Бхагаван Раджниш - Приходи, следуй за Мною. Беседы по притчам Иисуса. Том 3
...и Я пришел не Сам от Себя, но истинен Пославший Меня. Которого вы не знаете.
Иисус ничего не говорит о человеке по имени Иисус. Он говорит о сознании каждого человека. Все, что он говорит о себе, относится также и к вам. И снова иудеи думали, что он очень эгоистичен: он провозглашает, что пришел от Бога, а пророк должен быть скромным, смиренным. Он совсем не кажется смиренным. Христиане считают, что он провозглашает нечто о самом себе, а не обо всех других.
Поэтому, если кто-то другой скажет: «Я есть сын Божий», христиане сразу же ополчатся против него. "Этот человек еретик. Есть один, и только один сын Божий, и это Иисус Христос, единственный порожденный сын».
Я пытаюсь показать вам, что ум является одним и тем же — неважно, иудеи вы или христиане. Ум как таковой является бестолковым, и пока вы не отбросите его, вы можете становиться кем угодно: иудеем, христианином, индусом; это не имеет никакого значения.
Я знаю Его, потому что Я от Него, и Он послал Меня.
Это слово «послал» прекрасно. Никто не приходит сам; все посланы. Все являются посланниками, потому что каждый несет с собой послание, свое предназначение, семя. Вы пришли не от самих себя. Никто не приходит от себя, никто не может прийти от себя. Все приходят от целого, и целое должно послать в вас закодированное послание. Вы, возможно, еще не расшифровали его, вы, возможно, еще не можете раскодировать его. Тот, кто раскодировал его, понимает. Иисус раскодировал его. Он понял послание — он понял, почему он был послан.
Прежде всего, нужно глубоко осознать, что вы не пришли сами — вы были посланы. Это небольшое отличие в словах имеет большое значение.
Я слышал об одном японском воине. В Первую Мировую войну он был самураем, великим воином. Одна его рука была ранена, сильно повреждена — ее нужно было ампутировать. После операции, когда воин пришел в сознание, хирург сказал ему: «Как жаль, что вы потеряли руку».
Воин пытался подняться и протестовать. Он сказал: «Я не потерял ее; я отдал ее».
«Я не потерял ее; я отдал ее» — огромная разница. Она была дана ему.
Если вы скажете, что Иисус потерял свою жизнь, вы будете неправы. Он отдал ее, он отдал ее за нас. Он отдал ее ради послания, он отдал ее за то, ради чего был послан.
...потому что Я от Него, и Он послал Меня.
Всегда помните: когда Иисус говорит о Боге, он имеет в виду целое. Его терминология не столь совершенна, как терминология Будды. Даже терминология Будды не так совершенна, как терминология Лао-цзы. Терминология не зависит от Будды, Иисуса или Лао-цзы; она зависит от людей, с которыми они говорят.
Иисус говорил с евреями, с иудеями. У них была своя терминология. Он должен был использовать ее; ничего другого ему не оставалось. Если бы он начал говорить как Будда, никто бы не понял его — совершенно не понял. Даже тогда, когда он использовал их собственную терминологию, они не понимали его. Совершенно невероятно, чтобы его поняли, если бы он использовал терминологию Будды; терминология Будды нуждается в долговременном наследии учения Упанишад. Будда был против Упанишад, но Упанишады подготовили почву. Без Упанишад не могло бы быть и Будды.
Лао-цзы использовал такую прекрасную терминологию, что никто до сих пор не нашел в ней никакого изъяна. Но это является причиной того, что он никогда не мог стать таким великим религиозным лидером, как Будда или Иисус; никто не понимал его. Он говорит очень просто; он самый простой человек. У него нет никакого жаргона; он совсем не использует слово «Бог». Он не использует никакой теологической, религиозной терминологии. Вследствие этого никто не понимал его. Никто даже не пытался распять его; никто даже не бросил камень в него, потому что для этого вы должны хотя бы неправильно понимать его. Если вы просто не понимаете, то все в порядке. Но вы должны, как минимум, понимать неправильно. Лао-цзы просто не заметили.
Я слышал о нем одну историю.
Однажды он ехал из одного города в другой на своем осле. К нему прибыл посланец от императора и сказал: «Император слышал о тебе, и он желал бы, чтобы ты присоединился к его двору. Ему нужны там мудрые люди».
Лао-цзы принял посланца очень учтиво, но сказал: «Нет, это невозможно. Я очень благодарен императору, но это невозможно».
Когда посланец ушел, Лао-цзы промыл свои уши водой; он промыл также уши своего осла.
