может быть тогда, когда Бог приведет пожить в уединении… – Он стал негромко читать свои записи.
«Велик тот, кто оказывает послушание брату своему, а наилучший тот, кто оказывает его своему старцу, каким бы он ни был.
Лишь пребывая в скорбях, учишься настоящей молитве. А пребывая в расслаблении, учишься лени и рассеянности.
Самый трудный подвиг для мирянина – когда он теряет свое имущество, а для монаха – когда его оставляет благодать.
Только Христос может научить духовной жизни, а учит он верного послушника через его старца.
Кто есть истинный монах? Кто удалился от всех и всех привлек в свое сердце молитвой.
Благодать не в подвигах, которые являются лишь средством очищения души, – благодать в следовании воле Божией.
Не иметь ни забот, ни помышлений о них и находиться в послушании – вот подлинное монашеское делание».
– Старец Иосиф Пещерник говорил нам: «Будь в сердце монах! Истинное монашество – в высоте духа, а высота духа – в уничижении и смирении. Царство Небесное – для детей по духу, простых и кротких, а не для взрослых – расчетливых и самолюбивых».
– Отец Неофит, а о молитве у вас есть какие-нибудь слова старца? – спросил я, видя, что монах заканчивает чтение изречений духовника.
– Есть, есть, сейчас поищу…
Он полистал книжку и прочитал:
«Духовная молитва есть чистая молитва, в которой ум, или сердце, становится чистым, то есть нагим от помыслов.
Чистая молитва тогда становится духовной, когда ее посещает Святой Дух.
Духовная молитва есть та, где прекращается словесная молитва, где Дух Святой молится „неизглаголанными воздыханиями“.
Преданность духовному отцу – опора в жизни, устранение всех препятствий в молитвенной жизни, ибо через его благословения мы входим в жизнь вечную, соединяясь со Христом».
– Ну, пока хватит, отцы. У нас скоро вечерня. Вы остаетесь или на Карулю пойдете? – Неофит захлопнул записную книжку и посмотрел на нас.
– Благословите, отче Неофите! Пойдем на Карулю. Там с нами паломники русские должны встретиться. Боимся разминуться… Спаси вас Господь! – Мой друг закинул рюкзак за спину, прощаясь с монахом.
– Слушай, отец Агафодор, поблагодари от меня монаха и спроси: от своего опыта он может нам что-нибудь сказать на прощание? – придержал я скорого на ноги иеродиакона. Он перевел мой вопрос монаху, выжидательно смотрящему на нас.
– Ничего, кроме послушания, старец нам не оставил, – кратко ответил он, прощаясь с нами поклоном. – Прошу ваших молитв…
Во дворике кельи нас обступили густые, быстро темнеющие сумерки.
– Ну, батюшка, мы влипли! Уже темнеет, а до Карули еще добраться по этим кручам нужно. У вас фонарик есть? – спросил отец Агафодор, включив свой фонарь.
– Нет, как-то об этом не подумал, – растерялся я.
