Сергей Юрченко - Гностикос
Отчет близок к завершению. Через неделю он будет готов. Появляется штатный бездельник, чтобы натянуть пальто и попрощаться. Я смотрю на него неодобрительно: до конца рабочего дня осталось еще три минуты.
Возвращаясь с работы, я оставляю машину в гараже и оставшийся путь до дома преодолеваю пешком. Прогулка полезна для здоровья, она снимает психологическое напряжение и помогает настроиться на домашнюю обстановку. Однако сегодня мне следовало поспешить. Дома сломался телевизор, и на этот час я сделал заказ в ремонтной мастерской. Поэтому я торопился. Дома находился только сын, так как у жены сегодня была дежурная смена в больнице. Я не хотел разминуться с телемастером и по мере приближения к дому все больше ускорял шаг. В итоге я так разогнался, что не успел остановиться, когда из-за угла неожиданно выскочил какой-то человек. Мы столкнулись, да так неудачно, что лбы наши соприкоснулись. Я имел возможность убедиться, что выражение «искры посыпались из глаз» - не пустые слова. Наконец, зрение мое прояснилось, и я увидел перед собой чем-то очень знакомого мне мужчину. Я даже ощутил смутную симпатию к нему, а затем с удивлением обнаружил, что в руках у меня тяжелый портфель, а на голове – кожаная кепка вместо моей норковой шапки. Еще у меня исчез галстук. Зато он появился на этом человеке. Вместе с шапкой. Что за чертовщина? Мне совсем не понравился этот маскарад. Он тоже с большим удивлением разглядывал меня.
- Мы не встречались раньше с вами, молодой человек?- спросил он меня.
С каких это пор я стал молодым человеком?
- Нет, не встречались,- каким-то вульгарным тоном буркнул я.
Он вежливо, с достоинством извинился.
- Бывает,- опять грубо фыркнул я.
И голос свой я тоже не узнавал. Моим голосом говорил этот человек. К тому же я привык быть вежливым. А теперь вдруг превратился в хама. Исчерпав, таким образом, происшедшее недоразумение, каждый из нас отправился своей дорогой. Но скоро оказалось, что дороги у нас совпадают. Меня не покидало странное чувство, которому я не находил обоснования. Можно сказать, меланхолическое чувство. С чего бы мне впадать в меланхолию? Он очень спешил, а я шел сзади, тащил свой неожиданный портфель, от мерзкой кепки чесался лоб, и вспоминал, куда же я иду. Вспомнил! Я иду по вызову чинить телевизор. Все верно. На сегодняшний день это мой последний объект. Заказчик просил не приходить раньше семи вечера. Все остальные заказы на сегодняшний день я уже обошел. В двух из них поломки оказались серьезными, и я посоветовал владельцам выбросить телевизоры на свалку. Они возмутились. Проклятая работа! Хоть иногда душу отведешь на их телевизорах.
Мы подошли к одному жилому дому, вместе вошли в один подъезд, будто привязанные друг к другу. Мой попутчик осмотрел меня снисходительно и спросил:
- Скажите, пожалуйста, вы не телемастер?
- Да,- мрачно подтвердил я.
- А идете не в такую-то квартиру?
- Точно.
- Очень хорошо. Значит, я успел. Это я сделал заказ на ремонт.
Я флегматично кивнул. Говорить с ним мне было не о чем. Совсем не хотелось с ним говорить. В моем пальто, шапке и галстуке он напоминал мне самодовольного чиновника. Терпеть их не могу. Белые воротнички.
- Как мы с вами столкнулись,- с улыбкой напомнил он.- Извините еще раз.
Нашел чему радоваться, угрюмо подумал я. И сколько можно извиняться?
Мы пришли к моей квартире. Вот замок, который я недавно поменял после того, как жена потеряла ключ.
- Входите,- разрешил он мне, но сам проскочил первым, будто спешил занять территорию и закрепить свои права.
- Да уж войду!
Встретил нас мой сын – школьник.
- Привет, Ахилл,- хотел я сказать первым и по-мужски пожать ему руку, но этот гад в галстуке опять превзошел меня.
- Здравствуй, сын. Все хорошо?
- Да, папа,- ответил ему мой сын Ахилл.
Ведь это мужественное имя выбрал ему именно я. Жена возражала. Мол, не в Древней Греции живем. Но я настоял на своем. Меня самого Платоном зовут. То есть так звали раньше. А кто я теперь? Какой-нибудь Николай или Михаил? Вот вляпался! Посрамленный я направился к телевизору.
- Да, сюда,- подтвердил фальшивый Платон, будто не знал, что мне в этом доме все знакомо не хуже, чем ему. Пройдоха!
- Вот, работал – и вдруг без всякой видимой причины потух, – сказал он мне те слова, которые я сам собирался сказать себе, когда был им. То есть я хотел сказать это ему, когда он был мною. Нет. Я хотел сказать это себе, когда он был мною. Тьфу! Язык сломаешь! В такую герменевтику я еще не попадал.
