Бхагаван Раджниш (Ошо) - Вселенная внутри нас. Как сохранить себя в современном мире
И вы называете эти писания духовными? Они совершенно материалистичны! Не только Веды, но и все пураны[29] очень материалистичны. Не только так называемые провидцы, но и само индийское представление о богах очень материалистично.
Индра является высшим божеством на небесах – и чем он там занимается? Всем тем, что здесь осуждается: ест, пьет и веселится – вот и все, чем он там занимается. У него есть прекрасные апсары – прекрасные женщины, – есть вино и вкусная еда. И он очень ревнив, настолько, что всякий раз, когда кто-нибудь начинает достигать высот медитации, он боится, что тот может стать следующим Индрой: «Он может завладеть моим царством». И он посылает своих прекрасных девушек, своих апсар, чтобы те соблазнили, обезвредили этого медитирующего. Они завлекают его самыми разнообразными соблазнами.
Ну, и что за бог этот Индра? Абсолютный материалист. Абсолютный собственник, монополист! И тем не менее, Индия продолжает претендовать на духовность, и это притязание видно всем. Глубоко внутри спрятано что-то другое – рана, но она прикрыта цветами.
Поскольку я знаком с самыми разными людьми, приехавшими ко мне со всего света, мой собственный опыт подсказывает мне, что индийцы – это самые материалистичные люди в мире. И они будут оставаться материалистичными, пока не поймут, к чему они пришли, – они стали лицемерами.
– Сегодня у нас будет замечательная прогулка, – сказал Сетх Чандулал своим детям. – Мы отправимся на ярмарку и будем смотреть, как люди едят мороженое!
– Послушайте, босс, я проработал у вас двадцать пять лет и до сих пор ни разу не просил о повышении жалования, – сказал Попатлал Чандулалу.
– Вот поэтому ты и проработал у меня двадцать пять лет! – ответил Чандулал.
Чандулал приводит свою собаку к ветеринару и просит полностью отрезать у нее хвост.
– Да зачем же вам это понадобилось? – спрашивает ветеринар.
– Ну, – объясняет Сетх Чандулал, – ко мне в гости приезжает теща, и я не хочу, чтобы хоть что-нибудь в доме позволило бы ей предположить, что ей рады!
Индийский ум материалистичен, индийская культура материалистична. Да, было несколько человек, восставших против нее, – Махавира, Будда, – лишь несколько человек. И из-за того, что они восстали, индийская культура не стала их терпеть. Буддизм в Индии был полностью уничтожен, поскольку был направлен против индийского материалистичного ума.
Будда привнес совершенно новое видение жизни – оно было духовным, но он выступал против Вед и против всех представлений об индуистских богах. Индусы, конечно же, заявили: «Он разрушает нашу культуру, нашу религию, нашу духовность». В определенном смысле они были правы – он разрушал. Ведь то, что вы считаете культурой, религией, таковыми не являются, это не тот случай. Ваша культура, ваша религия – это лишь лицемерие, это нечто фальшивое, и пока вы не увидите фальшивое как фальшивое, вы не сможете познать подлинное. А Будда упорно пытался заставить вас понять, что реальность – это как раз нечто противоположное, противоположное вашим представлениям о самих себе. Поэтому индусы так и не смогли простить его – они разрушили все его наследие. В Индии оно было искоренено.
И вы можете видеть это во всем. Все представление индийцев о духовности основано на подавлении. Когда они приезжают в нашу Коммуну, их глаза фокусируются на женщинах, и они обвиняют в этом меня. Они начинают злиться, потому что Коммуна отражает их лица, Коммуна становится для них зеркалом. Они начинают осознавать, кто они есть, и никто не хочет узнать себя в своей наготе. Они впадают в ярость. Глядя на свои подлинные лица, они начинают злиться на зеркало, они хотят разбить зеркало. Они настроены против меня, потому что я отражаю их.
Когда они приезжают сюда, они смотрят только на женщин, и, конечно, их похоть, их подавленная похоть, их подавленная сексуальность начинает всплывать на поверхность. Они очень пугаются и еще больше подавляют ее. Они злятся на меня, потому что я стал причиной этого. Они думают, что это я вызвал то, что произошло у них внутри. Я же просто отражаю то, что там уже есть.
