Джеймс Редфилд - Десятое пророчество
После войны я занялся общественной деятельностью — тут им и вовсе пришлось считаться со мной. Но имейте в виду: этих типов нельзя недооценивать. Они способны на всё!
Он отступил от меня на шаг, оглядел с головы до ног.
— Впрочем, вы вполне можете быть их шпионом. Не зная, что делать в такой ситуации, я пошёл было прочь.
— Ах ты, подонок! — выкрикнул он. — Я был прав!
Я увидел, как он сунул руку в карман и вытащил короткий нож. На мгновение я окаменел, потом заставил себя сдвинуться с места и бросился бежать. Он тяжело топал за моей спиной. Я заметил справа приоткрытую дверь, ринулся туда и запер её за собой на засов.
В следующую секунду мои ноздри ощутили тяжелый запах опиума. Вокруг меня сидели и лежали десятки людей с бессмысленными, отсутствующими лицами. Они настоящие, подумал я, или это тоже часть иллюзии?
Моё внезапное появление привлекло их внимание лишь на миг: большинство тут же вернулось к своим трубкам и кальянам. Я начал пробираться среди грязных матрацев и лежанок к другой двери.
— А я знаю тебя, — вдруг невнятно пробормотал женский голос. Она сидела у самой двери, привалившись к стене; голова её свесилась на грудь, словно была чересчур тжела для шеи, — Мы учились в одной школе.
Какую-то секунду я недоуменно смотрел на нее, потом вспомнил девочку, учившуюся со мной в старших классах: она неоднократно впадала в депрессию, употребляла наркотики. Отказываясь лечиться, в конце концов, однажды она приняла слишком большую дозу и умерла.
— Шарон… это ты?
Она с трудом выдавила улыбку, а я, тем временем, оглянулся на дверь, опасаясь, что вояка, вооружённый ножом, может ворваться сюда.
— Всё нормально, — заплетающимся языком проговорила Шарон. — Ты можешь остаться тут, с нами. Здесь тебя никто не тронет.
Я подошел к ней и произнес как можно мягче:
— Я не хочу оставаться. Всё это — иллюзия. Услышав это, трое-четверо людей вокруг повернулись и сердито воззрились на меня.
— Пожалуйста, Шарон, — шепнул я, — пойдём со мной. Двое из тех, кто находился ближе, встали и приблизились к Шарон.
— Убирайся отсюда, — сказал мне один. — Оставь её в покое.
— Не слушай его, — говорил Шарон тем временем другой. — Он ненормальный. Мы нужны друг другу, Я наклонился, чтобы посмотреть ей прямо в глаза.
— Шарон, это всё ненастоящее. Ты умерла. Мы должны найти, как выбраться отсюда.
— Заткнись! — выкрикнул кто-то ещё четверо или пятеро поднялись и пошли ко мне. Глаза их горели ненавистью. — Оставь нас в покое.
Я начал отступать к двери. На меня уже надвигалась целая толпа. В просвете между головами я мельком увидел Шарон, снова занявшуюся своим кальяном.
Я повернулся, бросился к двери, проскочил её… и понял, что нахожусь не на улице, а в каком-то учреждении, в окружении компьютеров, рабочих столов, стоек с папками — словом, в двадцатом веке, в своём времени. Там был даже стол для заседаний.
— Эй, вам сюда нельзя, — сказал кто-то. Обернувшись, я увидел мужчину средних лет, обозревавшего меня поверх очков для чтения. — Где моя секретарша? У меня нет времени на это. Что вам нужно?
— Один человек гонится за мной. Я просто хотел спрятаться.
— О Господи, тогда зачем вы явились сюда? У меня нет на это времени. Вы даже представить себе не можете, сколько мне нужно успеть сделать сегодня! Взгляните на эти папки. Кто, по-вашему, будет заниматься этим, если не я? — Его лицо выражало подлинный ужас.
Я покачал головой и взглядом поискал другой выход.
— Разве вы не знаете, что вы покойник? Ведь это всё — только плод воображения.
Выражение ужаса на его лице сменилось выражением гнева.
— Как вы попали сюда? Вы что — преступник?
Наконец, я увидел другую дверь и выбежал через неё наружу. Теперь улицы были совеем пусты: я увидел лишь одну коляску. Она остановилась у отеля напротив меня; красивая женщина в вечернем платье, выйдя из неё, оглянулась на меня и улыбнулась.
Улыбка была тёплой, дружеской. Я ринулся к ней через улицу; всё с той же скромной, милой улыбкой она подождала, когда я приближусь.
— Вы одни? — сказала она. — Не хотите пойти со мной?
— А куда вы идёте? — осторожно поинтересовался я.
— На вечеринку.
— А кто там будет?
— Понятия не имею.