Человек, который оказался рядом с ним у дороги, спросил его: «Что вы делаете, сэр?»
Он сказал: «Я промываю свои уши, потому что даже слова из мира политики являются опасными».
Человек спросил: «Но почему вы промываете уши осла?»
Лао-цзы ответил: «Ослы очень интересуются политикой. Он уже сейчас ходит своей дорогой! В тот момент, когда он увидел и услышал посланца двора, он стал очень эгоистичным. Ослы очень интересуются политикой. Я не очень понимаю язык двора, но он хорошо понимает его, потому что там есть такие же ослы. У них тот же самый язык».
Человек рассмеялся.
Говорят, что когда эту историю рассказали императору, тот тоже смеялся.
Люди смеялись над Лао-цзы: безумный, эксцентричный старик; никто не воспринимал его всерьез. И он никогда не воздействовал на людей в такой степени, что они могли организовать его учение. Из его учения не вышло никакой религии, никакой организации. Он остался один. Он оказался в одиночестве, но, в то же время, он оказался самым чистым.
Иисус обращался к иудеям. У них своя терминология - «Бог», «пророк», «царство Божие». Он должен был использовать ее. Но помните: всякий раз, когда он говорит «Бог», он имеет в виду дао; он не может иметь в виду что-либо другое. Не спрашивайте меня, кто дал мне власть говорить так. Я не священник; я не священнослужитель из Ватикана. У меня нет никакой власти. Но я заявляю вам своей собственной властью, что всякий раз, когда он говорит «Бог», он имеет в виду дао. Всякий раз, когда он говорит «он послал меня», он имеет в виду «целое послало меня». Тогда Иисус предстанет в совершенно другом свете. Тогда вы сможете в большей степени понимать его, вы сможете больше следовать за ним и идти с ним дальше, чем обычно могли.
И искали схватить Его, но никто не наложил на Него руки, потому что еще не пришел час Его.
Существование — это не хаос, это космос. Существование — это не чистая случайность. У него есть история, которую оно рассказывает, у него есть ведущая тема, у него есть песня, которую оно поет. Это величайший спектакль; индусы называют это лилой, великим спектаклем, великой игрой. Вот что имеется в виду в этом предложении из Евангелия, в этой сутре: потому что еще не пришел час Его. Это глубокое приятие всего.
Люди, писавшие Евангелие, были ближе всех к Иисусу. Они понимали одно: все, что случается, случается как составная часть великого спектакля. Если вы имеете подобное ощущение, вы приемлете все. Они могли принять даже распятие Иисуса, потому что это тоже было частью великой драмы. По ее сюжету так и должно было быть. Они могли принять это, потому что это не было случайностью, это не было совпадением — так и должно было быть.
Иуда должен был предать Иисуса, потому что, куда бы ни ступил Иисус, везде присутствовала его тень; так же и за вами следует ваша тень, когда над вами светит солнце. Всякий раз, когда в мире сознания кто-то поднимается очень высоко, от него падает тень; этой тенью является Иуда. Так и должно быть.
И всякий раз, когда вы хотите трансформировать человечество, когда вы хотите внести новую истину в человеческое сознание, человеческий ум защищает себя — он становится агрессивным по отношению к вам. Иисус должен был быть распят. Именно так действует человеческий ум. Это грандиозный спектакль; это космос. Тогда все принимается. Если вы смотрите на жизнь не как на разрозненные факты, а как на связанное целое, тогда все подогнано друг к другу. Тогда нет необходимости жаловаться; тогда нет необходимости испытывать разочарование или чувствовать несправедливость.
Постарайтесь понять красоту всего этого. Иисус был распят, но его ближайшие ученики никогда не считали, что случилось что-то неправильное. Это не значит, что они не потеряли его. Они потеряли его, они потеряли очень многое. Это не значит, что они не оплакивали его. Они плакали, — но они приняли это. Они приняли это, потому что так и должно было быть. В этом должен быть смысл; мы можем не понимать этого смысла, но он должен быть, — потому что не может случиться что-либо, что было бы бессмысленным, не может случиться что-либо, что не было бы связано с целым.
Мы можем не понимать смысла некоторых фактов, потому что мы знаем всего лишь изолированные факты; мы не умеем видеть связанное с ними целое. Все, что мы видим, подобно тому, как если бы мы пробежали глазами страницу книги — сильный ветер принес к вашим дверям страничку из книги. Из любопытства вы начинаете читать ее; вы не можете уловить смысл написанного, потому что это только одна страница. Вы не знаете, что происходило раньше; вы не знаете, что происходило потом.
