Ольга Обнорская - Сад Учителя
— Ты рассматриваешь Мою одежду, — сказал, не оборачиваясь, Учитель. — Да, Я очень люблю белый цвет и охотно ношу его. Вообще никогда не надевай на себя чёрных, мрачных, тускло-грязных тонов одежду. Лучше, если б она всегда была на тебе белая. Но если этого трудно достигнуть, то не носи, по крайней мере, ничего пёстрого, крикливого. Хороши цвета сиреневые, тёмно-лиловый цвет фиалки, синие всех оттенков и голубые, также золотисто-жёлтые. Пусть одежда твоя будет гладкая и простая.
Учитель помолчал и через некоторое время добавил ещё:
— Цвет имеет большое значение. Но люди этого не знают и чаще всего носят что попало. Отнесись к этому серьёзнее. Тебе это особо надо знать. Цвет может улучшить твою чувствительность к восприятию Нас или, наоборот, помешать. Вещь, которая на человеке, должна быть проста, но удобна и изящна. Нет никакой надобности ходить обтрёпанными и в чём попало. Надо быть сознательным во всём. Простота и благородство вкуса приведут к гармонии и красоте.
Учитель кончил подрезать розы и сложил ножницы.
— Некоторые цветы очень полезно обрезать часто, — сказал Он, отбирая у меня часть роз к себе на руку, — это не вредит растению, а укрепляет его силы.
Учитель пошёл по направлению к дому. Я следовала за Ним, немного отступя.
Опять обратила внимание на ту красоту и благородство, с которой Он нёс розы на длинных стеблях, положив их на руку, чуть согнутую в локте. Я не могла оторвать глаз от этой величавой простоты, естественности и красоты, сочетавшихся с мужественностью и силой. Мы шли молча. Учитель иногда ласково оглядывался на меня. Но всё же Его лицо я ещё не могу видеть так ясно, чётко, как всю Его фигуру. Мы подошли к терраске. Учитель отворил калитку и взошёл первым, сказав мне:
— Следуй!
На терраске около стены стоял небольшой сосновый стол, который я раньше не видела. Учитель, положив на него розы и указав мне, куда положить те, что несла я, ушёл в комнату. Он вышел оттуда, неся большую ярко-голубую фарфоровую вазу. Учитель поставил её на стол и стал ставить в неё розы. Не торопясь и всё же как-то изумительно быстро и ловко, Он сортировал цветы и составил роскошный букет. Окончив, Учитель подошёл к своему обычному месту и опустился в кресло, сказав:
— Подойди ко Мне и сядь возле на скамеечку. Скажи Мне, имеешь ли ты твёрдое понятие о своей цели?
— Нет, Учитель.
— А что же ты думаешь сделать, чтобы осознать её в себе ясно и твердо?
— Очиститься… — прошептала я.
— А что же ты для этого предпринимаешь?
Я молчала.
— Я скажу тебе несколько слов о практическом значении очищения, — сказал Учитель. — Но только тебе, и никому другому, так как каждому будет сказано иное в своё время, для него только нужное. Здесь нет стандарта. Каждый организм, каждая индивидуальность требует к себе особого отношения.
Очищение должно касаться всего организма человека, как его физического, так и его других тел. Все они тесно связаны между собой и влияют друг на друга.
Скажу сначала о физическом теле. Не надо излишне возиться со своими привычками, надо уметь обходиться без привычек, но иметь некоторые навыки необходимо. Например, перед сном тебе очень полезно растирать всё тело тугой рукавичкой или фланелью. Так же и утром. Ложиться спать и вставать тебе, конечно, надо пораньше. Но спать твоему организму надо не меньше восьми часов. Физическое тело, как хорошие часы, требует завода в одно и то же время, для него на всё должно быть своё время. И это ведёт к укреплению всего организма. Спать лучше без всяких одежд. Приток свежего воздуха к телу тебе обязателен. Омывай тело, но помни, что чистоплотность — вещь хорошая, но нельзя этим наполнять весь день. На ночь и утром не забывай делать гимнастику, но не утруждай излишне сердце и мускулы. Пища должна быть простая, умеренная по количеству, но без истощения. И всё же лучше недоесть, чем переесть. Следи за полостью рта. Чаще полощи его, он нередко бывает источником заразы. Следи за желудком. Ну, вот пока это всё насчёт твоего тела. После Я скажу тебе ещё о некоторых навыках, нужных тебе. О внутреннем очищении Я бы сказал: живи, направив взор на Мой дар, что висит на твоей груди. Он — твоя совесть. Он тебе многое вовремя укажет, если ты не будешь забывать чаще смотреть на него.