Открыв дверь, она кивком пригласила меня следовать за ней. Я подчинился, стараясь придумать, что же делать дальше. Мы вошли в лифт, и женщина нажала кнопку пятого этажа.
По мере того как мы поднимались, волны расположения и тепла, исходившие от неё, становились всё ощутимее. Уголком глаза я заметил, что она смотрит на мои руки. Когда я перехватил её взгляд, она снова улыбнулась, давая понять, что поймана с поличным.
Дверь лифта открылась, и женщина повела меня вдоль холла. У одной из дверей она остановилась и дважды постучала. Послышался металлический звук отпираемого замка, затем, на пороге появился мужчина. При виде моей спутницы его лицо озарилось.
— Заходите, заходите! — пригласил он.
Женщина пропустила меня вперёд. Я вошёл, и тут же какая-то девушка, в вечернем платье с открытыми плечами и босая, протянула руку и коснулась моей.
— О, вы заблудились, — проговорила она, — бедняжка! Здесь, с нами, вы будете в безопасности.
Чуть подальше я увидел мужчину без рубашки.
— Посмотрите-ка на его бедра, — произнёс он, пристально разглядывая меня.
— Руки у него просто замечательные, — отозвался другой.
Совершенно ошарашенный, я начал оглядываться по сторонам и только тут заметил, что в комнате полно людей в разных стадиях раздетости; все они занимались любовью.
— Нет, подождите, сказал я. — Я не могу остаться. Девушка, висевшая на моей руке, спросила:
— Вы что — собираетесь уйти? Но вы вряд ли сумеете найти такую компанию, как эта. Чувствуете, сколько здесь энергии? Это не то, что бродить где-то одному, ведь правда? — Она провела рукой по моей груди.
Вдруг с другого конца комнаты послышался шум драки.
— Нет, оставьте меня в покое! — выкрикнул кто-то. — Я не хочу находиться здесь!
Юноша лет восемнадцати, не больше, оттолкнул со своего пути нескольких человек и выскочил за дверь. Я, воспользовавшись суматохой, последовал за ним. Не дожидаясь лифта, он ринулся вниз по ближайшей лестнице, я тоже. Когда я выбежал на улицу, он был уже на другой стороне.
Я уже собирался крикнуть ему, чтобы остановился, как вдруг он сам застыл на месте, охваченный ужасом. Впереди, на тротуаре, стоял генерал, все ещё сжимая в руках нож, а перед ним — та самая четверка, которая наблюдала за мной раньше.
Все они говорили одновременно — громко, сердито, жестикулируя. Вдруг один из четверки выхватил револьвер, а генерал бросился на него с ножом. Прозвучал выстрел; нож генерала отлетел в одну сторону, шляпа — в другую, а сам он тяжело рухнул на тротуар с пробитым пулей лбом.
В ту же секунду четвёрка застыла, как в стоп-кадре, потом начала таять в воздухе, пока не исчезла совсем. Одновременно исчез и человек на тротуаре.
Юноша присел на край тротуара и обхватил голову руками. Я подбежал к нему; колени у меня дрожали.
— Всё в порядке, — сказал я. — Они ушли.
— Нет, — почти простонал он. — Посмотрите туда.
Я обернулся и увидел только что исчезнувшую четверку через дорогу, напротив отеля. И — самое невероятное — они стояли точно так же, как когда я увидел их в первый раз. Один пыхнул сигарой, другой взглянул на часы.
Мое сердце подскочило в груди, когда вслед за этим я увидел и генерала, снова стоявшего перед ними в угрожающей позе.
— Это повторяется опять и опять, — пробормотал юноша. — Я больше не могу. Кто-нибудь должен помочь мне.
Прежде чем я успел сказать хоть что-нибудь, справа от него материализовались две смутно различимые фигуры. Юноша долго смотрел на них расширенными глазами, потом его лицо выразило волнение.
— Это ты, Рой? — произнес он.
Фигуры, колыхаясь в воздухе, надвинулись и заслонили его. Через несколько минут все трое исчезли.
Я тупо смотрел на край тротуара, где он только что сидел, и вдруг ощутил признаки более высокой вибрации.
Мысленным взором я снова увидел свой сонм душ и ощутил их любовь, их Искреннюю заботу. Сосредоточившись на этом ощущении, я сумел избавиться от тревоги; моя энергия возросла, и немедленно серый цвет вокруг меня стал светлее, а город пропал.
Моя энергия продолжала расти, так что я смог представить себе лицо Уила — и тут же он оказался около меня.
— Ты в порядке? — спросил он, обнимая меня. Лицо его выражало огромное облегчение. — Эти иллюзии были очень сильны — ты так и влетел в них со всего размаху.
— Знаю. Я не мог ни думать, ни вспомнить, что нужно делать.
— Тебя долго не было. Всё, что мы могли, — это посылать тебе энергию.