Юрий Мухин - Мы бессмертны! Научные доказательства Души

Надеюсь, вам стало понятно, что за вопрос задал мне хирург — подтверждение чему он хотел получить моим ответом, — а я понял это сразу и ответил ему вопросом на вопрос:

— Что именно я должен вспомнить?

Он слегка задумался:

— Как меня зовут?

Для меня это был коварный вопрос «на засыпку». Дело в том, что это мой недостаток — я плохо запоминаю имена и мне надо долго общаться с человеком, чтобы его имя прочно отложилось в моей памяти. А я этого хирурга лишь однажды остановил в коридоре отделения, чтобы что-то узнать, при этом я из вежливости сначала узнал его имя, но тут же это имя и забыл. Но помогло другое свойство моей памяти — в критические моменты быстро вспоминать нужную информацию, и я практически автоматически ответил абсолютно точно:

— Максим Юрьевич.

По лицу молодого хирурга было видно, что он явно обрадован, на этом он мое тестирование закончил, развернувшись и побежав докладывать Хирургу, что я не только живой, но и с моими мозгами все в порядке и крыша у меня не поехала.

Через некоторое время после того, как меня привели в сознание, мне стало холодно (все же я потерял много крови), и я позвал медсестру — молодую симпатичную женщину. Она тут же сходила, принесла второе одеяло и укрыла меня. Потом я попросил воды, она принесла мне бутылочку с коктейльной соломинкой, но дала сделать всего пару глотков:

— Вам будет плохо.

Действительно, меня некоторое время от выпитой воды тошнило. Потом я попросил ее поднять мне изголовье кровати, чтобы лучше видеть происходящее. Но она опустилась к ее подножью и послышался шум вращающихся штурвалов, в итоге не изголовье кровати поднялось, а опустилась та часть кровати, на которой лежал мой таз, и в результате верхняя часть моего тела приподнялась, но лежать стало гораздо удобнее, чем с просто приподнятым изголовьем. Короче, хотя и не часто, но я просил сестричку о том или сем и она без разговоров выполняла просьбы даже лучше, чем я об этом просил.

Но вот она подошла ко мне со шприцами ввести через катетеры лекарство. Она была взволнована произошедшим со мной, ей хотелось поделиться, а я был нужным собеседником. Увидав, что я не сплю, она сообщила:

— У вас сегодня второй день рождения — вас чудом спасли, Хирург так переживал, что после операции его самого пришлось приводить в чувство — мы делали ему уколы.

Надо сказать, что я какое-то время был несколько отупевшим, кроме того, погруженным в собственные переживания от увиденного мною во время клинической смерти, поэтому эта информация меня не сильно взволновала, но, чтобы не молчать, я спросил:

— Как вас зовут?

— Я тут ни при чем, — уклонилась сестричка от ответа, — вас спасла медсестра Таня Розанова.

Из-за своего отупения я и эту информацию пропустил как-то мимо ушей, кроме того, она казалась и маловероятной — как меня при таком количестве врачей могла спасти медсестра?

Между прочим, реанимация была очень посещаемым местом, сюда часто заходили и хирурги, и врачи других специальностей, вызываемые для консультаций. Правда, моя, стоящая несколько на отшибе, кровать особым вниманием не пользовалась, но тем не менее как-то сквозь дрему и прикрытые веки увидел двух эскулапов в белом, подошедших и ко мне. (Почему-то мне кажется, что это были анестезиологи.) Для понимания их диалога напомню, что я потерял два литра крови, в луже которой и лежал какое-то время. Кровь намочила мне волосы на голове и, засохнув, образовала култых, и только через два дня жена исхитрилась и помыла мне голову так, чтобы не замочить рану. Короче, прическа у меня была далека от модельной. Врачи осмотрели показания приборов у меня за головой, а потом перевели взгляд и на меня.

— Какой-то он уж очень всклокоченный, — с явным сочувствием заметил один.

— И ты бы на его месте был всклокоченным, — резонно ответил второй.

Меня же занимало то, что я видел во время клинической смерти, поэтому в очередной подход ко мне Реаниматора я его спросил:

— Мне дали наркоз до вливания мне крови или после?

Реаниматор очень удивился вопросу и, возможно, от неожиданности сразу ответил:

— Конечно до!

Я не стал объяснять ему, почему я об этом спросил, и тут же уточнил, как выглядит консервированная кровь. Он, по-прежнему недоумевая, описал ее вид, а я снова не стал объяснять, зачем мне это надо знать. На этом наш разговор закончился.