Они не могут увидеть моих саньясинов в истинном свете, так как для подавляющих людей невозможно увидеть что-либо в истинном свете. Если они видят, что мужчина и женщина обнимаются, они немедленно думают: «Это сексуальность!» Они не могут почувствовать никакой нежности, они не могут почувствовать никакого качества любви. Если бы они не были подавляющими, они смогли бы почувствовать ту любовь, которой здесь все переполнено. Они проецируют на окружающих свои собственные представления. И так обстоит дело не только с обычными индийцами, то же самое происходит и с так называемыми индийскими гуру.
Один расчетливый гуру не хотел терять слишком много времени на совершенствование людей, не обладающих достаточным престижем и средствами. Рассказывают, что он был представлен вдове-американке, которая считалась очень богатой. Немного разбираясь в том, как делаются дела на Западе, он обратился в детективное агентство, чтобы навести о ней справки.
В полученном им отчете было сказано: «У нее в банке миллион долларов, но, вероятно, его скоро не будет, так как, по нашим сведениям, на него пытается наложить лапу какой-то индийский жулик».
Не удивительно, что все так называемые индийские гуру добрались до Америки. Везде, где есть деньги, вы также найдете и индийца. Муктананда, Сатчитананда, Йоги Бхаджан, Махариши Махеш Йоги – все они в Америке по той простой причине, что там есть деньги. И они продолжают выступать против денег, вот что самое прекрасное во всем этом! Они – лицемеры.
Я совершенно не против денег. Но я против лицемерия. Они выступают против денег и продолжают копить деньги.
Запомните: для меня это не проблема. И я не против материализма. На самом деле, все мои усилия направлены на то, чтобы создать синтез между материализмом и духовностью. Нет необходимости их разделять, потому что человек – это и тело, и душа. Если человек может быть и телом, и душой, то религия должна быть и материалистичной, и духовной.
Но индиец не может принять материалистическую точку зрения, он ее боится. Он боится, что если она будет принята, то вся его подавленная похоть и жадность неизбежно всплывут на поверхность. И он продолжает находить хитрые способы для того, чтобы не видеть своего подлинного лица.
Индийский гуру неожиданно сталкивается с пышногрудой блондинкой, с которой он несколько дней назад случайно познакомился в баре.
– Очень рад видеть тебя снова, – говорит он. – У нас как раз сегодня намечается клевая вечеринка, и я бы хотел, чтобы ты пришла. И не говори мне «нет».
– А где она будет? – спрашивает эта прелестная куколка.
– У меня в ашраме, крошка, и это будет круто! Много музыки, танцев и любви. Возможно, она продлится все выходные.
– Звучит заманчиво, – говорит девушка с интересом. – А кто там будет?
– О, – отвечает гуру, – только ты и я!
Если вы посмотрите, если вы понаблюдаете за тем, что делают на Западе индийские гуру, вы будете удивлены. Они продолжают говорить о духовности, а легковерные люди всегда находятся. И Запад более невинный, потому что Запад искренне материалистичен. В том, что вы искренне материалистичны, есть целостность, невинность. Восток материалистичен неискренне.
Ты говоришь: «Я по натуре слишком большой собственник». Это часть твоей индийской сущности. Пока ты не отбросишь весь этот вздор, называемый «индийцем», ты не сможешь освободиться от своего собственничества.
Джайны говорят о духовности, отречении, но если вы заглянете в их писания, вы удивитесь. Они восхваляют Махавиру за то, что он отрекся от больших мраморных дворцов, великого царства, неисчислимого богатства, огромной армии и так далее, и так далее. И они постоянно превозносят и преувеличивают эти богатства. По прошествии времени царство Махавиры, в их представлении, стало просто огромным.
На самом деле, он был сыном царя очень маленького царства – очень маленького, – потому что в то время Индия была разделена на две тысячи царств. Оно было не больше округа, это было очень маленькое царство. В его армии не могло быть нескольких тысяч слонов, да и сама армия не могла быть такой большой. Это было очень бедное царство. Если бы там не родился Махавира, никто никогда не услышал бы об этом царстве, оно даже не было бы упомянуто, никто никогда не знал бы имени отца Махавиры – таким маленьким было это царство.
Но как измерить отречение? Через богатство. Если отречется бедный человек, никто не будет его уважать, потому что его спросят: «От чего ты отрекся? Сначала у тебя должно что-то быть, а потом ты можешь отречься». Вот почему все двадцать четыре тиртханкары, все двадцать четыре великих джайнских мастера являются сыновьями царей. Ни один из них не происходит из бедной семьи. Что это показывает? Это демонстрирует чистейший материализм, ничего больше!