- Сейчас посмотрим,- внушительно произношу я.
Руки мои уверенно открывают портфель, достают отвертку и ловко откручивают винты, а затем я заглядываю в пыльное нутро ящика. Самозванец же садится в кресло и начинает ждать. Не успел я еще начать, а он уже ждет, когда я уберусь из нашего дома. К подобной неделикатности клиентов привыкаешь, но тут особый случай. Ведь знает, скотина, что находится в моей шкуре, но как невозмутимо держится. Будто родился мною. Через минуту он все же вышел в другую комнату и стал делать моему сыну свои вздорные отцовские замечания.
Как не возмущайся, а теперь нужно все-таки чинить собственный телевизор. Я щупаю его, трясу, дую и понимаю, что такими мерами его не проймешь. Что-то подсказывает мне, куда нужно заглянуть, и я даже оказываюсь способен кое-что сообразить. Так и есть. Сгорела одна штуковина. Вспоминаю, что в портфеле у меня должна найтись такая же. Извлекаю из портфеля нужного мне близнеца и перепаиваю. Но включать телевизор я не спешу. Я продолжаю его разглядывать, еще раз трясу и дую. Мне кажется, что после моих ритуальных манипуляций он обязательно оживет. Я намеренно увеличиваю количество затраченного на него времени, чтобы обмануть этот чертов ящик и принудить его к работе уже тем, что я честно пытался понять его электронную душу. И только теперь, когда мне кажется, что я достаточно ублажил этого идола, я включаю его. И он работает.
Тут входит Платон.
- Ну как успехи?- издевательски спрашивает он.
- Как видите,- небрежно отвечаю я.- Кинескоп у вас дерьмо!
Я сам себе удивляюсь. Никогда раньше не употреблял я подобных арготизмов: дерьмо, канитель, зануда, ништяк, тащиться, сварганить, мочить в сортире. Я стал выражаться как…телемастер. Но если забыть про эвфемизмы, то надо признать, что кинескоп этот мне давно не нравился. Много он мне в свое время вечеров испортил. Зараза!
- И что же делать?- спросил он.
- Менять. А этот выбросить.
Я прочел по его глазам, что он думает, как по книге: «Тебя только послушай. Карман-то не свой».
«А, черт с тобой! Думай, что хочешь!» - думаю я, а он в это время внимательно следит за моим лицом. Тоже, видимо, читает. Нам и говорить не нужно. И тогда я мысленно произношу все, что думаю о нем, не стесняясь в выражениях, без всяких эвфемизмов, и отворачиваюсь. Я не желаю знать, что он думает в ответ, и опять заглядываю в ящик. Устанавливаю заднюю панель на телевизор и сажусь заполнять квитанцию. При этом я сталкиваюсь с некоторой трудностью. Что скрывается за словом «настройка»? Какова ее размерность? По времени? По результату? И чем настройка отличается от регулировки? Очевидно, чем-то отличается, если они обе указаны в прейскуранте. Я делаю вывод: регулировка есть серьезная настройка, а настройка есть неопределимое понятие. Квитанцию я заполнил по всем правилам. Но, подводя итог, влепил подлецу еще сотню за регулировку. Пусть платит!
Он надел очки и стал изучать мой счет.
- Вы вписали и настройку, и регулировку. Можно узнать, в чем разница?
- Есть разница.
- Так объясните, пожалуйста.
- А вы не видите?
- Я этому не учился. Вы специалист в этой области.
Нужно было начислить пара сотен. Я же его наизусть знаю!
А он продолжает:
- Вы думаете, что можете морочить людям головы? Только не мне!
- Мелкая работа является настройкой, крупная – регулировкой.
Тут вошел мой сын.
- Выйди, Ахилл, у нас взрослый разговор,- успел я сказать первым.
Мальчишка удивленно посмотрел на меня, как на какого-то шизика. Нахальный щенок!
- Сын, выйди, пожалуйста, - чинно произнес Платон. - А вы тут не распоряжайтесь. Послушайте, вам не провести меня. Уж я-то знаю, какой вы специалист. Вы знаете несколько расхожих трюков, а когда поломка оказывается серьезнее ваших ничтожных знаний, вы заявляете, что телевизор пора выбрасывать. Какой вы мастер? Вы – невежда. Я даже знаю, что вам снится по ночам.
Тут мое терпение лопнуло. Так злоупотреблять положением!
- Не твое дело, что мне снится по ночам.
- Не смейте мне грубить.
- Ха-ха. Что ты сделаешь? А вот отчет, в котором ты наврал с три короба, заслуживает упоминания в соответствующих степенях.- В бешенстве я стал красноречив и был готов еще более искусно выразиться, сокрушая этот бастион лицемерия.- Пользы от тебя на заводе никакой. Что ты сделал за последний год? Поставил два ограждения к старым механизмам и повесил в душевой новые плакаты? Какой ты инженер?