И ещё помни: никогда не застывай в самодовольствии. Как бы хорошо ты ни сделала, всегда можно сделать ещё лучше. Стремись во всём делать лучшее, изо всех сил своих. Это ты запомни и ещё…
Тут, я не помню как, моя голова в приливе глубокой любви припала к коленям Учителя, а он положил на неё свою лёгкую, нежную руку и закончил:
— Запомни ещё, что все в глубине своей — едины. А то, что составляет различия, — то преходящее. Имей в сердце источник пламенной любви к Богу сердца своего, и ты очистишься.
Учитель замолчал, и рука Его нежно погладила мои волосы.
— Теперь иди, дитя!
Учитель подошёл к букету и, выбрав оттуда маленький бутон белой розы, сказал, подавая его мне:
— Преврати его в розу большую и пышную…
Я сошла с терраски и оглянулась. Учитель стоял выше перил, на фоне голубой вазы и дивных роз. На этом всё закончилось.
3 июня.
Я прошла через калитку Сада на площадку роз. Учитель пребывал в беседке.
— Доброе утро, Учитель!
— Доброе утро, дитя! Входи.
Я взошла и низко-низко Ему поклонилась.
— Садись рядом, вот тебе бумага и перо. Напиши все знаки, которые Я тебе показал за эти дни.
Я написала. Учитель просмотрел их и дал мне ещё несколько новых знаков.
Потом Учитель стал мне диктовать послание, но я не смогла его запомнить и записать, так как во мне вдруг произошёл разрыв и всё замутнело передо мной.
— Ты ослабла, — сказал Учитель и провёл рукой по моему лицу. — Сегодня днём Я опять позову тебя, а сейчас иди.
И я ушла.
Семь часов. Вечер.
Я увидела себя стоящей у ног Учителя на коленях и рыдающей. Я плакала очень горько и склонялась всё ниже и ниже к ногам Учителя.
— Ну, будет. Встань, дитя, — необычайно мягко и тихо сказал Учитель. — Осуши слёзы. Сядь подле и расскажи, о чём ты плачешь?
— Я не могу говорить, Учитель… Ты лучше меня знаешь причину моих слез…
— Да. Я знаю. Вибрации внешнего мира коснулись тебя, а твоё сердце, ещё недостаточно окрепшее в своей внутренней жизни, не сумело противопоставить им ответную силу. Да, в мире сейчас идут войны, смуты, распри, горе и смятение… Тем нужнее нам сейчас крепкие сердца, те проводы, через которые пройдёт Наш Свет в мир людей и прольётся жизнь Духа в Его простейших вибрациях, но которые сейчас так необходимы людям. Не плачь, дитя! Слёзы, эти солёные капли воды, совсем не помогают ни пониманию, ни душевной крепости. Ты должна быть твёрдой среди бурь. Не отдалению от жизни учу тебя. Всё придёт в нужный час. Отри слёзы. Посмотри, что стало с твоей жемчужиной?
Я посмотрела. На неё легли тёмные полосы, как от грязи. Я их потёрла пальцем.
— Оставь, это не стирается, — сказал Учитель. — После это исчезнет само.
Учитель встал и покрыл мою голову краем своего широкого белого рукава:
— Очищаю тебя силой данной Мне благодати, — тихо произнёс Он. — Теперь иди с миром. Дай спокойствие своим проводникам. И не надо больше омывать Мои ноги слезами, — шутливо добавил Он.
Учитель сошёл вместе со мной с терраски на дорожку Сада. Я, уходя, обернулась. Учитель стоял, освещённый солнцем, и пристально смотрел мне вслед. Всё кончилось.
4 июня.
Шла по направлению к островку роз. По дороге сорвала белую, очень нежную розу, ещё влажную от росы.
Учитель сидел в беседке и что-то писал. При виде меня Он отложил перо и сказал:
— Входи, дитя.
— Доброе утро, Учитель!
И я положила возле Него белую розу. Учитель улыбнулся:
— Принимаю твой дар…
Он понюхал её и положил возле себя.
Садись и пиши то, что Я сейчас тебе продиктую. Пиши.
Всем, всем, всем…
Сегодня день Радости. Да будут сердца ваши светлы и особенно улыбчаты в этот день. Ещё твёрже и напряжённее стойте. За Нами — Слово Наше, и Мы должны сказать миру через вас, дети наши. Осознайте в себе мужество, силы, пролейте бодрость вокруг себя, укрепляйте слабых и малодушных. Твёрже стойте, ибо Нам надлежит сказать Слово миру через вас. Со всей заботой охраняемые, явите должное в должный час.
Учитель взял бумагу из моих рук и подал мне книгу.
— Теперь возьми и раскрой книгу. Смотри и расскажи, что увидишь.
Я стала смотреть на тот же рисунок дерева Жизни. Под моим взглядом оно начало оживать. Я увидела, что часть могучего корня погружена в ослепительный свет, откуда всё дерево как бы брало себе питание. От этого света в корень поступал огонь белый, зелёный и красный. И эти три цвета входили в каждую ветку. Я сказала про это Учителю.
