Александра Созонова - ...Либо с мечтой о смерти
С последним аккордом восточной тягучей музыки Мара застыла возле меня. Молча нагнулась — тяжелые теплые камушки легли мне на грудь, разгоряченное от пляски дыхание щекотало шею. Я протянул руки, чтобы ее обнять — обреченно и жадно, тоскливо и горячо… но соблазнительница неожиданно отстранилась.
— Нет-нет, вы ошиблись в моих намерениях, — с придыханием проворковала она. — Я пришла поговорить.
Я перевел дыхание, постаравшись не показать, что раздосадован и разочарован.
— И о чем же?
Мара важно опустилась на диван, разгладила юбку. Поправила аметисты на шее.
— Вам известно, кто я?
— Жена профессора Майера.
— Больше, чем жена. Мозг профессора Майера, творческий дар, креатив, энергия. Остров Гиперборея — моя идея.
— Да, я слышал об этом. И еще — вторая снизу чакра профессора. Свадхистхана.
Она улыбнулась.
— Думаете, поддели? Для любой женщины это звучало бы комплиментом. Но не для меня: у меня раскрыты и активно функционируют все чакры, все семь. Вам понятно?
Я пожал плечами, промолчав. Безудержная самовлюбленность, на мой вкус, не лучшее человеческое качество.
— И вот еще что, уразумейте и запомните: Божья любовь воплотилась в Иисусе, божья мысль — во мне.
— Как-как? — я опешил.
— Повторить? Проблемы со слухом?
— Не слишком ли самодовольное утверждение?
— Нисколько. Известно ли вам, что Бог не может воплотиться в одном человеке полностью, но лишь частями, отдельными качествами или ипостасями? Целиком не вместит никто. Божий художественный дар — в Леонардо да Винчи. Дар креативный — во мне.
Интересно, к чему это она? Какова цель? Чтобы трепетал, благоговел, вожделел — пусть не как к женщине, но к гению? Смешно.
— Чему вы усмехаетесь?
— Так, забавная мысль промелькнула. Но, право, лучше бы вы продолжали танцевать. У вас это получается не в пример гармоничнее.
Она нахмурилась.
— Знаете, вам не удастся меня оскорбить. Не та силовая категория, не тот масштаб личностей. И я, пожалуй, пойду: что-то я заскучала тут с вами.
— Не смею задерживать.
Мара поднялась и разгладила кружева на юбке. И опять выдала то, чего я не ожидал (видно, ей нравилась простенькая игра под названием «А ну-ка, удивлю»): резко прильнула ко мне, обхватила обеими руками затылок и впилась поцелуем в губы. Первым порывом было откликнуться, податься навстречу, но, наученный недавним опытом, я не сделал ни единого движения. Просто пережидал.
Поцелуй длился долго — она явно переигрывала. Наконец, меня отпустили. Без единого слова или кивка воплощенная креативность Бога скрылась за дверью.
Обидно или лестно ощущать себя чужой игрушкой? Ни то, ни другое. Поначалу любопытно, но быстро надоедает. Мара интересна мне — как мозг, как гений (я уже смирился с таким определением, слыша его со всех сторон), как яркая амбивалентная личность. Но вот как женщина — стоило лишь остыть, отойти от знойного танца — нисколько.
Скорей бы супруга Майера охладела ко мне. Переключилась на другого мужчинку (дичинку), либо полностью посвятила себя умненькой отчаявшейся Юдит. Быть может, ее страстные пляски и ласки отвлекут девчонку от ее намерения. Обратят лицом в сторону бытия, а не абсолютной тьмы.
Глава 21 СЕАНС ГЛУБОКОГО ПОГРУЖЕНИЯ
Давно ожидал с нетерпением сеанса реинкарнационного гипноза Юдит: верилось, что знание о прошлых ошибках и трагедиях поможет девушке справиться с нынешней болью, и она передумает уходить насовсем. Хотелось оказаться полезным на пути выздоровления, хоть в чем-то. Подстегивал и собственный шкурный интерес: мне была обещана такая же помощь.
Мало чего так хочу в этой жизни (в оставшемся мне крохотном кусочке, кончике хвоста жизни), как узнать свое прошлое воплощение. Поскольку именно там корни нынешних мук и неврозов, истоки мучительных отношений с дочкой, да и вообще ответ на вопрос, не дающий покоя лет с семнадцати: Боже, за что?
В назначенный день и час явился в «комнату вечности», взволнованный и торжественный, словно на важный экзамен. Юдит уже лежала в капсуле с водой в синем в полоску купальнике, строго рассматривая искусственные созвездия над головой. Роу колдовал у диктофона.
— Я не опоздал, надеюсь?
— Вы — нет, — откликнулся доктор. — Опаздывает главный участник действа. Можно сказать, дирижер.
— Если и опаздывает, то не более чем на тридцать секунд, — раздался знакомый голос. — Вы же знаете, Роу, мою пунктуальность. Грех жаловаться.
