Андрей Шамин - Танец на лезвии бритвы
— Он что…? — спросил я.
Странник кивнул.
— Как цветок тянется к Солнцу, так и сердце человеческое тянется к Свету, — произнёс он нараспев — Твой друг, впрочем, не он один, поддался чарам зеркал.
— Но ведь ты тоже встретился нам среди отражений! — обиделся я.
— Я пришёл сюда, потому что… — он замялся.
— Сплошные тайны! — съязвил я — Не хочешь — не говори.
— Это вы там, в Мелот можете бросаться словами, да и то осторожно — не от всего сердца, а здесь…
— Хозяин, вспомни про Дорогу, — пискнул из кармана Шныга.
— Понял. Был не прав, — расшаркался я — Как скоро мы его нагоним?
Вместо ответа Странник махнул рукой. Вдалеке на мерцающем полотне дороги брела одинокая фигурка.
— Да уж — тут пилить и пилить… — я ускорил шаг. И тут домовой довольно сильно меня ущипнул.
— Ты чего?!
— Хозяин, в маре движение!
Странник остановился и вгляделся в наползающие жёлтые клочки. Потом он достал блестящий золотой предмет, очень похожий на арбалетную стрелу, украшенную тончайшим орнаментом, и сжал его в правой руке. Закружился вихрь — меж его спиралями просачивались золотистые лучи — я прикрыл глаза ладонью. Когда я её убрал Странника рядом не было. Затем впереди сверкнуло несколько раз, донёсся протяжный вой и снова возник вихрь. Спирали опали.
— Всё-таки тебя нашли, пропащая душа! — я крепко обнял его, всё во мне ликовало — Извини за глупую шутку…
— Это ты меня извини… — неловко произнёс Вася — Понимаешь, Лиго всё же… Но ты не думай, я чуть-чуть…
Он умолк.
— Ты лучше расскажи своему другу, что ты такого увидел, что встал как вкопанный! Странник подмигнул.
— А чего? Ну… Короче побежал я, куда глаза глядели. Ну и, конечно, дороги то незнамые — заблудился. Потом думаю — куда большинство идёт там верный путь… Ну и пошёл.
Вася поёжился.
— Долго шёл. Отдыхал, потом снова шёл. Попутчики все какие то больно неразговорчивые. Все такие… уверенные. Спросил выйду ли я к свету, так они на меня как на идиота посмотрели и ни слова не говоря, пошли себе. Потом смотрю — туман всё гуще и гуще, хотел в другую сторону — так муторно стало. А потом… — Вася снова поёжился. — Смотрю, туман потемнел, и это тёмное аккурат к Дороге движется. Бежать хочу, а ноги не слушаются! И тут выкатываются сзади и спереди от меня щупальца — присоски с зубами, и ещё глаза — ледяные, брр. Такая злоба!
— Я смотрю — кошмар его полностью парализовал. — Странник погладил меч — Вот Бард и спел порождению Тьмы песню смерти.
— А как же… — я не договорил
— А так — душа более тонкая сущность, чем тело. И всё же материальна, её тварь могла поранить.
— И что?
— Твой друг мог тяжело заболеть или вообще… Впрочем, это долгая песня… Вам пора возвращаться — нить очень слаба. Возьмите меня за левую руку.
— Оба? — недоверчиво спросил я.
— Оба, — повторил Странник.
Нас окутало золотое облако. Так трудно было сделать первый вдох, так странно было дышать искрящейся пылью…
Мы шагнули вперед, и я провалился в тёмную полосу беспамятства. Единственное, что запомнилось это фраза, которую Странник сказал Васе на прощание: лучше идти к страху маленькими шагами, чем убегать от него.
Сентябрь
Глава 1. Астральный наезд
Шныга пришёл не один. С ним был пушистый, круглый как пончик, большеротый, сонноглазый баклуш по имени Бормотун. Но, что интересно, сей Бормотун молчал как рыба, лишь иногда выдавая перлы подобные этому: Мудрые учатся на чужих, умные и гордые на своих ошибках, дураки вообще не учатся, но зато учат других. При всём при том ехидно посмотрел на нас.
— Слышь, кореш, — сурово сказал Вася. — Гагарин долетался, а Троцкий допизделся.
— Зачем наезжать, Васа?
— Это не наезд — это так юмор в коротких штанишках, — влез я, — Ну мы идём или болтологией заниматься будем?
Шныга что-то сказал Бормотуну на баклушьем языке, больше напоминающим свист. Тот осклабился и, показав лапкой вверх, свистнул в ответ.
— Ну? — нетерпеливо воскликнул я.
— Он говорит: место, что вас интересует очень далеко. Два мыслеперелёта.
— Да хоть три!
Шныга издал тихое шипение. Баклуш, как мне показалось, пожал плечами и коротко цвиркнул в ответ.
— Он говорит: там довольно опасно. Э э — надо быть хорошим магом, чтобы спокойно разгуливать по Хляби.