Утром по реанимационному отделению двинулся с обходом заведующий отделением, по мнению некоторых, третий, если не лучший Хирург-кардиолог России. С ним было до десятка эскулапов свиты. Ко мне он подошел последним, я услышал сделанный ему доклад: «Это тот самый!» Заведующий отделением внимательно осмотрел оба моих рентгеновских снимка, показания приборов за моей головой, затем, как мне показалось, с сочувствием взглянул на меня. Я в ответ развел руками, он усмехнулся и молча пошел к выходу. При этом один из эскулапов воровато сунул руку мне в кровать и покрутил мою пятку. Эта его выходка меня сначала озадачила, но потом я вспомнил поверье, что если прикоснуться к спине горбуна, то это приносит удачу. Учитывая видимое суеверие хирургов, я, вернее, моя пятка в данном случае вполне могла играть роль спины горбуна. Но обход заведующего был удачным для меня — он распорядился поднимать меня в отделение.

Спустя некоторое время распахнулись двери реанимации, весело загрохотали колеса, и моя сиделка Валя с подругой выкатили мою кровать из палаты на 6-м этаже. Не знаю, это ритуал или это имеет и какой-то медицинский смысл, но вниз в операционные и реанимацию больных спускают на каталках — носилках на колесах. А вот забирают больных из реанимации (куда попадают после операции) на кроватях больных из палат, при этом кровати заново перестилают свежим бельем и выглядит это как-то торжественно. Кровать подкатили и поставили рядом впритык с моей кроватью в реанимации, Валя сообщила мне, что она позвонила жене, и жена уже выехала в больницу. Реаниматор отключил меня от своих систем и приборов и помог сиделкам перетащить меня на мою кровать. При этом в своей грубоватой манере (вернее, манере «понаехали тут») потребовал, чтобы я и сам переползал, помогая себе целой ногой.

А затем произошло то, что меня удивило и тронуло. Дело в том, что я уже второй раз уезжал из этой реанимации, кроме того, я видел, как выезжали другие больные, и всегда это было при молчании персонала реанимации. А тут, как только моя кровать, толкаемая сиделками, двинулась к двери, Реаниматор, а с ним еще какие-то подоспевшие врачи начали громогласно и зло меня ругать, «выгоняя» из реанимации: «Хулиган! Интеллигент! Ишь, что выдумал! А еще в очках! Чтоб ноги твоей у нас больше не было!»

Не трудно было догадаться, что это ритуал прощания с пациентом, которого реаниматоры успели вытащить из лап смерти. Реаниматоры таким оригинальным способом желали мне, чтобы я никогда больше не попадал в подобную ситуацию.

Спасибо, мужики! Спасибо, сестрички!

В отделении происшествие со мною наделало переполоху, и я на пару дней стал своеобразной звездой местного значения. Хирурги избегали меня, возможно, чтобы избежать моих вопросов, возможно, из суеверия, поскольку складывалось впечатление, что они меня побаиваются. Во всяком случае, врач-кардиолог, лечившая меня в послеоперационный период, во время первого же обхода подошла к моей кровати со словами:

— Ну, как себя чувствует наш пугатель хирургов?

Однако, как сообщали медсестры, случай со мною перепугал не только хирургов. Младший медперсонал рассказал мне подробности произошедшего со мной, но поскольку реальных свидетелей было мало, то рассказы порою сильно отличались и становились похожими на легенды. Так, санитарка рассказывала, что когда я потерял сознание, Хирург выбежал из перевязочной, оставив меня на медсестру Татьяну Розанову, но она, оставшись одна и понимая, что меня нужно срочно доставить в реанимацию, была не в состоянии зафиксировать откатывающуюся от стола каталку, чтобы, как это принято, перетащить меня на нее. Тогда она подняла меня со стола на вытянутых руках и переложила на каталку. При этом она подорвалась, но погнала каталку со мною к лифтам, чтобы спустить меня в реанимацию. При этом мой ангел-хранитель был со мною, поскольку лифт, которого обычно приходится ждать минут по 10, сразу же открылся.

Однако в реальности все было несколько не так.

Я расспросил участников — Таню, а потом и вернувшуюся с выходных Валю Шеин. На самом деле Хирург действительно выскочил из перевязочной, но он скомандовал Вале вкатить из коридора каталку в перевязочную. Однако здесь две женщины были не в силах перетащить меня на откатывающуюся от операционного стола каталку. «А вы белеете, и я поняла, что вы умираете», — говорила Таня. И она прижала каталку к операционному столу телом, легла на каталку животом, просунула под меня руки, рывком приподняла меня (до больницы мой вес был 95 кг) и перетянула на каталку. Она действительно подорвалась при этом. В это время в перевязочную вбежал хирург, о котором младший медперсонал говорит, что в критические моменты он всегда оказывается в нужном месте. И он уже вместе с Таней начал толкать каталку к лифту. А вперед побежала Валя и нажав кнопку лифта, начала барабанить в стальные двери, давая понять лифтеру, что он нужен именно на этом этаже. Других способов оповестить лифтера в этой больнице нет. Когда они вкатили каталку со мною в операционную на 2-м этаже, там меня уже ждали реаниматоры, а следом вбежал Хирург с ассистентами. Валя сообщает, что меня пытались переложить на операционный стол, но Хирург скомандовал: «Не успеваем! Оперируем на каталке!»