Роу услужливо поцеловал протянутую руку Мары. Я сухо поздоровался.
Пчеломатка преобразилась: строгий медицинский халат салатного цвета, стянутые заколками волосы, минимум косметики. В голосе ни томности, ни кокетства. Она удостоила меня лишь беглого взгляда и сразу заговорила с доктором, обсуждая детали трипа.
Так вот кто тот таинственный гипнотизер, что посылал меня то на растерзание астральным демонам, то в теплые околоплодные воды, то к непробиваемой перегородке между двумя воплощениями…
Роу протянул Юдит кубик кислоты, и она проглотила его с улыбкой, по-детски облизнувшись, словно сладкое лакомство. Затем я был поставлен у капсулы справа от ее головы.
— Инструкции самые простые, Норди, — сказал психоаналитик. — Внимательно слушаете, что говорит Юдит, и поддерживаете с ней самую тесную коммуникативную связь: переспрашиваете, уточняете, задаете вопросы, если что непонятно, ободряете, если она чего-то пугается, утешаете, если горюет. Все ясно?
Я молча кивнул. Волнение мое возросло.
Мара встала в изголовье Юдит, в локте от меня, строгим голосом велела девушке закрыть глаза и расслабиться. Роу щелкнул, включая диктофон.
И сеанс глубокого погружения начался…
Ничего странного или необычного Мара не говорила: всё, как полагается в таких случаях. Юдит идет по зеленой травке, греясь на солнышке, под журчание ручейка… видит пещеру в скале, заходит, бредет все глубже и глубже, вниз и во мрак… а вот и дверь: старая, дубовая, обитая медью. Она открывает ее, и…
Но меня совершенно зачаровал ее голос. Бархатный, низкий, томный и властный, мощный и обволакивающий. Такой откроет любую дверь, хоть в тонкий мир, хоть в подсознание, хоть в саму преисподнюю. Странно, что до сих пор ни с Юдит, ни со мной у нее не получалось.
Меня так убаюкали интонации гипнотизера, что не заметил, как Юдит, войдя в свое прошлое воплощение, принялась что-то описывать. Спохватился лишь когда Мара замолчала, и в наступившей тишине девушка звучно окликнула кого-то по имени. Кажется, она крикнула: «Энрико!», или «Гирко!» К сожалению, обычно четкая речь Юдит стала сумбурной и малоразборчивой.
Пристыженный, я активно включился в процесс: задавал вопросы, поддакивал, ахал и охал. Попутно отмечая в сознании ошеломительные открытия, словно древний клад с золотыми монетами, проступивший из-под слоя дерна. Мужчина средних лет, за сорок. Судя по звучавшим именам, грек, серб или албанец. Умелый охотник, строгий глава большой семьи. Немногословен, суров, уважаем всеми вокруг… И это она? Умненькая малышка Юдит с острым носиком?
Первый визит в прошлую жизнь, как правило, охватывает несколько дней или часов, предшествующих кончине. Так и здесь: Юдит очутилась за несколько дней до своего выхода из физического тела. Предшествовали этому обстоятельства не просто тяжелые, но трагические.
В самом процессе я воспринимал их лишь на уровне эмоций: логика и ясное сознание буксовали. Кажется, что-то кричал, кого-то умолял, уговаривал, слишком глубоко погрузившись в ситуацию. Помню, что и Роу и Мара поглядывали на меня с беспокойством.
Когда все кончилось и Юдит открыла глаза, выйдя из транса, долго не мог отдышаться.
— Выпейте воды, — Роу протянул мне стакан. — И подите прогуляйтесь часок. Подышите воздухом, успокойте нервишки. Наша милая Юдит за это время тоже придет в себя. А потом приходите, и мы сообща попробуем нарисовать ясную и четкую картину. Сдается мне, опыт удался.
— Более чем, — бросила Мара.
Она смотрелась изможденной: видно, вложилась в эксперимент не меньше меня.
Вернулся, как и было велено, ровно через час. Нервы успокоились, но лишь на внешнем уровне. На глубине снова и снова переживал потрясение.
Мы собрались уже не в «комнате вечности», а в кабинете Роу. Мара отсутствовала. Юдит куталась в плед, словно ее трясла лихорадка, и пила горячий глинтвейн. Один раз я даже расслышал стук зубов о край бокала.
— Что ж, — начал доктор, придвинув к себе диктофон. — Надеюсь, оба участника эксперимента пришли в себя? Да, Юдит?
Девушка кивнула.
— Как я и предупреждал, выйдя из гипнотического транса, вы не будете помнить увиденное и пережитое. Разве что самое сильное ощущение непосредственно перед пробуждением. Но ничего страшного: сеанс записан на диктофон, и вы услышите свой собственный рассказ. И восстановите в деталях произошедшее, с нашей с Норди помощью. Для начала скажите, как вы себя чувствуете?