— Фигня какая — мы вон на Дорогах были и ничего, выбрались. Пусть ведёт.
И мы отправились в путь. Порядком подустав всё же добрались до места.
— Ну что, ты готов?
Вася кивнул.
— Тогда идём.
Мы двинулись по фиолетовому коридору. В авангарде шёл Бормотун, как местный. Следом ваш покорный слуга, за мной Вася, замыкал колонну Шныга.
Бормотун коротко хрюкнул.
— Сюда, — пискнул домовой.
Мы, как люди прошли через двери. Домовой с баклушем через стену.
Я наклонился над спящим.
— Привет, Гарик, не узнаёшь.
Из тела Гарика приподнялось светящееся облако. Задрожав, оно приняло форму человеческого тела.
— А? Что?
Призрачное лицо повернулось ко мне.
— Инга?! Юрис?!
Вася твёрдо взял светящегося Бакса за глотку.
— Здравствуй, дорогой. Пойдём к нам в гости, глодать кости, свежатинки захотелось. Как ты на это смотришь, Ингуся?
— Положительно, — как можно плотояднее улыбнувшись, ответил я.
— Не на…
— Нена? — передразнил его Вася. — Знал я одну герлу. Мисс пивная бочка!
— Нее…
— Что "нее"?
— Не надо в гости.
— Нет, дорогой, без этого никак — нам неспокойно. Отмщения аз воздам.
— Это Виктор всё, я ни-ни причём. У него б-брат-близнец колдун, он колол куклу, а я ни причём…
— А и врать ты, Егорка. Даже и не краснеет.
— Ей, Богу — не вру я! Я лишь ногти и волосы доставал, а химичили они.
Мы переглянулись.
— Ну, так и быть. Живи пока. — Вася потрепал толкача по щеке. — Счастливо оставаться.
Мы развернулись и гордо прошествовали на выход. Когда я уже был на улице позади раздался изумлённый вскрик. Я обернулся — словно бархатный занавес колыхалась стена.
— Шныга, получилось! — заорал я.
— Нашёл где орать, — прошипел домовой, — Тут баклуший район, котлет только так нахватать можем.
Баклуш негромко взвизгнул.
— Ваш знакомый не сказал всей правды.
— Ну, ну?
— Фуфло толкал, вот что — разбавлял дурь всякой дрянью, а чек загонял за чистяк.[49]
Бормотун снова взвизгнул.
— Он и сейчас это делает…
— Мы не полиция нравов! Шныга, идём. Скажи Бормотуну огромное спасибо.
Шныга коротко взвизгнул. Баклуш негромко взмяукнул в ответ.
— Спрашивает, можно ли ему у вас пожить какое-то время.
Я посмотрел Васе в глаза.
— Пускай живёт, всё веселее.
Домовой цвиркнул, Бормотун разразился чуть ли не соловьиными коленцами, сделал нечто вроде реверанса и растворился в дымке.
— Он что передумал? — удивлённо спросил Вася.
— Где ты видел баклуша, который думает? Пошёл подкрепиться перед дорожкой.
— Так что? Ждём?
— Вася, ты, по-моему, тоже недалеко от баклуша ушёл — это же дух лени! А там и черномордины с бесами припрутся.
— А чо ты сразу то не сказал?! Пошли быстрее!
Мы стремительно миновали фиолетовый коридор и свернули в тёмно-сиреневый, за ним должен был быть салатный. Пара колеров и мы дома.
Глава 2. Сторож брату своему
Брат встретил его с толстой книгой в тиснёном переплёте.
— Привет! Что читаем?
Показал на том.
— Хорошая книга, Витюш. "Эволюция человека" называется.
— Как классик говаривал — Человек это звучит гордо.
— Витюш, существо, доселе именуемое человеком — никчемно и является рабом и паразитом. Рабом — бездумно исполнять приказы более сильного существа и оправдываться тем, что всё в его руках, а паразитом — жить за счёт любви и энергии Бога, в тоже время кусаю руку всё это дающую, понимаешь?
— Понимаю.
— Будущее за новым человеком. Человеком шестой расы.
Виктор сглотнул комок и тоскливо подумал — Ну, опять понеслось…
Но брат неожиданно улыбнулся и сказал, — Опять кого-то перелечил?
— Слава Богу, всё хорошо.
— И всё же ты здесь.
— Да вот, понимаешь проходил мимо. Дай, думаю, зайду.
Гость угрюмо уставился на блестящие носки штиблет.
— Что, братец — пацаны на пятки наступают?
Виктор вздрогнул.
— Никак не привыкну к твоим штучкам!
— И это правильно. Время — деньги. Ты уж как специалист должен бы знать.
— Шустрик газетный на Гарика вышел. Эта сука рваная перессала. Может и гонит. Кинул мыло на мобилу[50] — отдохнуть хочет — устал от суеты, наглец.
